Бхартрихари из «трехсот стихотворений» из «ста стихотворений о мирской мудрости»

* * *

Молчаньем в ученом собранье

Украшен глупец.

Невежеству эту завесу

Придумал Творец.

* * *

От пламени вода, от зноя тень —

Спасенье. Для слона имей стрекало,

Для мула — хворостину. От болезни

Целебная трава нам помогает,

Заклятье — от змеиного укуса.

На всякое зловредство — средство есть!

Зато дурак — из правила изъятье:

Бессильны тут и зелье и заклятье!

* * *

Глуп государь стороны, где пробавляются нищенством

Прославленные мудрецы!

Стройные их песнопенья, с шастрами в лучшем согласье,

Вязью словесной украшены.

Ревностным ученикам следует передавать

Их совершенные знанья.

Эти мужи святомудрые и без богатства достойны

Почестей самых высоких.

Если оценщик худой в камнях драгоценных ошибся

И ни во что их не ставит,

Нужно ль по этой причине порицать драгоценные камни

Или искать в них изъян?

* * *

Цари в своих поступках, вроде шлюх,

Впадают без конца в противоречье,

Мешая с правдой ложь, мягкосердечье —

С насильем, с мотовством — корысти дух

И с щедростью — порою показной —

Погоню за скудеющей казной.

* * *

Ни нагая земля для ночлега,

Ни нега роскошного ложа,

Ни скудость кореньев и трав,

Ни яств и приправ изобилье,

Ни великолепье шелков,

Ни отрепье, прикрывшее тело,

Не заставят с дороги свернуть

Отмеченных твердостью духа,

К благоизбранной цели идущих:

Нипочем им ни горе, ни радость!

* * *

Горшечнику подобно, злобный рок

Мою живую душу смял в комок,

Как глину, и швырнул рукой коварной

На колесо терзаний и тревог,

Крутя его быстрей, чем круг гончарный,

И мне суля превратностей поток.

* * *

Разумный, коль скоро нуждаешься ты в благостыне,

Воздай славословье одной милосердной богине.

Глупца в мудреца превратить, лиходея — в святого,

И недруга — другом она тебе сделать готова,

И тайное — явным, и яд халахала — нектаром.

Стремясь к добродетели, время потратишь ты даром!

Из «ста стихотворений о любви»

* * *

Вот он, стихотворцев произвол!

Женщины — неужто «слабый» пол,

Если мановением ресниц

Индру им дано повергнуть ниц?

* * *

В прическу воткнутый жасмин,

И нега уст полуоткрытых,

И тело, что умащено

Сандалом, смешанным с шафраном,

И нежный хмель ее груди —

Вот рай с усладами своими!

Все прочее — такая малость...

* * *

Корми лесных газелей побегами бамбука,

Травой священной «куша», что срезана под корень

Каменным ножом, иль угощай красавиц

Листьями бетеля, бледными, как щеки

Рослых шакских дев, срезав эти листья

Ногтем, что отточен и натерт шафраном.

* * *

О дивнобедрых без лицеприятья

Вам, люди, говорю, и без пристрастья:

Всего на свете слаще их объятья.

Они — источник счастья и несчастья.

* * *

Кто сотворил устройство,

Что женщиной зовется,—

Смесь амриты и яда,

Для смертных — западню,

Ларец обманов, козней,

Дорогу в ад, преграду

Стремящемуся в рай,

Уловок сорняками

И тернием уверток

Засеянное поле,

Хранилище грехов,

Твердыню безрассудства,

Обитель своеволья,

Сомнений круговерть?

* * *

Зачем нам величать лицо — луной,

Иль парой синих лотосов — глаза,

Иль золота крупинками — частицы,

Из коих состоит живая плоть?

Лишь истину презревшие глупцы,

Поверив лживым бредням стихотворцев,

Телам прекрасных служат, состоящим

Из гладкой кожи, мяса и костей.

* * *

Чем красавицы взор, уязви меня лучше змея —

Проворная, зыбкая, в переливно-сверкающих

Упругих извивах, с глянцевитою кожей

Цвета синего лотоса. От укуса змеиного

Добрый целитель излечит,

Но травы и мантры бессильны

Против молнии дивных очей!

* * *

Уста гетеры, будь они прелестны,

Как полураспустившийся цветок,

Достойный муж не станет целовать,

Увидя в них вместилище слюны

Распутников и проходимцев, слуг,

Воров, лазутчиков и лицедеев.