2. Права и обязанности сторон

Права и обязанности комитента и комиссионера довольно широ­ко урегулированы в ГК, а с учетом специфики определенных видов комиссии - также в посвященном им специальном законодательстве.

Как и применительно к другим договорам, это все же в наиболь­шей степени относится к обязанностям активной стороны в договоре, в данном случае - комиссионера.

Из определения договора комиссии вытекает, что в обязанность ко­миссионера входит совершение по поручению комитента сделки (сделок) с третьим лицом. Поскольку комиссионер заключает сделку от своего имени, юридической связи третьего лица с комитентом сделка, о которой идет речь, сама по себе породить не может. По этой причине комиссионер обязан не только совершить сделку, но и передать ее результат комитенту.

Форма, в которой выражается подлежащий передаче результат сделки, может быть различной. До того, как третье лицо исполнит обязательство, принятое им на себя по заключенной с комиссионером сделке, обязательст­во последнего перед комитентом должно считаться исполненным со време­ни передачи комитенту прав по сделке. Для этого достаточно соглашения на указанный счет комиссионера с комитентом (соглашения о передаче).

В качестве примера можно указать на одно из решений Президиу­ма Высшего Арбитражного Суда РФ. В нем было признано, что пред­ложение комитента уступить ему права продавца по заключенному ко­миссионером договору купли-продажи и соглашение на этот счет поку­пателя - комиссионера освободило последнего от обязанностей по ука­занному договору, т.е. от передачи товара в натуре^DCLXXIX.

Вместе с тем договор комиссии может предусматривать условия в расчете на иную ситуацию: третье лицо не только совершает сделку, но и исполняет ее для комиссионера. Тогда полученное по сделке от третьего лица комиссионер должен передать комитенту. В соответствии со ст. 999 ГК эта обязанность охватывает все полученное от третьего лица по совершенной с ним сделке. Удержать что-либо из исполненно­го, ссылаясь, в частности, на то, что третье лицо передало больше того, на что комитент мог рассчитывать, комиссионер не вправе.

Особенность правового положения комиссионера состоит в том, что обязанности исполнения сделки, совершенной им с третьим лицом, ко­миссионер на себя не принимает. Вследствие этого правила, регулирую­щие ответственность должника за действия того, на кого он возложил исполнение своего обязательства (ст. 403 ГК), применению в рассматри­ваемом случае не подлежат. Прямое указание на этот счет содержится в п. 1 ст. 993 ГК: комиссионер не отвечает перед комитентом за неисполне­ние третьим лицом сделки, заключенной с ним за счет комитента.

Однако приведенная статья одновременно установила, что ответ­ственность, о которой идет речь, в двух обозначенных в п. 1 ст. 993 ГК случаях комиссионер все же должен нести. Прежде всего это бывает тогда, когда оказывается, что он не проявил необходимой осмотритель­ности в выборе третьего лица. Чаще всего это выражается в том, что комиссионер тем самым оказал доверие тому, кто его не заслужил. Хотя редакция приведенной нормы такова, что позволяет считать ответст­венность за проявленную неосмотрительность разновидностью ответст­венности за действия третьего лица, на самом деле речь в подобном случае идет об ответственности не за чужую, а за собственную вину. Налицо, таким образом, си1ра т еКдепйо.

Вторая ситуация имеет в виду случаи, при которых комиссионер принимает на себя ручательство за исполнение третьим лицом сделки (делькредере). Следует прежде всего отметить, что делькредере при всем внешнем сходстве с поручительством не является его разновидно­стью. Принципиальное его отличие отметил К.А. Граве. Речь идет о том, что при поручительстве происходит ручательство перед кредито­ром третьего лица за действия последнего, «в случае же «делькредере» комиссионер ручается перед своим кредитором (каковым по договору комиссии по отношению к комиссионеру является комитент) за третье лицо, которое, однако является должником не комитента, а должником самого комиссионера»^DCLXXX.

В то время, когда были написаны эти строки, т.е. в период действия ГК 1922 г., автор мог бы указать и на еще одно отличие, имевшее особое значение. Речь идет о том, что и ранее, и теперь Кодекс предусматривает обязанность поручителя нести ответственность за должника. В то же вре­мя в соответствии с Кодексом 1922 г. при делькредере в случае неиспол­нения сделки третьим лицом на комиссионера, принявшего такое руча­тельство, возлагалась обязанность доставить комитенту все то, что ему следовало по неисполненному третьим лицом договору (ст. 275-д)^DCLXXXI.

