В саду слушаю цикаду

¹ К высокому тополю       не смею даже шагнуть.

Цикаду боюсь       с высоких ветвей спугнуть.

Расслышать стараюсь       полностью каждый звук.

Остальные деревья       меня не влекут ничуть.

² Мягкая кожица       сброшена на траву.

Стрекот с ветвей       возносится в синеву.

Слушаю голос,        оболочки телесной не зрю.

Глубоко-глубоко       певунья сокрылась в листву.

Рядом, в веселом доме, забавляются с огнем

Играют с огнем,

как всегда, в веселом дому —

Что же спасаться

не хочется никому?

Не размышляю —

в детстве бывает так.

Может, и вправду

бояться здесь ни к чему.

Поднося вино, продолжаю стихи ли бо

С другом беседуя, медленно пьем

индиговое вино.

Сто лет проживу, однако друзья

не наскучат мне все равно.

Как долго еще на главе моей

будут черны власы?

Недолговечней тело мое,

чем капля рассветной росы.

Однажды укроет меня под сосной

могильной земли гряда.

Десятки тысяч лет пролетят —

кто вспомнит меня тогда?

Сорняки на бедной могиле моей

вырастут сами собой.

На нее не глянув, мимо пойдут

звери на водопой.

За всю мою жизнь чашу с вином

не выпустил ни на миг,

Все же хотел бы еще хоть раз

смочить уста и язык.

О Лю Бо-лунь, ты из всех людей

избрал наилучший удел —

Всегда держал вино при себе,

очень редко трезвел!

Прошу вас, выслушав эти слова,

напиться со мной допьяна,

Ибо с собой даже Лю Бо-лунь

в могилу не взял вина!

Шаманка. Син Юнбок (Хевон, 1758-ок. 1820). Шелк. Краска ярких

цветов. Корея.

Эпилог к поэме «тонмён-ван»

...Я по природе       человек предельно простой.

«Удивительные истории»       числю забавой пустой.

Когда о Тонмёне       прочел я в первый раз —

Вымыслом и загадкой       почел я древний рассказ.

Но старательно я       продолжал разбирать письмена,

И стала мне истина       древних речений видна.

Многое сказано       в записях древних бумаг,

На листах летописных       не лжет ни единый знак.

Вовеки не угасает       священных деяний свет,

Молва о них сбережется       на десять тысяч лет!

Основатель рода,       чью память века хранят,

Да сгинут сомненья —       может ли быть не свят?

Лю Вэнь возле озера       пребывала в объятьях сна,

Любовь божества       в тот час познала она!

Тучами грозовыми       был закрыт небосклон,

Сверкая в зарницах,       к Лю Вэнь спустился дракон.

С этого дня       во чреве она понесла

И славного сына       в должный срок родила.

Красный Государь       был его великим отцом.

Знаменья возвещают:       возрождается правящий дом.

Когда родился Ши-цзу,       должный владычить страной,

Наполнился светом       его дворец родной.

«Чифу» указали,       что престол его ждет.

«Желтые повязки»       истребили его славный род.

По многим примерам       установлено было встарь:

Благое знаменье       означает: рожден государь.

Но воля потомков       куда слабее была.

Без продолженья остались       славных предков дела.

Лишь тот государь,       кто блюдет старинный закон.

В трудностях строже       к себе относится он.

Человечностью, великодушьем       государь свое имя блюдет,

Заветом и долгом       им управляем народ.

У благих государей       обычай всегда таков,

И да продлится в державах у них       покой во веки веков!

КИМ ГУ