Ночую под городом уси

Лодка во рву городском, где ивы

свисают над гладью вод.

Никак не хочет криком петух

возвестить открытье ворот.

Слышу звук водяных часов

в башне сторожевой.

Вижу горный хребет вдали,

когда зарница блеснет.

Вовсе заброшен вал городской,

заметны следы войны.

Однако же стали дороги вокруг

не так, как прежде, страшны.

В утлой лодке сижу один

и на огонь гляжу.

Горожанам не уподоблю себя,

спокойно смотрящим сны.

НАВЕЩАЮ ОТШЕЛЬНИКА ХУ

Переправился через реку,

но опять впереди река.

Залюбовался цветами,

а дальше снова цветы.

С весенним ветром дорога

была легка.

Незаметно к вашему дому

явился издалека.

В ДЕРЕВЕНСКОЙ ЛАЧУГЕ НОЧЬЮ ОБДИРАЮТ РИС

Обдирает крестьянка рис допоздна,

никак не ложится спать.

Темно и холодно в бедной лачуге,

дождь зарядил опять.

У тусклой лампы над колыбелью

шепчет: «Малыш, не плачь».

Тому, кто завтра отправится в путь,

еще еду собирать.

ВЕСНОЮ В ДОЖДЬ ГЛЯЖУ ВДАЛЬ

На дозорную башню высоко взошел,

вдаль на реку смотрю.

В «карете лаковой» езжу весной —

дела забросил давно.

С дикой груши опали цветы -

праздник по календарю.

За то, что этой весной не грущу,—

птичьи песни благодарю!

ВОЗВРАЩАЯСЬ В У, ДОСТИГ МОСТА ФЭНЦЯО

Некогда здесь была пагода, теперь остались одни развалины.

Похоже, вдали городская стена...

боюсь себя обмануть.

Не показалась гора Синьшань,

знакомой пагоды нет.

Удостоился должностей и чинов —

не в них, очевидно, суть.

Родимый говор слышу опять —

к дому привел мой путь!

В дымке заката скрыт монастырь.

Ворон кричит в тишине.

Осенний поток. Пустынный мост.

Молодые утки летят.

Посылать домой письмо за письмом

больше не нужно мне.

Одежды парадные скоро сниму

здесь, в родной стороне.

Только выехал из западных ворот, ночью причалил к берегу

Каркает ворон. Светит луна.

Равнина пуста-пуста.

Обернулся и вижу: город вдали

не скрыла еще темнота.

Покинув семью — в первую ночь

начинает скучать человек.

Далекий колокол. Плеск весла.

Ночую возле моста.

Сплошной песок. В дымке луна.

Путник еще не спит.

Звуки песен из винной лавки.

Лампа в окне горит.

Отчего сегодня, отправившись в путь,

ночую у самых ворот?..

Все как тогда на реке Циньхуай:

лодка у темных ракит.

ГУН СИН-ЧЖИ

ПОЛЮБОВАЛСЯ ИВОЙ ЗА ВОРОТАМИ ЮНЦЗИНМЫН

Вербная поросль недавно была

в сережки облачена.

Всего три дня коротких прошло —

в листву оделась она.

Молодую ветку сломаю одну,

в город ее отвезу.

Пусть горожане получат весть:

стала более поздней весна.

ШАО СЯН-ЧЖЭНЬ

В НАЧАЛЕ ЛЕТА НА ЧИСТОМ РУЧЬЕ

Ветрено. Мелия расцвела.

Волны бегут без конца.

Одинокая лодка на переправе.

Пустынно у озерца.

Возле воды на песчаной косе,

наклонившись, мальчик стоит.

Играя, ряску с воды собрал —

кормит гусенка-птенца.

ЛАНЬ ЖЭНЬ

В ГОРАХ ВЕЧЕРОМ ВОЗВРАЩАЮСЬ ДОМОЙ

Возвращаюсь домой;       горная даль темна.

Омываю ноги;       отражается в речке луна.

У бедных ворот       сороки спокойно спят.

Между деревьев       снуют светляки допоздна.

Жена и ребенок       ждут меня и на этот раз.

Вареные овощи       нынче на ужин у нас.

Долго стою       в прохладе коричных дерев.

Звездный Мост       поднят высоко сейчас.

XУ ЧЭН-ЛУН

ПЕЧАЛЮСЬ О КРЕСТЬЯНИНЕ, НЕ ИМЕЮЩЕМ ВОЛА

Простирается поле до самых гор

сразу от края села.

Невозможно вспахать его одному,

если нет в хозяйстве вола.

Старый крестьянин ведет борозду,

сгорбившись над сохой.

Согнулись женщины под ярмом —

ноша весьма тяжела.

Обгорели спины, руки болят,

много сошло потов.

Недопахано поле, хотя до утра

трудиться каждый готов.

В камышовую хижину воротясь,

горькие слезы льют.

Кажется, будто ревут волы

из голодных их животов.

Вспоминаю, как в прежние времена

бывал урожайный год.

Крестьянам служили сотни волов

для полевых работ.

Пришли беспорядки вместе с войной,

благие ушли времена.

Погибли волы,— крестьянин скорбит,

кто горе его поймет?

Опушка рощи зеленой травой

уже заросла сейчас.

Был бы в доме бычок — пошла бы трава

ему на прокорм как раз.

Нет у крестьянина больше сил

дожидаться конца войны.

Плачет он, глядя, как в небесах

пасет вола Волопас.