Между тем ГК, как и его непосредственный предшественник, такой функции делькредере не предполагает. Делькредере представляет собой дополнительную услугу, подлежащую, притом непременно, дополни­тельной оплате (ст. 991 ГК). Подобно поручительству, йе1 сгейеге, как можно сделать вывод из п. 1 ст. 993 ГК, - это не ответственность, а долг. Из чего, в частности, вытекает, что достаточным основанием для вступ­ления его в силу служит неисполнение сделки третьим лицом как таковое.

Обе ситуации, выделенные в ст. 993 ГК, - непроявление осмотри­тельности и йе1 сгейеге, - как следует из редакции ее п. 1, представляют собой исключение из приведенного в этом же пункте правила. А это означает, что как таковая принятая на этот счет норма не подлежит рас­пространительному толкованию.

Наряду с ответственностью комиссионера за собственную вину, правда, в очень узких пределах, а также принятием на себя дополнитель­ной особо оплаченной гарантии в виде йе1 сгейеге, ГК определяет и еще один способ защиты интересов комитента на случай неисполнения сделки третьим лицом: п. 2 ст. 993 ГК возлагает на комиссионера на случай неис­полнения сделки третьим лицом обязанность немедленно сообщить об этом комитенту, собрав необходимые доказательства. Особое значение имеет еще одно, указанное в том же пункте, последствие: обязанность комиссио­нера в описанном случае передать комитенту по его требованию права по сделке. Важность этой меры для комитента состоит в том, что таким обра­зом у него появляется возможность использовать предусмотренные законо­дательством способы для непосредственного воздействия на третье лицо.

Пункт 2 ст. 993 ГК не предусматривает санкций, связанных с неис­полнением указанной в нем обязанности комиссионером. Однако из смысла соответствующей нормы вытекает, что комиссионер, который не исполнил указанной обязанности, в том числе не передал по требо­ванию комитента права по отношению к третьему лицу, возникающие из заключенной с ним сделки, принимает на себя связанный с этим риск. Такую позицию прочно занимают судебные органы^DCLXXXII.

Происходящая на основе ст. 993 ГК цессия отличается определенны­ми особенностями. Прежде всего речь идет о том, что предусмотрено в ней одно из двух указанных в п. 1 ст. 382 ГК оснований передачи прав. Им служит в данном случае закон. Именно это обстоятельство позволило при­знать достаточным для перехода прав выражение воли одним лицом - ко­митентом. Следует особо отметить и то, что интересы комитента защищает и еще одно правило, содержащееся на этот раз в п. 3 ст. 993. Суть его в том, что одностороннее волеизъявление комитента способно породить соответ­ствующую обязанность у комиссионера - передать исполненное даже тогда, когда подобный переход будет противоречить достигнутому сторонами в сделке соглашению. Имеется в виду включенное в сделку с третьим лицом условие, предусматривающее запрещение или ограничение в какой-либо форме подобной передачи. Все же само это условие сохраняет силу. По ука­занной причине его нарушение комиссионером способно повлечь за собой для последнего определенные негативные последствия. Ему придется нести перед третьим лицом ответственность за негативные последствия допущен­ного нарушения своей обязанности по отношению к третьему лицу.

В п. 2 ст. 993 ГК, помимо прочего, предусмотрена необходимость соблюдения при передаче прав комиссионером комитенту по его требо­ванию правил об уступке требования с прямой отсылкой к ст. 382-386, 388 и 389 ГК.

Указание на одну из этих статей все же вызывает определенные со­мнения. Речь идет о ст. 383 ГК. В ней предусмотрено, что переход к друго­му лицу прав, неразрывно связанных с личностью кредитора, в частности требований об алиментах и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, не допускается. Между тем один из основных признаков догово­ра комиссии как раз и состоит в том, что поручение комитента должно не­пременно предполагать совершение с третьим лицом такой сделки, которая порождает права, способные к последующей их передаче комитенту. По отмеченной причине, очевидно, в исключительных случаях, о которых идет речь в ст. 383 ГК, договоры комиссии заключаться вообще не могут.

Хотя отсылка к определенным статьям ГК, содержащаяся в его ст. 993, имеет в виду лишь особую ситуацию - передачу прав, связанную с неисполнением третьим лицом сделки, заключенной комиссионером для комитента, положениями ГК об уступке прав следует руководствоваться и во всех других случаях такой передачи. Это не относится, однако, к п. 3 ст. 993 ГК, носящему специальный характер. По указанной причине за пределами ст. 993 ГК переход прав должен происходить в соответствии с п. 2 ст. 382 ГК, а значит, передача прав, осуществленная вопреки запрету, который содержится в совершенной между комиссионером и третьим лицом сделке, должна представлять собой обычную незаконную сделку.

