Из антологий разных веков

Неизвестные поэты

* * *

Брахман огню поклоняется,

Прочие касты — властителю,

Мужу — достойные женщины,

Гостю — хозяева дома.

* * *

Книга, жена или ссуда.

Уйдет безвозвратно: тем лучше!

Худо, когда возвратится —

Рваной, запятнанной

Либо уменьшенной вдвое.

* * *

Сгодится и трухлявый ствол;

Родит земля бесплодная.

Но царь, утративший престол,—

Вещь никуда не годная!

* * *

Порой не доверяет близким людям

То сердце, что однажды ранил мир.

Зачем, как малое дитя, мы будем,

На молоке обжегшись, дуть на сыр?

Чанакья

* * *

Истощают мужчину странствия,

Отсутствие ласки — женщину.

Размывают гору дожди,

Разъедают ум униженья.

Равигупта

* * *

Недостижимого жаждет вдвойне

Либо глупец немудрящий,

Либо ребенок, ручонкой в волне

Сиянье луны ловящий.

Неизвестные поэты

* * *

В храмовом дворе живущий бык

Тяжести возить не приобык.

В плуг не запряжешь его подавно.

«Что же он умеет?»

«Жрет исправно!»

* * *

Ашока, манго, бакула, пахучий

Жасмин претят пчеле!

Она глупа:

Облюбовав себе сафлор колючий,

Не уберечься от его шипа!

* * *

Черным-черна, однажды затесалась

Ворона между черными дроздами.

Ее никто не распознал бы в стае,

Сумей она попридержать язык!

* * *

Что занесло тебя в наш край, фламинго?

Не ты ль твердил, что местным журавлям

Твое названье удалось присвоить?

Вернись домой, покуда здешний дурень

Тебя наречь не вздумал журавлем!

* * *

Златокузнец! Ты из чистого золота

Серьги в селенье принес для продажи.

Разве не знаешь? У здешнего старосты

Мочки ушей не проколоты даже!

* * *

Не прав океан, оставляя

Блистающий жемчуг на дне,

А морскую траву вознося

На гребень высокой волны!

И все-таки жемчуг — есть жемчуг,

Трава остается травой.

Джаганнатха

* * *

Растут при дороге деревья тенистые,

Нам отдых сулящие.

Но редкое дерево вспомнится путнику,

Дошедшему до дому.

Неизвестные поэты

* * *

«Монах-прощелыга! Ты падок до рыбного блюда?»

«За винною чашей и рыбы отведать не худо!»

«Ты пьешь?» — «Как не пить, непотребную встретив красотку?»

«Распутник! Небось ростовщик тебя держит за глотку?»

«Коль скоро добром у него я не выпрошу ссуду —

Тайник проломлю, а желанные деньги добуду!»

«Ты вор и заядлый, должно быть, игрок, по приметам?»

«Нельзя мне иначе: я нищенства связан обетом!»

* * *

Я обвалял их в мокром тмине

И в горке молотого перца,

Чтобы приправа глотку жгла,

Чтоб от нее коснел язык.

Я, маслом их полив на славу,

Не мешкал с трапезой, не мылся:

Едва обжарив яство, стоя,

Я рыбиц «койи» пожирал.

* * *

Раскрыл над головою брахмачарин

Донельзя рваный зонтик; все пожитки

Прикручены веревкой к пояснице,

И несколько священных листьев бильвы

Торчат в пучке волос, худая шея

От ветра зябнет, а желудок тощий

Дрожит, пугаясь впалости своей.

Так юноша, ходьбою утомлен,

Превозмогая ноющую боль

В ногах, бредет порой вечерней к дому

Наставника — дрова ему колоть.

Неизвестные поэты

* * *

Что в сердца своего табличку

Я вписывал — судьба в привычку

Взяла стирать своей рукой.

Так было с каждою строкой!

Но воск от этой благостыни

Стал тонким. Он лежит, сквозя.

И ни строки надежды ныне

На нем запечатлеть нельзя.

* * *

Я не ношу браслета золотого,

Что блещет, как осенняя луна;

Я не вкусил стыдливой неги уст

Невесты юной; ни перо, ни меч

Не заслужили мне бессмертной славы.

Я время расточаю в школе ветхой,

Уча лукавых, наглых мальчуганов.

Дандин

* * *

Богатым не стал я,

Ученым не стал я,

Заслуги святой не обрел я,

И время мое истекло.

Неизвестный поэт

* * *

Детишки — мертвецы живые,

Укоры едкие родни,

Кувшин, залепленный смолой,—

Терзают меньше, чем улыбка

И взгляд язвительный соседки,

Когда жена к ней каждый день

Заходит попросить иглу,

Чтоб залатать свои отрепья.

Йогешвара

* * *

Из ячменя размокшие лепешки

Сушить, ребят ревущих унимать,

Вычерпывать горшком разбитым воду,

Солому для спанья беречь от ливня,

Дырявое лукошко нахлобучив

На голову, в лачуге обветшалой

Доводится супруге бедняка.

Неизвестный поэт

* * *

«Поди сюда, мой маленький, не плачь,

На разодетых мальчуганов глядя.

Когда отец вернется, он тебе

Подарит ожерелье и обновы».

Услышав это, горемычный странник,

Стоящий за стеной, уходит прочь,

И слезы льются по его лицу.

Вира

* * *

Заплату на заплату класть —

Непревзойденное искусство

И пригоршню еды делить —

Непостижимое уменье,—

Мне суждены; ведь я — жена!

Неизвестные поэты

* * *

Отец и сын схватили за рога,

А мать — за хвост, родители отцовы

Уперлись в ребра, а сноха — в подгрудок.

Ребята с плачем за ноги взялись.

Одно у них богатство — дряхлый вол,

Что издыхает, лежа на земле.

И всем семейством, проливая слезы,

Они его стараются поднять.

* * *

«Золотой водой польешь тыквенную плеть —

Будут у тебя плоды непрестанно зреть».

С радостью поверил я слову доброхота.

Тыкву круглый год иметь каждому охота.

Я просил, и наконец мне богач один

Нацедил чуть-чуть воды золотой в кувшин.

Я пришел домой, и глядь — нет ее в помине:

Просочилась по пути сквозь трещину в кувшине!

* * *

Бренное тело твое развалилось бы сразу, бедняк,

Если б веревки мечтаний не стягивали твой костяк!

Раджашекхара

* * *

Ты ноги дал, чтоб ныли от ходьбы,

И голос, чтоб вымаливать подачки.

Ты дал жену, чтоб от меня ушла,

И тело, чтоб дряхлело с каждым днем.

Я знаю, ты лишен стыда, создатель,

Хоть бы устал дарить, щедроподатель!