Коррупционная преступность в постсоветской России (анализ статистических данных)

Коррупционные преступления – общественно опасные коррупционные правонарушения, ответственность за которые установлена Уголовным кодексом РФ. По мнению П.А. Кабанова, коррупционное преступление – это неправомерное завладение должностным лицом материальными ценностями, деньгами или получение услуг материального характера, а равно предоставление их иными лицами государственному служащему в формах, запрещенных уголовным законом¹. Л.Д. Гаухман полагает, что коррупционные преступления – это «предусмотренные уголовным законом общественно опасные деяния, субъектом которых являются должностные лица, и которые совершаются посредством использования должностных полномочий из корыстной заинтересованности и в целях личного обогащения»². Б.В. Волженкин относит к ним «преступления лиц, официально привлеченных к управлению…, использующих…имеющиеся у них по статусу возможности для незаконного извлечения личной выгоды»³.

Однако, по нашему мнению, данные определения не учитывают коррупционных преступлений в негосударственном секторе и сужают субъективную сторону таких деяний до корыстных или иных личных мотивов. Наиболее полно и точно суть коррупционного преступления, как нам представляется, отражает точка зрения С.В. Максимова. Согласно его утверждению, это – «предусмотренное в Уголовном кодексе Российской Федерации общественно опасное деяние, которое непосредственно посягает на авторитет и иные законные интересы публичной власти и службы и выражается в противоправном получении государственным, муниципальным или иным лицом, занимающим государственную или муниципальную должность, либо служащим коммерческой или иной организации (в том числе международной) каких-либо благ (имущества, прав на него, услуг или льгот) либо в предоставлении этим служащим таких благ»⁴.

Вместе с тем, данное определение следует четче согласовывать с УК РФ (например, в части определения субъектов и объектов посягательства) и содержать указание на многовариантность целеполагания преступного поведения.

Обобщая сказанное, полагаем возможным сформулировать свое понятие «коррупционные преступления». Это – «предусмотренные уголовным законом общественно опасные деяния, посягающие на охраняемые законом права и интересы граждан, государства, общества и государственной службы либо службы в органах местного самоуправления, коммерческих и иных организациях, а также на авторитет указанных институтов, совершенные должностными лицами, главами органов местного самоуправления, лицами, занимающими государственную должность Российской Федерации или ее субъекта либо выполняющими управленческие функции в коммерческой или иной организации, а также государственными служащими или служащими органов местного самоуправления с исполь­зованием своего служебного положения и должностных полномочий для личного обогащения или в иных личных, узкогрупповых и корпоративных целях, либо выразившиеся в предоставлении им иными лицами возможностей и средств для достижения указанных целей».

Из приведенного определения следует, что признаками коррупционных преступлений в обязательном порядке являются:

- причинение ущерба охраняемым законом авторитету, интересам государства, государственной службы, службы в органах местного самоуправления, коммерческих и иных организациях, а также интересам и правам граждан и общества в целом;

- наличие специального субъекта, признаки которого указаны в примечаниях к ст. 201 и 285 УК РФ. Исключение составляют субъекты дачи взятки, активного коммерческого подкупа и иных преступлений, связанных с активным подкупом лиц некоторых категорий;

- незаконный характер извлекаемых субъектами преступления преимуществ и иных средств для удовлетворения как личных, так и узкогрупповых, корпоративных целей;

- использование субъектами, вопреки интересам службы своего должностного и фактического положения, имеющихся должностных и служебных полномочий, вытекающих из них возможно­стей.

Перечисленные признаки коррупционного преступления позволяют отличить его от других, некоррупционных должностных преступлений (халатности), служебных преступлений (например, присвоений или растрат чужого имущества, совершенных не должностными лицами) и преступных посягательств, направленных против правосудия.

В современной криминологии существуют различные подходы к отнесению тех или иных составов к коррупционным, их градации⁵. Авторам близок подход, при котором основанием классификации тех или иных преступлений как коррупционных служит отношение деяний к непосредственному объекту преступного посягательства – интересу и авторитету государственной и муниципальной власти, государственной службы и службы в органах местного самоуправления, коммерческих и иных организациях.