Подобно тому как имеет место в отношении всех других догово­ров, направленных на оказание услуг, и для комиссии целью служит удовлетворение интересов той стороны, которая обратилась за предос­тавлением ей услуг. По этой причине именно интересам комитента по общему правилу законодатель отдает предпочтение. Соответственно на комиссионера возлагается обязанность исполнить поручение на наибо­лее выгодных для комитента условиях. При этом непременно должны быть соблюдены исходящие от комитента указания с тем, что отсутствие их в договоре может быть восполнено обращением к обычаям делового оборота или иным обычно предъявляемым требованиям (ст. 992 ГК).

Значение указаний, о которых идет речь, для комиссионера состо­ит в том, что таким образом конкретизируется полученное им от коми­тента поручение. По отмеченной причине с точки зрения их обязатель­ности подобные указания приравниваются к самому поручению, за од­ним все же исключением. Соответствующая сторона вправе уклониться от их соблюдения, если обстоятельства дела сложились таким образом, что сделали это необходимым в интересах самого комитента. Такое право возникает у комиссионера, если он, имея возможность предвари­тельно направить комитенту соответствующий запрос, этого не сделал либо хотя и направил, но ответа в разумный срок не получил (все такие обстоятельства на случай спора обязан доказывать, естественно, комис­сионер). Однако и применительно к таким ситуациям все же преду­смотрена необходимость для комиссионера, как только это станет воз­можным, сообщить комитенту о допущенных им, комиссионером, вы­нужденных отступлениях от полученных указаний (п. 1 ст. 995 ГК).

Приведенные требования определенным образом смягчаются для ко­миссионера, если в этом качестве выступает предприниматель. Тогда норма, предусматривающая недопустимость отступления от указаний комитента без предварительного запроса, утрачивает свой императивный характер. Имеется в виду допускаемое Кодексом наделение комиссионера правом отступать от указаний комитента, и не спрашивая предварительно его согласия. В этих случаях обязанность комиссионера сводится, если иное не предусмотрено в договоре, к посылке комитенту в разумный срок уведомления об уже допу­щенных отступлениях от его указаний (см. п. 1 ст. 995 ГК).

Установлены определенные последствия на случай нарушения комис­сионером приведенных требований. И сделано это Кодексом применительно к наиболее распространенному варианту комиссии - тому, при котором по­ручение выражается в совершении комиссионером сделок купли-продажи. Особенность данного варианта состоит в том, что при количественной оцен­ке одного из последствий допущенного нарушения договора - недополучен­ной выгоды - ею служит цена имущества, которое комитент поручил комис­сионеру реализовать или, наоборот, приобрести (п. 2 ст. 995 ГК).

Применительно к первой ситуации Кодекс имеет в виду случай, ко­гда комиссионер продал имущество по цене, оказавшейся ниже той, кото­рая была согласована с комитентом. Тогда на комиссионера возлагается обязанность возместить образовавшуюся таким образом разницу в цене. Эта его обязанность перед комитентом отпадает, если он сможет доказать, что у него не было возможности продать имущество по согласованной цене и в то же время осуществленная им продажа по цене более низкой предупредила еще более значительные убытки у комитента. Например, в случаях, когда состояние рынка оказалось таким, что, задержись с прода­жей, он вообще не смог бы найти покупателя или, по крайней мере, тако­го, который готов был бы уплатить хотя бы цену, по которой товары в действительности проданы. Кодекс особо предусмотрел, что если на ко­миссионере лежала обязанность предварительно запросить на этот счет комитента, чего он не сделал, ему придется доказать отсутствие возмож­ности получить от комитента такое предварительное согласие.

Вторая ситуация возникает, если имущество было куплено комиссио­нером по более высокой в сравнении с согласованной им с комитентом це­не. Положение сторон тогда, естественно, меняется. Соответственно ГК признал за комитентом право отказаться вообще от совершенной покупки, заявив о принятом им решении комиссионеру в «разумный срок» по полу­чении от него извещения о заключенной с третьим лицом сделке. Если та­кого заявления со стороны комиссионера не последовало либо оно имело место, но лишь по истечении указанного «разумного срока», на комитенте лежит обязанность осуществлять расчеты с комиссионером по фактической цене. Вступает, однако, на этот случай специальная гарантия, предостав­ляемая комиссионеру. Суть ее в том, что, если комитент отказывается от заключенной сделки по причине завышения цены, за комиссионером при­знается право сообщить комитенту о своем согласии, приняв образовав­шуюся разницу в цене на себя. И тогда отказ комитента от сделки, заявлен­ный по указанному основанию - завышению цены, теряет правовую силу.

