О причинах советско–германского сближения накануне Второй мировой войны

«Пока готовили к столу наши охотничьи трофеи, Сталин рассказал, что был Риббентроп. Он уже улетел в Берлин. Приехал он с проектом договора о дружбе и ненападении, и мы этот договор подписали. Сталин был в очень хорошем настроении: вот, мол, завтра эти англичане и французы узнают об этом и уедут. Они в это время были еще в Москве. Сталин в тот день правильно оценивал значение этого договора и понимал, что Гитлер хочет нас обмануть, перехитрить. Он считал, что мы его перехитрили, подписав договор. … По вопросу о Польше Сталин сказал, что Гитлер нападет на Польшу, захватит ее и сделает своим протекторатом. Восточная территория Польши, населенная белорусами и украинцами, отойдет к Советскому Союзу. Естественно, что мы были за это, хотя чувство было смешанное. Я чувствовал, что и Сталин это понимал. Он говорил: «Тут знаете, идет игра, кто кого перехитрит, кто кого обманет».

Эти события рассматривались нами так: начнется война, на которую Запад направляет против нас Гитлера один на один. В связи с этим договором получалось, что войну начинает Гитлер. Это нам было выгодно с точки зрения и военной, и моральной. Такими действиями он вызовет на войну против себя Францию и Англию, выступив непосредственно против Польши. Мы же остаемся нейтральными. Я считаю, что это положение было лучшим для нас.

Если рассматривать войну как игру и если есть возможность не подставлять в этой игре нашего лба под вражеские пули, к чему все время стремились западные державы, то этот договор имел оправдания».

Хрущев Н.С. Воспоминания//Огонек. – 1989. – №30.

«Следует признать, что все участники англо–франко–советских переговоров играли одновременно на двух столах. Английская дипломатия вела секретные переговоры с Германией. Британские консерваторы не хотели подлинного союза с Россией, но оставляли надежды на благословенный «Дранг нах Остен». Переговоры с Москвой рассматривались как средство давления на Германию и как способ для выигрыша времени. Франция, хотя и занимала позицию, отличную от английской, практически следовала за союзником….

Москва расценивала Англию и Францию как ненадежных партнеров, реальные силы которых для эффективного противодействия германской агрессии были ограничены: Англия практически не имела настоящей сухопутной армии, а Франция исповедовала оборонительную пассивную стратегию и возлагала надежды на непреодолимость фортификаций линии Мажино. Главное сомнение состояло в том, что Париж и Лондон могут искать соглашение с Германией – на этот раз за счет Восточной Европы или же постараются предоставить СССР сомнительное право вести войну с основными силами вермахта, оставаясь лишь формально союзниками Советского Союза….

…в ходе параллельных тайных переговоров с Германией в Кремле пришли к выводу о целесообразности советско–германского сближения. Вероятно, этот вывод опирается на следующие аргументы:

СССР не готов к большой войне, надо выиграть время и на какой–то период остаться вне вооруженного конфликта в Европе.

Польша – слабое государство, она не выдержит натиск вермахта.

Англия и Франция как союзники ненадежны, в случае возникновения войны между СССР и Германией Красной Армии придется выдержать основной удар со стороны германских вооруженных сил.

Германия готова пойти на большие уступки. СССР будут выгодны экономические связи с рейхом. Признавая «сферу интересов» СССР в Восточной Европе, Германия не будет препятствовать далеко идущим планам Советского Союза в этом регионе.

В этом перечне аргументов в пользу сближения с Германией был, по всей вероятности, еще важный политический расчет о возможности использовать противоречия в лагере империализма. Война между двумя империалистическими группировками могла оказаться выгодной стране социализма, поскольку она приведет к ослаблению как Германии, так и Англии и Франции».

Челышев И.А. (Россия). Международное положение СССР накануне Великой Отечественной войны. Россия в XX веке: Историки мира споряТ. – М., 1994. – С. 412–414.

«Автору настоящей статьи кажется, что русские пошли на подписание пакта с Германией только после неудачи их старательных попыток заключить соглашение о взаимной помощи с Западом. Более того, несмотря на внешнее ошибочное впечатление, пакт так никогда и не был признан высшим достижением… .

Тщательное… рассмотрение советской внешней политики 1939–1941 гг. подкрепляет то мнение, что пакт был подписан по причине относительной слабости Советского Союза. Сталин все время осознавал, что в конце концов Советский Союз будет вынужден столкнуться с Германией на полях сражений. При всегдашнем подозрении в примирении между Германией и Британией действительно сомнительно, видел ли Сталин в пакте как таковом надежную гарантию для западных границ России. Строгий нейтралитет, а не союз с Германией считался русскими окончательным успехом их дипломатии. Однако этот нейтралитет оставался сомнительным на протяжении всего междуцарствия 1939–1941 гг. Он был подорван советским благожелательным отношением к Германии, предполагаемым действием союзников против России и глубоким терзающим страхом в Кремле по поводу приближающегося примирения Германии и Англии».

Городецкий Г. (Израиль) Пакт Риббентропа – Молотова и операция «Барбаросса». Россия в XX веке: Историки мира спорят. – М., 1994. – С. 429–433.

«Что нового дали исследования кануна Великой Отечественной войны?

– Советский Союз пошел на договор о ненападении с Германией 23 августа 1939 г. из–за слабости СССР (в первую очередь военной).

– Договор с Англией не гарантировал Советскому Союзу безопасности его западных границ.

– Сталин считал, что империалистические Англия и Германия от существующей на тот момент конфронтации неизбежно придут к примирению и образуют единый фронт против СССР.

– Англия, Франция, США вели такую политику, чтобы избавиться сразу от двух ненавистных режимов в Германии и СССР».

Басов А.В. (Россия). Историческая наука. Новые трактовки причин и хода Великой Отечественной войны. Россия в XX веке: Историки мира спорят. – М., 1994. – С. 460.