Этот же признак, по нашему мнению, целесообразно использовать как критерий распределения коррупционных преступлений по группам, в зависимости от того, является ли названный объект основным, дополнительным или факультативным для того или иного преступного деяния. По этому основанию рассматриваемый вид преступлений предлагается разделить на три группы: 1) основные; 2) дополнительные (неосновные); 3) факультативные. Иные критерии (по формам совершения, основным непосредственным объектам дополнительных и факультативных преступлений и т. п.) также имеют право на существование, но, как представляется, они недостаточно точно отражают их сущность и потому носят вспомогательный характер.

К первой из выделенных нами групп относятся преступления, совершаемые как в виде подкупа, так и в иной форме: ст. 285 (злоупотребление должностными полномочиями); 285¹ (нецелевое расходование бюджетных средств), 285² (нецелевое расходование средств государственных внебюджетных фондов); 289 (незаконное участие в предпринимательской деятельности); 290 (получение взятки); 291 (дача взятки); 292 (служебный подлог); 201 (злоупотребление полномочиями); 202 (злоупотребление полномочиями частными нотариусами и аудиторами) и 204 (коммерческий подкуп) УК РФ.

Во вторую группу преступных деяний можно включить преступления, предусмотренные: п. «а» (в случае совершения путем подкупа) и «б» ч. 2, ч. 3 ст. 141 (воспрепятствование осуществлению избирательных прав или работе избирательной комиссии); ст. 141¹ (нарушение порядка финансирования избирательной кампании кандидата, избирательного объединения, избирательного блока, деятельности инициативной группы по проведению референдума, иной группы участников референдума); ст. 142 (фальсификация избирательных документов, документов референдума); ст. 145¹ (невыплата заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат); ч. 3 ст. 160 (присвоение или растрата); ст. 169 (воспрепятствование законной предпринимательской или иной деятельности); ст. 170 (регистрация незаконных сделок с землей); ст. 183 (незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну, если оно совершено путем подкупа); ст. 184 (подкуп участников и организаторов профессиональных спортивных соревнований и зрелищных коммерческих конкурсов); п. «б» ч. 3 ст. 188 (контрабанда, в случае наличия корыстного или иного узкогруппового, корпоративного интереса); ст. 210 (организация преступного сообщества (преступной организации), при наличии цели совершения тяжких и особо тяжких коррупционных преступлений); ст. 286 (превышение должностных полномочий, в случае совершения из корыстных или иных узкогрупповых, корпоративных мотивов) УК РФ.

Третью группу уголовно наказуемых правонарушений составляют преступления, предусмотренные: ч. 3 ст. 159 (мошенничество); ст. 164 (хищение предметов, имеющих особую ценность, в случае совершения хищения путем мошенничества, растраты или присвоения с использованием служебного положения); п. «б» ч. 3 ст. 174 (легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем); п. «б» ч. 3 ст. 174¹ (легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения им преступления); ч. 3 ст. 175 (приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем); ст. 176 (незаконное получение кредита); ст. 177 (злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности) и ст. 193 (невозвращение из-за границы средств в иностранной валюте) УК РФ.

Кроме того, к третьей группе, в зависимости от наличия коррупционных целей, могут быть отнесены иные преступления, составы которых прямо предусматривают в качестве квалифицирующего признака использование своего служебного положения, например: ч. 2 ст. 144, ст. 195-197, п. «в» ч. 2 ст. 221, п. «б» ч. 3 ст. 228¹, п. «в» ч. 2 ст. 229, ч. 3 ст. 256, ч. 2 ст. 258, п. «в» ч. 2 ст. 260 УК РФ.