Необходимое воздействие на поведение комиссионера, исполняю­щего поручение комитента, призвана оказать наряду с другими и еще одна мера стимулирования, до того в российском законодательстве не применявшаяся. Речь идет о случае, когда сделка была заключена с ко­миссионером на условиях, более выгодных, чем те, которые имел в виду комитент в своих указаниях. Ранее действовавшие на этот счет нормы (имеются в виду ст. 54⁵ Закона 1912 г., ст. 275-ж ГК РСФСР 1922 г. и ст. 408 ГК 1964 г.) предусматривали в одной и той же по сути редакции, что вся выгода, полученная комиссионером вследствие совершения сделки на условиях, более выгодных, нежели согласованные им предва­рительно с комитентом, поступает последнему. Теперь же в ст. 992 ГК (имеется в виду ее п. 2) включена иная норма, в силу которой в случае, когда комиссионер совершил сделку на условиях, более выгодных по сравнению с указанными комитентом, дополнительная выгода делится между комитентом и комиссионером поровну, если иное не предусмот­рено соглашением сторон. Есть основания полагать такое решение бо­лее справедливым как обеспечивающее интересы в равной мере обеих сторон. А значит, у комиссионера появляется экономический стимул для исполнения поручения наиболее выгодным для комитента образом.

Статья 996 ГК предусматривает, что находящиеся у комиссионера вещи независимо от того, поступили ли они от комитента либо предна­значены ему, составляют собственность последнего.

Приведенная норма, решающая вопрос о собственнике переданных комиссионеру вещей, носит императивный характер и соответственно не может быть изменена соглашением сторон. При этом явно имеется в виду, что то или иное решение затрагивает интересы не только сторон в

договоре комиссии, но и других лиц. Речь идет прежде всего о кредито­рах комитента. Из признания собственником соответствующих вещей комитента вытекает, что при наступлении его банкротства принадле­жащие ему вещи, которые находятся у комиссионера, все равно будут включены в конкурсную массу. И, наоборот, при банкротстве комис­сионера те же вещи останутся возможным объектом взыскания по дол­гам комитента, подчиняясь общему для всего принадлежащего коми­тенту-банкроту режиму имущества.

Включенное в ГК решение вопроса о собственнике соответствующих вещей влечет ряд последствий. Одно из них выражается в том, что риск случайной гибели находящихся у комиссионера вещей комитента должен нести собственник - комитент с учетом действия ст. 211 ГК. Вместе с тем комитенту как собственнику принадлежит право предъявления по поводу вещей, находящихся как у самого комиссионера, так и переданных им дру­гим лицам, виндикационных исков (в силу ст. 304 ГК аналогичное право на предъявление таких исков имеет и комитент как законный владелец).

В связи с подобным решением вопроса о праве собственности воз­никает необходимость дать объяснение тому, что при передаче во ис­полнение совершенной им с третьим лицом сделки вещей комитента выступающий в роли продавца комиссионер их собственником не явля­ется. И точно так же при покупке вещей собственником признают не покупателя - комиссионера, а комитента, не участвовавшего в сделке и ее исполнении. В литературе для этого, как и во многих других случаях, обычным является обращение к определенной фикции. Речь идет о том, что комиссионер, который не является собственником, все же признает­ся таковым, но только на один момент - тот, в который происходит пе­реход вещи к третьему лицу либо от третьего лица^DCLXXXIII. При этом даже в указанный момент, если учесть определенную протяженность его во времени, риск случайной гибели может считаться лежащим все же либо на комитенте, либо на третьем лице, но не на комиссионере. Таким об­разом, комиссионер в силу фикции, о которой идет речь, становится лишь номинальным собственником, поскольку во всем прочем следует считать вещь передаваемой «из рук в руки»¹.

