264 Психологическая помощь: теория и практика

ненной борьбы. Я знаю ее мать и ее отца. Я был знаком с ними задолго до

рождения Инны и остаюсь приятелем обоих уже много лет после их разво+

да. У меня, наконец, хранится и все продолжает расти в объеме толстенная

пачка писем от Инны, и, думаю, подобная же пачка писем, только помень+

ше, хранится у нее. Короче говоря, нас связывают в этой жизни зримые и

невидимые нити человеческих отношений, которые уже невозможно пре+

рвать, пока не прервется сама жизнь.

И я вспоминаю... Я вспоминаю, как несколько лет назад, закончив психоте+

рапевтическую работу с одной немолодой женщиной, у которой, к несчас+

тью или к счастью, случился развод, я после слов благодарности услышал

обычную в таких ситуациях просьбу проконсультировать девушку, студен+

тку. Оказалось, что семья этой девушки жила по соседству с моей, уже быв+

шей, клиенткой, и она поневоле стала свидетельницей житейской драмы: у

соседской дочери, первокурсницы университета, возник конфликт с одним

из преподавателей, настолько серьезный, что ей грозило отчисление из

университета за неспособность или нежелание сдать злополучный экзамен

по начертательной геометрии.

И вот то ли по совету, то ли по настоятельной рекомендации соседки, точ+

нее, ее дочери, которая дружила с Инной, она появилась тем, далеким уже,

зимним вечером в моей консультации. Достаточно было беглого взгляда на

ее бледное лицо, на огромные темные глаза, переполненные болью и стра+

данием, чтобы мгновенно сообразить: у восемнадцатилетней девушки —

не просто конфликт, а жизненный кризис. Дело осложнялось тем, что Инна

предъявляла и психосоматические жалобы — на головную боль, на боли в

животе. Она жаловалась на бессонницу и на преследовавшее ее чувство

страха. Помимо терапевтического обследования понадобились консульта+

ции невропатолога и психиатра.

Когда через неделю, после медицинских обследований и уже как бы офи+

циального направления на психотерапию, Инна опять предстала передо

мной, она выглядела еще более изнуренной и несчастной. Между нами со+

стоялся примерно такой разговор, паузы между репликами которого, к со+

жалению, невозможно передать на бумаге.

Я молча и, как мне кажется, с пониманием гляжу на Инну. Инна вначале

долго смотрит в окно, затем, опустив голову, начинает плакать, плачет дол+

го и тихо, почти без всхлипов.

— Так тяжело на душе... — полувопросительно+полуутвердительно произ+

ношу я слова своим профессионально отстраненным и в то же время резо+

нирующим на человеческое страдание голосом.

Проблемы личностной и профессиональной подготовки психолога+практика 265

Инна не отвечает. Затем едва заметно кивает головой и после долгого,

очень долгого молчания шепчет.

— Я не могу так жить. Я сойду с ума.

Каждую реплику, каждое высказывание клиентки или, точнее, пациентки, я

сравниваю с распростертыми в стороны руками, когда человек балансиру+

ет, чтобы не упасть в болото, не оступиться, осторожно и с трудом вышаги+

вая по зыбкой трясине житейских несуразностей. Я, как мне кажется, пы+

таюсь оказаться если не твердой кочкой под ногами, то по крайней мере

стволом или веткой прочно стоящего дерева, за которое можно схватиться,

на которое можно опереться и не сделать непоправимого шага. Как дать

почувствовать ей, что на меня можно опереться?

И я произношу едва слышно, но отчетливо:

— Мне кажется, я могу согласиться только с первой частью вашего выска+

зывания.

— Почему? — Инна вскидывает, вернее, медленно поднимает на меня свои

огромные темные глаза.

— Потому что я не дам вам сойти с ума.

Она долго смотрит на меня, пристально и внимательно. Я не отвожу своего

взгляда. Наконец девушка произносит:

— И что, так будет лучше?

Все! Теперь уже я хватаю ее за шиворот, как котенка, упавшего в лужу, или

как дед Мазай за уши зайца, боявшегося прыгнуть в лодку.

— Боюсь, я не совсем понял, что вы хотели сказать.

Я говорю с тем напряженно+серьезным видом, с которым произносил по+

добные слова Карл Роджерс, учивший нас на своем знаменитом московском

семинаре 1986 г.: идите на шаг позади клиента. Помните: не вам надо его

понимать. Вам надо, чтобы он сам понимал себя.

— Я хотела сказать, — с готовностью повторяет Инна, — я не знаю, что

для меня лучше — сойти с ума или подчиниться вам и жить среди сума+

сшедших в этом сумасшедшем мире, но оставаться нормальной. Я не знаю,

что для меня страшнее.

Ах, как здорово, как чудесно, что она заговорила! Каждое ее слово, каждое

высказывание, каждый жест привязывали ее ко мне невидимыми прочны+

ми нитями психотерапевтической связи, когда возникают те специфичес+

кие отношения между психотерапевтом и клиентом, в которых человек из+

живает свои страдания.