Таким образом, приведенный перечень видов коррупционных преступлений на этом не исчерпывается. В основу классификации коррупционных проявлений могут быть положены иные объективно существующие критерии. Например, для специальных исследований возможна более дробная группировка по статусу субъектов. В частном, негосударственном секторе в отдельную группу выделяются должностные лица коммерческих предприятий, полностью или частично принадлежащих государству, в государственном аппарате формируются подвиды по должностному положению (федерального уровня, субъектов РФ, муниципальных служащих) и т.д. Вместе с тем, вариант градации коррупции по видам, предложенный авторами, полностью отвечает целям настоящего исследования и может служить действенным инструментарием для уяснения сущности коррупции, ее основных проявлений.

Невозможно отрицать значительную роль уголовной статистики в ходе осуществления задач борьбы с преступностью. Без ее изучения нельзя объективно охарактеризовать исследуемые виды преступности, прогнозировать криминогенную ситуацию в стране, планировать и осуществлять уголовную политику государства, а вместе с ней и работу его институтов, реализующих эту политику. Полагаем корректным начать отсчет современной российской статистики о преступности с 1990 г., т. е. с момента принятия в том же году Декларации о государственном суверенитете РСФСР.

Перед рассмотрением статистики коррупционных преступлений, попытаемся особо выделить следующие важные моменты.

Во-первых, необходимо принимать во внимание высокую степень латентности общей преступности, искажающей наши преставления о ее реальном состоянии, структуре, географии и тенденциях развития. Как известно, латентная преступность существует в конкретных условиях места и времени за счет разницы между фактически совершенными и зарегистрированными преступными деяниями. Вопросы латентной преступности, в том числе, ее факторы и причины, способы минимизации достаточно подробно изучаются учеными и практическими работниками⁶. В настоящее время сложилось следующее рабочее определение латентной преступности: это деяния, которые не были заявлены или зарегистрированы правоохранительными органами или деяния, в отношении которых со стороны системы уголовного правосудия не было предпринято никаких последующих действий⁷.

Следует подчеркнуть справедливость утверждения А. И. Долговой, что общеуголовная преступность, как правило, отражается в статистике в большей своей части, т. е. представительно, репрезентативно. А экономическая преступность – только в очень небольших процентах (иногда 2–5%), а потому по данным уголовной статистики нельзя судить о ее фактических тенденциях. Однако рост отдельных видов преступлений отражает наличие массы таких фактов. «Нельзя находить крупицы золотого песка, причем во все больших масштабах, если его вообще нет»⁸.

Во-вторых, при изучении коррупционной преступности, важно понимать, что уровень ее латентности, как считают одни специалисты, достигает 90 – 95 %⁹, а по данным других – выявляется не более 1 – 3 % от общего числа преступлений этого вида¹⁰. Более того, В. В. Лунеев высказал мнение, что «у нас регистрируется… коррупция – около тысячной части»¹¹, т.е. – до 0,1 %. Между тем, любой уровень латентности не позволяет нам полностью опираться в изучении коррупционной преступности на статистику и требует применения для этих целей комплексного подхода, в том числе использования «вторичных» признаков.

Латентность коррупции во многом детерминирована естественно-латентными причинами – согласительным характером большинства коррупционных преступлений, носящих форму сделки, в силу чего обе стороны не сообщают о совершенных преступлениях в правоохранительные органы. Аналогичным образом обстоят дела с коррупционными преступлениями, о которых известно лишь узкому кругу лиц, причастных к их совершению, либо тем, кто по разным причинам не заинтересован в распространении такой информации. Часть преступлений этой категории не выявляется в силу того, что не имеют прямой потерпевшей стороны, которая могла бы сообщить о них компетентным органам. Кроме того, латентность обусловливается (в меньшей степени) искусственно-латентными причинами, т. е. умышленным сокрытием от регистрации преступлений, о которых известно правоохранительным органам. Причины такого поведения могут быть различны. Например, под воздействием вышестоящего руководства правоохранительных органов и соответствующих органов власти либо в силу нарушений служебных обязанностей должностными лицами правоохранительных органов без воздействия третьих лиц. Но в любом случае, такие действия являются правонарушением, вплоть до преступления.