¹ В литературе предлагались и иные конструкции, имеющие целью, не прибегая к фикции, обосновать возможность для комиссионера, не являющегося собственником, осущест­вить сделки купли-продажи с третьими лицами от своего имени. Наиболее подробно указанный вопрос был исследован К.А. Граве. Ссылаясь на статьи действовавшего в то время ГК 1922 г., он пришел к следующему выводу: «Ст. 275-в, говорящая о том, что по договору комиссионера с третьим лицом приобретает права и становится обязанным ко­миссионер, а не комитент, определяет правовое положение комиссионера, но лишь в его отношениях с этим своим контрагентом по сделке; ст. же 275-г, устанавливающая, что находящееся в распоряжении комиссионера имущество (как присланное ему комитентом для продажи, так и купленное им за счет комитента) признается собственностью коми­тента, определяет отношения между комиссионером и комитентом, с одной стороны, а также между комитентом и всеми прочими третьими лицами - с другой» (Отдельные ви­ды обязательств. С. 315). Следует по этому поводу прежде всего отметить, что все же так и не был получен ответ на основной вопрос: каково соотношение приведенного автором вывода и действовавшей в то время ст. 275-г ГК 1922 г., в силу которой находящиеся в распоряжении комиссионера товары, как присланные ему комитентом, так и купленные за счет последнего, признаются собственностью комитента? А между тем именно это и порождало сложность проблемы. К отмеченному можно добавить, что в том же месте работы К.А. Граве используется и еще один аргумент, связанный на этот раз с двойст­венным положением комиссионера. Имеется в виду сочетание отношения его с комитен­том (внутренняя сторона) и с третьими лицами вообще, включая тех из них, с которыми должна быть заключена им сделка (внешняя сторона) (см. там же. С. 314). Но этот бес­спорный и позволяющий многое в договоре комиссии объяснить вывод в данном случае вряд ли может быть использован. Если расчленить фигуру комиссионера еще возможно, то вряд ли допустимо поступить таким же образом с правом собственности как таковым, если, разумеется, иметь в виду континентальное право. Следует, наконец, указать и на то, что в своих объяснениях К.А. Граве опровергал ст. 182 ГК 1922 г. (она отсутствует в

Кодексах 1964 и 1994 гг.), которая предусматривала, что право продажи имущества при­надлежит собственнику (кроме случаев продажи с публичных торгов). Соответственно автор стремился определить наличие права собственности у комиссионера на момент именно совершения сделки (см. там же. С. 313). Позиция К.А. Граве отличалась от той, которую в этой же книге отстаивала Е.А. Флейшиц: «Продавец может и не иметь права собственности (права распоряжения) в момент совершения договора купли-продажи. Необходимо, чтобы это право собственности принадлежало продавцу в момент, когда должно перейти к покупателю» (Отдельные виды обязательств. С. 92). Отмеченное об­стоятельство еще ранее использовал при обосновании соответствующей конструкции Г.Ф. Шершеневич, увязав наличие права собственности у продавца и приобретение его покупателем именно с моментом передачи, а не с заключением договора. «Комиссио­нер, - указывал Г.Ф. Шершеневич, - должен быть собственником не в момент соверше­ния сделки, а в момент исполнения, т.е. передачи товара» (Шершеневич Г.Ф. Курс торго­вого права. Т. 2. С. 224). Очевидно, и это обстоятельство должно быть учтено при оценке соответствующей конструкции. Оригинальные соображения высказал на указанный счет С.Н. Ландкоф. Он разграничил складывающиеся между всеми участниками отношения на формальные и фактические, имея в виду, что принадлежность собственности на соот-

Между тем наиболее простым и, более того, единственно возмож­ным решением можно считать ссылку на закон, которая допускает в данном случае возможность выступающего от своего имени комиссио­нера наделить покупателя правом собственности.

По отношению к находящимся у него вещам комитента комиссио­нер выступает как хранитель. Однако в данном случае нет оснований полагать комиссию смешанным, в смысле п. 3 ст. 421 ГК, договором, включающим элементы хранения. Хранение имманентно комиссии, подобно тому как это имеет место в отношении, например, перевозки. Выступая в качестве хранителя, комиссионер принимает на себя ответ­ственность за утрату, недостачу или повреждение соответствующего имущества (п. 1 ст. 998 ГК). Притом к складывающимся между сторо­нами - комиссионером и комитентом - отношениям могут применяться нормы гл. 47 ГК. Однако статьи этой главы действуют субсидиарно по отношению к нормам, которые содержатся в гл. 51 ГК. Таких норм три.

Первая (п. 1 ст. 998 ГК) устанавливает общее правило, в силу ко­торого на комиссионера возлагается ответственность за утрату, недос­тачу или повреждение находящегося у него имущества.

Прямо связана с первой вторая норма (п. 2 ст. 998 ГК), предусмат­ривающая, что в случаях, когда при приеме присланного комитентом или поступившего комиссионеру для комитента имущества оно оказа­лось поврежденным или с недостачей, притом для обнаружения этого было достаточно наружного осмотра, а равно тогда, когда кто-либо причинил ущерб имуществу, которое находится у комиссионера, на последнего возлагается обязанность принять меры по охране прав ко­митента. С этой же целью на него возлагается обязанность собрать не­обходимые доказательства (совершенно очевидно, в преддверии заяв­ления комитентом или третьим лицом в будущем исковых требований), а также сообщить обо всем, притом без промедления, комитенту.

