Каннанар, сын кижара из каттура

Тиней: пустыня

Подруга — девушке

Зачем, о подруга, ведешь ты печальные речи?

Твердишь, что твой лоб побледнел, а округлые плечи

Совсем исхудали и, мол, от жестоких страданий

Колеблешься ты между жизнью и смертью — на грани.

Зачем укоряешь ты друга в изменчивом нраве?

По совести, ты на него обижаться не вправе.

С началом дождей обещал он вернуться, а эта

Пора лишь пришла,— подтверждает любая примета.

В горах Венгада, во владеньях царя Тирейана,

Родился слоненок. О нем и о матери рьяно

Заботясь, приносит им слон, исполин мощногрудый,

Нежнейших побегов бамбуковых целые груды.

Зацвел крылоплод. На вершине его, приосанясь,

Павлин проплясал свой истомой проникнутый танец.

Затем, не спеша перебравшись на дикий лимонник,

Он паву свою призывает — прекрасный поклонник.

Для всех, кто в разлуке, кончается время печали.

Уж дождь собирается. Первые капли упали...

Перунгадунго

Тиней: пустыня

Жена — подруге

«Добро есть, по сути, двоякое братство:

Духовное благо оно — и богатство,

Не выклянченное, трудом нажитое»,—

Погладив мне волосы, смоль — чернотою,

Так молвил любимый в преддверье разлуки.

Пускай ожиданья и тягостны муки,

Ему я желаю успеха в дороге.

Сегодня он, верно, минует отроги

Паннадской горы, где — какая досада! —

Иссохли все лунки, поилки для стада.

Со свистом протяжным их племя пастушье

Водой из бадей наполняет, но, сушью

Палимая, вмиг испаряется влага,

И тщетно ее, как великого блага,

Слон ищет среди углублений и впадин.

Его шаг за шагом, могуч и громаден,

Преследует тигр... Как следы их похожи

На оттиски пальцев, хранимые кожей,

Натянутой на барабан, под который

И песни поют, и танцуют танцоры.

Наккиранар

Тиней: пустыня

Подруга девушки — ее возлюбленному

Подруга твоя в ожиданье совсем извелась.

И вот наконец прикатил, но, едва насладясь

Любовью ее — на прогалине, под красолистом,

Поспешно назад собираешься. В сумраке мглистом

Возничий готовит уже колесницу твою:

Осматривает ее, поправляет шлею.

Тревожно и больно подруге твоей смуглолицей,

Подобной своей красотой Паватири, столице

Царя Тирейана, в цветочном убранстве сплошном.

Ведь путь твой опасен и труден. Во мраке ночном

Лиманы тебе проезжать, где в часы многоводья

Шныряют акулы — зубастые смерти отродья.

Останься у нас — вот тебе мой совет. Приглядись.

Отборный — на свежую рыбу променянный — рис

Тебе поднесем, угождая в усердном старанье.

Сандалом, на жернове, что привезли северяне,

Измолотым, с нужной добавкой, тебя умастим.

Останься у нас в деревушке, где, ветром морским

Колышемые, на деревьях развешаны сети,

В прорехах от бурь и акульих прокусах... На свете

Едва ли отыщется место приятней, милей.

Останься — тебе пожалеть не придется, ей-ей.

Из антологии «пуранануру» кижар из ковура

* * *

И Смерть, бывает, медлит в ожиданье.

Но ты, о царь, не ждешь: могучей дланью

Ты поражаешь в час, тебе угодный,

Вождей отрядов копьеносных, сходный

С могущественным грозным божеством.

Как предостереженье о твоем

Нашествии — свергаются кометы;

Пылают солнца в огненном величье;

Кричат не умолкая стаи птичьи;

Безлиственные горбятся деревья;

Крошатся зубы; волосы лоснятся;

Блуждают вепри по дорогам; сами

Внезапно ниспадают одеянья;

И стойки с ярко блещущим оружьем

Обрушиваются! Все девять знаков

Являются, как бы в бреду кошмарном,

И второпях целуют горожане

Своих детей, что жизни им желанней,

И всей семьей — в окрестные леса.

А ты идешь, о Валаван, как буря,

Взметающая пламя к небесам,

И горе тем, кто возбудил твой гнев!