Подражание древнему

* * *

Далеко на востоке       живет благородный ученый,

И одет он всегда       в неприглядное, рваное платье,

И из дней тридцати       только девять встречается с пищей,

И лет десять, не меньше,       он носит бессменную шапку.

Горше этой нужды       не бывает, наверно, на свете,

А ему хоть бы что —       так приветлив на вид он и весел.

Я, конечно, стремлюсь       повидать человека такого.

И пошел я с утра       через реки и через заставы.

Вижу — темные сосны,       сжимая дорогу, теснятся.

Вижу — белые тучи       над самою кровлей ночуют.

А ученому ясно,       зачем я его навещаю.

Сразу цинь он берет,       для меня ударяет по струнам.

Первой песней своей —       «Журавлем расстающимся» — тронул

И уже ко второй,       где «луань одинок», переходит...

Я хотел бы остаться       пожить у тебя, государь мой,

Прямо с этого дня       до холодного времени года!

* * *

С хвоей темно-зеленой       это дерево в тесном доле...

И зимою и летом       остается оно таким.

Год проходит, и снова       видит дерево снег иль иней.

Разве кто-нибудь скажет,       что не знает оно времен?

Мне наскучило слушать       каждый день здесь мирские речи.

Отыскать себе друга       я приду в столицу Линьцзы.

Там, в Цзися, как я слышал,       много тех, кто книги толкует.

Эти люди помогут       разрешить сомненья мои.

Я собрал свои вещи,       даже день отъезда назначил,

Даже перед разлукой       попрощался уже с семьей.

Но я все же колеблюсь,       не успев уйти за ворота.

В дом вернусь и присяду       и еще подумаю раз.

Нет, мне вовсе не страшно       то, что путь окажется долгим.

А одно только страшно,—       что обманут люди меня.

Вдруг да в нашей беседе       не сойдется их мысль с моею,

И навек я останусь       лишь посмешищем для других...

Все что сердце тревожит,       трудно выразить мне словами.

Чтоб с тобой поделиться,       написал я эти стихи.

* * *

Посадил я однажды       у Янцзы на прибрежье туты.

Думал — минет три года,       и дождусь урожая листьев.

Но когда на деревьях       начала разрастаться зелень,

Вдруг беда их постигла —       перемены в горах и реках.

Ветром сбило с них листья,       изломало голые ветви,

А стволы их и корни       все уплыли в седое море...

Шелкопрядов весенних       накормить уже больше нечем,

И у зимнего платья       не осталось теперь надежды...

Я, сажая деревья,       сам не выбрал повыше место.

Что же пользы сегодня       от моих сожалений горьких?

Переселяюсь

* * *

И прежде хотел я       жить в этой Южной деревне,

И не потому, что       гаданьем ей выпал знак:

Здесь, слышал я, много       людей с простыми сердцами.

В их обществе радость       считать вечера и дни.

В мечтах о деревне       прождал я все-таки годы,

Покамест сегодня       я не поселился в ней...

А хижине бедной       к чему большие пространства?

Достаточно, если       прикроет она постель.

Важней, чтоб соседи       почаще ко мне ходили

И мы в разговорах       судили б о старине,

И чудным твореньем       мы вместе бы восторгались,

Неясные мысли       друг другу толкуя в нем.

* * *

Весною и осенью       много погожих дней.

На гору мы всходим       и там слагаем стихи.

Минуем ворота —       хозяин к себе зовет.

Вино поспевает —       и тут же его мы пьем.

В полях поработав,       расходимся по домам.

Домой воротившись,       мы думаем о друзьях.

А вспомнив о друге,       спешим накинуть халат:

В беседах и в смехе       мы не замечаем часов.

Жизнь в этих занятьях       не лучше ль всякой иной?

Не вспыхнет желанье,       покинув ее, уйти.

Одежда и пища       к тому же требуют средств.

На пахоте труд мой       меня не введет в обман!