Третья по счету норма (п. 3 ст. 998 ГК) посвящена страхованию на­ходящегося у комиссионера имущества. Поскольку собственником нахо­дящегося у комиссионера имущества является комитент, есть основания предполагать, что он же, как являющийся собственником имущества, его же и страхует, притом за свой счет. И предписание о страховании имуще­ства за его, комитента, счет, было это предусмотрено договором комиссии или обычаями делового оборота, становится для комиссионера обязатель­ным. Это означает, что, если комиссионер в любом из таких случаев стра-

ветствующее имущество - это отношения формальные, а те, которые выражают выступ­ление комиссионера по поручению комитента, - фактические. При этом только переве­сом фактических отношений над важными явлениями и признаками можно объяснить то, что закон признает комитента собственником комиссионного имущества» (Ландкоф С.Н. Торговые сделки. С. 219). Есть основания полагать, что и в этом случае речь все же идет больше об описании явления, чем о его объяснении. хования всего этого имущества не осуществит, соответствующий риск (риск «нестрахования») он, комиссионер, полностью принимает на себя (п. 3 ст. 998 ГК). Размер риска соответствует страховому интересу самого комитента. Имеется в виду, что он, по крайней мере, не охватывает при­читающееся к выплате комиссионеру основное и дополнительное (при делькредере) вознаграждение, а равно подлежащие возмещению комис­сионеру расходы по исполнению поручения комитента. Это объясняется тем, что в противном случае комитент, получивший страховое возмеще­ние, оказался бы в положении лица, неосновательно обогатившегося¹.

За пределами правового режима, установленного для передаваемо­го на хранение комиссионеру имущества комитента, находятся деньги и ценные бумаги. Необходимость и порядок их хранения, а равно порядок предъявления соответствующих обязательственных по природе требо­ваний определяются применительно к отдельным видам комиссионных услуг специальными актами. Примером может служить Закон «О рынке ценных бумаг», которым предусмотрено для случаев выступления бро­кера в качестве комиссионера принятие им на себя обязательства перед клиентами хранить деньги или ценные бумаги на своих забалансовых счетах с сохранением права их использования до момента возврата кли­енту в соответствии с условиями договора^{DCLXXXIV DCLXXXV}.

Последняя по времени обязанность комиссионера - представить отчет об исполнении комитенту, передав ему все полученное по дого­вору комиссии. Таким образом, передаче подлежит и то полученное комиссионером имущество, которое не было прямо предусмотрено в самом договоре комиссии^DCLXXXVI.

Следует особо подчеркнуть, что предоставление отчета имманентно рассматриваемому договору и в определенной мере может считаться пре­допределенным также его признаками. Значение, которое может прида­ваться данной обязанности, подтверждает следующее, например, утвер­ждение: «Для решения вопроса о том, какого рода сделка - за свой счет или за счет комитента - имеется в виду, недостаточно употребления слова «поручаю», так как поручение может иметь место и по отношению к сделкам первого рода; недостаточно также и назначения комиссионного вознаграждения, так как и при поручении купить за счет уполномоченно­го может быть условлена известная приплата к покупной цене. Однако решающее значение для признания сделки договором торговой комиссии имеет условие о представлении отчета или самое представление отчета со стороны комиссионера, так как отчет представляется только лицом, дей­ствующим за чужой счет»^DCLXXXVII. В результате обязанность направить отчет становится в определенных случаях классификационным признаком для соответствующей правовой оценки конкретного договора.

Статья 999 ГК закрепляет за комитентом право в пределах уста­новленного срока (если соглашением сторон не предусмотрено иное, он составляет 30 дней со дня получения отчета) сообщить комиссионеру свои на этот счет возражения. Молчание комитента по поводу пропу­щенного срока рассматривается как одобрение отчета.

Основные обязанности комитента включают принятие исполнения, выплату комиссионного вознаграждения, а также возмещение комис­сионеру сумм, израсходованных им на исполнение поручения.

Обязанность принять исполнение (ст. 1000 ГК) относится к числу кредиторских и в таком качестве корреспондирует основной обязанности комиссионера - заключить сделку и передать ее результат. Соотноситель­ность этих обязанностей находит выражение и в том, что обязанности комиссионера передать все полученное по договору комиссии корреспон­дирует обязанность комитента принять от комиссионера все исполненное по договору (ст. 1000 ГК).

С вопросом об обязанности принять исполнение связана весьма ши­роко обсуждавшаяся в разное время возможность того, что называется заключением договора «с самим собой». Суть ее, как уже отмечалось применительно к германскому праву, сводится к вопросу о том, можно ли считать надлежащим исполнение договора комиссии в ситуации, при ко­торой комиссионер вместо заключения сделки по покупке или продаже товаров с третьим лицом сам же ее исполняет. Речь в подобных случаях идет прежде всего о том, может ли комитент уклониться от принятия предложенного таким образом комиссионером исполнения либо, приняв исполнение, впоследствии отказаться от него, ссылаясь на то, что полагал, будто исполнение совершает третье лицо.

