Ким сисып эпилог к сборнику «новые рассказы, услышанные на горе золотой черепахи»

В низкой комнате, устланной войлоком черным,

так уютно, тепло...

Тень от сливы лежит силуэтом узорным,

ночное светило взошло.

Лампу я поправляю, вьется дым благовонный,

мигом кажется час.

Праздно дни провожу я, — только ночью бессонной

мой огонь не погас.

На казенную службу мне ходить неохота,

кистью работать — невмочь.

Только память со мной; не приходит дремота,

хоть сейчас — глубокая ночь.

У окна, за которым сосна молодая

радует глаз,

Стол да медный кувшин,— и сижу я, слагая

за рассказом рассказ.

Песни радости

1

Есть у меня       длинный стальной меч.

Луч от клинка       звездных миров достиг.

Раз ударю —       скалы могу рассечь.

Два ударю —       львиный раздастся рык.

Когда наступаю —       нет преград впереди.

Когда отступаю —       нет врага позади.

Всех бы неправых       этим мечом достать!

Потом отступить —       и в оборону встать.

2

Есть у меня       острый бинчжоуский меч.

Могу пучину       до самого дна рассечь.

Там, в берлоге,       черный живет дракон —

Перл бесценный       хочу из моря извлечь.

Валы сотрясают       великую пустоту.

Гром грохочет,       огнь сечет темноту.

Схватил за бороду,       пасть драконью раскрыл,

Добыл жемчужину —       сразу прибыло сил.

Песня вола

«Му-ка, му-ка!» —       о жизни сказать хочу.

Слезы лью,       сказать не могу — мычу.

Тружусь на чужих —       труды моей жизни тяжки.

Годами хожу       в тяжкой упряжке.

Не знаю, душу спасти       может ли бессловесный?

Есть ли для нас       где-нибудь рай небесный?

Никто не может       ответить мне толком.

Морду в кусты уткнул,       слезы лью тихомолком.

ДЯТЕЛ

Дятел, дятел-ттактагури,

о чем печалишься? что утратил?

Сухое древо долбишь на дворе —

только и слышно: дя-тел! дя-тел!

От древа к древу перелетаешь

с горестным криком: ишь ты! ишь ты!

Людей боишься — едва завидишь,

в горные чащи летишь ты.

Чаще и громче кричишь ты, дятел,

в чащах лесных под горою.

Много таится вредных личинок

на деревах под корою.

Утробу набьешь до отвала, дятел,

молью и тлей отобедав.

Немало заслуг приобрел ты в жизни,

поедая жуков-короедов.

Чиновная моль, тля и жучки

так же вредят народу.

Их тысячи тысяч — никто одолеть

не в силах эту породу.

Деревья спасая от многих бед,

ты — мастер по этой части.

Так почему же людей не можешь

спасти от поганой напасти?

НАМ И

* * *

На горной вершине один я стою

С мечом обнаженным в руке.

Листочек древесный — Корея моя!

Зажат ты меж юэ и хо.

Когда, о, когда мы развеем совсем

На юге и севере пыль!

Отправляясь в поход на север

Мечами сточены камни

на горе Пэктусан.

Кони испили до капли

течение Туманган.

Коль скоро, двадцатилетние,

мира в стране не устроим,

Кто же в будущем веке

меня назовет героем?

Вольсан-тэгун

Ночь на осенней реке.

Волны как лед.

Снасти смотал,

Ждал, ждал — не клюет.

Возвращаюсь в пустом челноке

С грузом лунного света, чуждым страстей и забот.

ЛИ XЁНБО

* * *

Склонившись, смотришь — бездна вод синеет;

Оглянешься назад — там зелень гор,

И ржавый прах, прах суетного мира,

Блаженных этих не коснется мест.

Луна ясна над водяным простором,

И оттого беспечнее душа.

* * *

Несется туча над вершиной горной,

И чайка над морской резвится гладью.

О, эти двое!

Как они свободны!

Подобно им, забыв о всех тревогах,

Я буду в мире беззаботно жить!

* * *

Взглянул назад, где пышная столица,

Где царственный красуется чертог.

О нем я помню каждое мгновенье,

В рыбачьей лодке лежа на спине.

А это вовсе не моя забота —

Пусть без меня мудрец спасает мир.

ПАК ЫН