Хризантемы, которые цветут напротив гостиницы в хамхыне

Осень в ущербе; опять над рекой

горестный крик гусей.

Тоскую по дому; гляжу из беседки —

даль, что ни день, грустней.

В десятой луне безрадостен вид

хризантем на горе Хамсан.

В день девятый девятой луны

они восхищали гостей.

ХАН XО

* * *

Стоит ли сюда нести циновку?

Можно и на листьях посидеть.

И светильник зажигать не надо,—

Как вчера, посветит нам луна.

Дешево вино, и дики травы.

Не беда! Все подавай скорей.

ЧО XОН

* * *

Над озером пролился дождь;

На ветках ивы блещут капли.

Куда-то лодочник ушел,

На привязи — пустая лодка.

Заходит солнце, вечер тих,

А чайки в воздухе резвятся.

Ли сунсин

* * *

В ночь лунную на острове Хансан

Гляжу на море я с дозорной башни;

Мой верный меч, мой длинный меч при мне,

А на сердце — тяжелое раздумье.

Вдруг камышовой дудки слышу свист,

Протяжный свист — он душу мне встревожил.

Читаю нараспев стихи ночью на острове хансан

Водное царство темнеет;       осенний закат.

В небе высоко       гуси летят на юг.

Ночь напролет       хожу, тревогой объят.

На заходе луна       меч озаряет и лук.

Ли воник

* * *

Ветвями-нитями зеленой ивы

Кто может вешний ветер привязать?

Что толку в грусти бабочек и пчелок,

Когда цветы роняют лепестки?

Как ни сильна, ни горяча любовь.

Что сделаешь, когда уходит милый?!

ЧАН ГЁНСЕ

* * *

Двадцать лет проспал я в багряной пыли мирской

И вот очнулся — давнее словно вчера.

Стал я пасущимся вольно конем,

Средь зеленых ив душистую щиплю траву,

Голову подымаю порой

И тоскливым ржаньем хозяина тщетно зову.

ЛИМ ДЖЕ

* * *

Там, где густая трава зелена,

Ты отдохнуть прилегла или объята сном?

Твоя красота — где нынче она?

Ужель здесь зарыты лишь белые кости твои?

Нет более той, кто мне чару вина поднесет.

Потому и грущу.

Река пхэган

Гуляет девушка вешним днем

по откосам Пхэган-реки.

Свисают нити плакучих ив —

сердце рвется с тоски.

Из этих нитей, из дымки зеленой

если б холста наткать!

Сшила бы милому новый халат —

пошел бы в нем щеголять.

Плач на женской половине дома

Подросток-девочка,       что курочка юэская, мила.

Крадется со свидания,       людей обходит стороной.

Домой пришла,       тяжелую калитку заперла.

Стоит и плачет,       глядя на грушу под луной.

Павильон минджон на перевале чамнён

Огромный кит       в море Восточном не спит.

У Закатных ворот       дикий кабан ревет.

На дамбе речной       раненый воин лежит,—

Нет у стражи морской       ни высоких валов, ни ворот.

Двор государев       ничего не берет в расчет.

Как же солдат       в битве жизнь сохранит?

Прозорливец Хань-фэн       среди нас не живет:

Уши мои обвиснут,       согнусь до земли —

Кто тогда поймет,       что травой препоясан тот,

Чье смелое сердце в день пробегает       тысячу ли?!

ТОККЁ

В РАЗЛУКЕ

Я старалась заглушить разлуку,

Струны звучные перебирая.

Только все мелодии забыла —

Не несет мне цитра утешенья.

Летним вечером сижу в беседке,

И со мною дождь холодный.

Падают прозрачные слезинки

На мою узорчатую юбку.

ЧО ДЖОНСОН

* * *

Приготовь мне, мальчик, плащ в дорогу

И соломенную шляпу дай.

Леску я к удилищу приладил,

Без крючка рыбачить ухожу.

Рыбы, вы меня теперь не бойтесь!

Просто я развлечься захотел.

ЛИ XАНБОК

* * *

И времена разэтакие,

И людские дела растакие.

А если дела растакие,

Значит, станут они разэтакими!

Все твердят: времена растакие! люди разэтакие!

Я же только вздыхаю.

НА ПЕРЕВАЛЕ ЧХОЛЛЁН НОЧУЮТ ОБЛАКА

На перевале Чхоллён облака       ночуют — и дальше летят.

Летят и летят —       будто их ждут там.

Здесь, одинокий, отстраненный чиновник,       плачу, жизни своей

не рад,—

Пусть слезы мои с облаками сойдут       в межгорье Пэгак и Чоннам

И яшму перил на Нефритовой башне       обильным дождем оросят.

ЛЮ МОНЪИН

ВДОВА

Старухе-вдове давно       за семьдесят лет.

Покои одна сторожит,       дом ее пуст.

Выйти замуж когда-то ей       давали совет

За парня, что обликом был       как розовый куст.

Но строго блюдет она       добродетель жены,

Ей об этом сестра и свекровь       твердили всегда.

Чем одежду вдовью носить,       дожив До седины,

Не жалеть бы румян и белил       в молодые года!

ЛИ ДАЛЬ

РАССТАВАЯСЬ С ЛИ ЕДЖАНОМ

Тунговый цвет редеет —

предрассветный туман.

Пальмы «хэсу» прозрачны —

вешние облака.

Выпили на прощанье;

горько пахнет бурьян.

Выпили и за встречу

в стольном граде Лоян.

НА СЮЖЕТ ОДНОЙ КАРТИНЫ

Восточное озеро; весла сушу;

лодка сама плывет.

Ивы, осины стоят недвижимы

по-над закраем вод.

Челн одинокий, кормщик усталый;

светла над водой луна:

В саду задичавшем по листьям опавшим

старый монах бредет.

Травы пахнут — тоска по дому

и сердце, как ночь, темна.

Дом       за горами, далекие горы

дальняя застит волна.

Слежу, одинокий, течение облак,

плывущих в заморский край,

Силы нет под закатным солнцем

слушать вороний грай.