Указанная проблема была подробно исследована Г.Ф. Шершене- вичем. Обратив внимание на различия в подходе к ее решению в право­вых системах ряда стран, он счел необходимым поставить вопрос о са­мой возможности существования у комиссионера подобного права. Речь идет о том, вправе ли комиссионер, получив соответствующее по­ручение, не прибегая к услугам третьего лица, предложить комитенту свой товар или соответственно приобрести самому от комитента товар за свой счет? На этот вопрос автор предпочел дать отрицательный от­вет. При этом в качестве обоснования он сослался на то, что «с теорети­ческой стороны невозможно совместить в одном лице роли комиссио­нера и контрагента (продавца или покупщика). Сущность комиссионно­го отношения состоит в обязанности комиссионера совершить сделку от своего имени за счет комитента. С кем же совершает комиссионер сдел­ку в рассматриваемом случае, когда он сам продает или покупает? С самим собой? В одном лице совмещаются два контрагента - продавец и покупщик. Если же мы предположим, что комиссионер просто пре­вращается в продавца или покупщика, оставляя роль комиссионера, то за что же, спрашивается, получает он право на комиссионное вознагра­ждение, признаваемое за ним законодательствами»¹.

Не ограничиваясь теоретическими рассуждениями, автор привлек соображения и практические. И тут он сослался на то, что «комиссио­нер, по своему назначению, обязан исходить из интересов комитента и потому не должен быть лично заинтересован в результате операции. Между тем, превращаясь в продавца или покупщика, он теряет почву беспристрастия»^{DCLXXXVIII DCLXXXIX}.

И все же законодатель в дореволюционной России пошел по друго­му пути. Подобно тому как это было сделано в Германском торговом уложении и Швейцарском обязательственном законе, им допускалась возможность совершать такого рода сделки («сам с собой»), правда, лишь в отношении товаров, имеющих биржевую или иную рыночную цену. Тем самым законодатель явно стремился сузить возможную сферу кон­фликта интересов сторон в подобных случаях. Кроме того, возмож­ность, о которой идет речь, допускалась, если существовали на этот счет прямые распоряжения комитента. В подобных случаях за комис­сионером признавалось право требовать, наряду с возмещением поне­сенных расходов, также выплаты обусловленного договором комиссион­ного вознаграждения¹.

ГК не содержит каких-либо указаний относительно путей реше­ния соответствующей проблемы. Это дает основание сделать вывод, что заключение таких сделок все же не соответствует в ее чистом ви­де модели договора комиссии^{DCXC DCXCI}. Не случайным является то, что испол­нение обязательства комиссии подобным образом в странах, где оно допускается, основано на прямом указании закона, дополненном ус­тановлением в определенных рамках специального режима. Представ­ляется, что соображения Г.Ф. Шершеневича о возможном расхождении интересов сохраняют свое значение и теперь. Не является случайным поэтому, что Кодекс 1922 г., а затем и все последующие, воспроизведя многие нормы Закона 1912 г., статью, о которой идет речь, оставили без внимания.

Отмеченное отнюдь не означает недопустимости подобной ситуа­ции, при которой комитент и комиссионер сразу же, без участия третье­го лица, станут контрагентами по сделке. Однако это возможно только при условии, что будет высказана, естественно положительно, воля ко­митента. Имеется в виду, что в целом подобная ситуация во всех случа­ях должна рассматриваться как лежащая за пределами договора комис­сии. Следовательно, нормы о таком договоре непосредственному при­менению не подлежат. А это означает, что если согласие комитента со­вершить подобную сделку с комиссионером и будет получено, но не достигнуто согласия по вопросу о ее условиях, нормы ГК о комиссии, даже носящие императивный характер, не должны применяться. В ча­стности, это относится к такого рода императивным нормам, как уста­новленные п. 1 ст. 991 и ст. 1001 ГК и предусматривающие соответст­венно обязательность выплаты вознаграждения и компенсации израсхо­дованных комиссионером на исполнение сумм. Следовательно, если только по этому поводу не будет достигнуто сторонами соглашение, вознаграждение следует, полагаем, считать не подлежащим выплате^DCXCII.

Статья 1000 ГК связывает с принятием исполнения еще две обязан­ности комитента. Имеется в виду необходимость, во-первых, осмотреть приобретенное комиссионером имущество и обо всех обнаруженных не­достатках немедленно известить комиссионера, а во-вторых, освободить комиссионера от принятых им на себя обязательств перед третьими лица­ми по исполнению поручения комитента. Последняя обязанность обычно выступает в форме погашения возникшего долга комиссионера либо пе­ревода его долга перед третьими лицами на себя.

Особое место занимает обязанность комитента, связанная с комис­сионным вознаграждением. Выплата его производится в размере и в порядке, установленных договором. Если же в договоре размер возна­граждения не предусмотрен, притом не может быть определен и исходя из других договорных условий, его размер определяется в общем по­рядке, предусмотренном на случай отсутствия цены в возмездном дого­воре. Имеется в виду, что в соответствии с п. 3 ст. 424 ГК вознагражде­ние выплачивается тогда в размере, который при сравнимых обстоя­тельствах обычно взимается за аналогичные услуги. При отсутствии иного в договоре выплата вознаграждения производится после испол­нения обязательства комиссионером.

Статья 1001 ГК возлагает на комитента обязанность возместить ко­миссионеру суммы, которые тот израсходовал. Речь идет о расходах, на­ходящихся в причинной связи с исполнением поручения. Наличие и раз­мер таких сумм в случае возникновения спора должен доказывать комис­сионер. Сходный режим установлен для определения размера понесенных им расходов. На возмещение расходов сверх выплаченного ему вознагра­ждения комиссионер претендовать не вправе, если только иное не преду­смотрено в законе или договоре.

В состав сумм, о которых идет речь, входит и все то, что пришлось уплатить третьему лицу комиссионеру в связи с неисполнением обяза­тельства по заключенной им сделке. К обстоятельствам, зависящим от комитента, относятся суммы, которые комиссионер не выплатил вовре-

мя третьему лицу (например, стоимость приобретенных для комитента товаров) из-за того, что необходимую для этого сумму тот не перечис­лил. Вместе с тем это отнюдь не означает существования у комитента самостоятельной обязанности исполнять обязательства, принятые на себя комиссионером перед третьим лицом. По этой причине Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ, указав на необходимость для комитен­та возмещать понесенные комиссионером расходы, вместе с тем признал, что «включение в договор, который является по своей природе комисси­ей, неустойки за недопоставку продукции третьему лицу не может слу­жить способом обеспечения обязательств комитента перед комиссионе­ром и взысканию не подлежит»^DCXCIII.

Особое значение для определения соотношения интересов сторон в договоре комиссии имеет решение вопроса о влиянии последствий не­исполнения договора комиссионером на обязанность комитента выпла­тить комиссионное вознаграждение и возместить понесенные расходы. ГК (п. 2 ст. 378) предусматривает сохранение такой обязанности при условии, что указанный результат произошел по причинам, которые зависели от комитента. Отсюда следует, что риск случайного неиспол­нения договора принимает на себя комиссионер. Это в наибольшей сте­пени соответствует правовому режиму, установленному ст. 401 ГК для предпринимателей. Тем самым еще раз подтверждается, что соответст­вующий договор все же рассчитан главным образом на выступление в нем в качестве комиссионера предпринимателя.

Комиссионеру предоставляются определенные гарантии, призван­ные обеспечить исполнение комитентом его обязанностей. Прежде все­го речь идет о закреплении законом (абз. 1 п. 2 ст. 996 ГК) за комиссио­нером права на удержание находящегося у него на хранении имущества комитента. Указанное право распространяется на все находящиеся у комиссионера вещи комитента, как полученные для вручения третьему лицу от комитента, так и переданные третьими лицами для комитента. Регулирование подобных отношений строится на правилах, предусмот­ренных ст. 359 и 360 ГК. Специальная на этот счет норма (абз. 2 п. 2 ст. 996 ГК) выделяет случаи, при которых комитент, выступающий в качестве должника, объявляется несостоятельным (банкротом). Тогда право удержания прекращается с тем, что требования к комитенту в пределах стоимости вещей, которые подверглись удержанию, удовле­творяются в соответствии со ст. 360 ГК наравне с теми требованиями кредиторов, которые обеспечиваются залогом. Таким образом, они в соответствии с п. 1 ст. 64 и ст. 65 ГК оказываются включенными в чис­ло удовлетворяемых в третьей очереди.

Еще одна гарантия предусмотрена на этот раз в ст. 997 ГК. Речь идет о возможности для комиссионера удержать то, что причиталось ему по договору комиссии, из всех сумм, которые поступили к нему за счет ко­митента, т.е. произвести зачет. Однако с целью устранить возможную коллизию интересов комиссионера с интересами других кредиторов ко­митента установлено: требование всех таких кредиторов, чьи требования пользуются преимуществом перед залогодержателем, т.е. стоят впереди него в очередности, установленной ст. 64 ГК, все же подлежат удовлетво­рению перед требованиями самого комиссионера.