В-третьих, момент на котором бы хотелось заострить внимание, заключается в недостатках, присущих существующим формам статистической отчетности¹². Совершенно прав В. В. Лунеев, говоря о том, что «перечисленные виды коррупции в нашей стране не находят целостного отражения в официальной криминальной статистике, хотя каждый из них детально описывается в документах первичного учета… и частично отражается в Едином отчете о преступности (Ф № 1-Г)»¹³.

В этих условиях авторы статьи полагают возможным использовать данные нескольких форм статистической отчетности – №№ 1-Г, 1‑ОП (сведения о результатах деятельности органов внутренних дел по борьбе с организованной преступностью) и формы № 10 Минюста России. Опыт авторов и их коллег, занимающихся анализом статистики преступности, дает основания полагать, что эти формы наиболее адекватно отражают регистрируемую преступность. Например, статистическая форма № 1-ОП включает раздел, содержащий сведения ГИАЦ МВД России о преступлениях, совершенных должностными лицами с использованием своего служебного положения. Эти сведения включают данные о следующих составах УК РФ: присвоения и растраты (ст. 160); воспрепятствование законной предпринимательской деятельности (ст. 169); регистрация незаконных сделок с землей (ст. 170); контрабанда (ст. 188); злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285); превышение должностных полномочий (ст. 286); незаконное участие в предпринимательской деятельности (ст. 289); получение взятки (ст. 290); дача взятки (ст. 291); служебный подлог (ст. 292) и халатность (ст. 293).

Представленной формой отчетности учитывается количество расследованных, зарегистрированных, оконченных преступлений, в том числе переданных в суд, а также суммарные показатели по составам преступлений. Вместе с тем, как показывает практика изучения статистики, эти сведения не всегда точны, ибо формируются на основе внутренних учетов подразделений МВД России (в основном по борьбе с организованной преступностью). С точки зрения авторов на коррупционную преступность и конкретные составы коррупционных преступлений, перечисленный список может быть откорректирован.

Оперируя имеющимися статистическими данными, авторы полагают возможным исследовать состояние коррупционной преступности в Российской Федерации на основе наиболее опасных и распространенных коррупционных преступлений, относимых нами к категориям как основным, так и дополнительным. Сюда относятся:

1) злоупотребления должностными полномочиями (здесь и далее в скобках по УК РСФСР – злоупотребление властью или служебным положением), получение и дача взяток, незаконное участие в предпринимательской деятельности, служебный подлог (должностной подлог).

2) должностные присвоения или растраты (хищения государственного или общественного имущества, совершенные путем присвоения или растраты либо путем злоупотребления служебным положением), превышение должностных полномочий (превышение власти или служебных полномочий), воспрепятствование законной предпринимательской деятельности, регистрация незаконных сделок с землей.

3) преступления из числа направленных против интересов службы в коммерческих и иных организациях: злоупотребления полномочиями и коммерческий подкуп.

По нашему мнению, перечисленные составы преступлений репрезентативно представляют коррупционную преступность. Число коррупционных преступлений в монографическом исследовании в отдельном рассматриваемом году является суммой зарегистрированных в тот же отрезок времени названных нами составов преступлений в соответствии с действовавшим уголовным законом.

В Табл. 1 представлена динамика коррупционной преступности. Общее количество коррупционных преступлений равно сумме зареги­стрированных преступлений указанных составов в каждом году. 1990 г. яв­ляется базовым и данные этого года приняты за 100 %.

Более наглядно разница темпов роста общей и коррупционной преступности отражена на Рис. 1.

В 1991-1995 гг. наблюдался резкий спад (максимально – свыше 15% в 1993 г.) регистрируемой коррупционной преступности. Этому способствовала совокупность нескольких факторов. В первую очередь – несовершенство правовой системы, затем – передел собственности, проводимый якобы для создания «класса эффективных собственников» под лозунгом «цель оправдывает средства». По сути, были легализованы деяния, ранее относившиеся к экономическим правонарушениям (включая преступления). Все это шло на фоне «реформирования» аппарата управления, правоохранительной системы, больше походившего на развал. Разрушающаяся система едва успевала реагировать на наиболее опасные виды корыстно-насильственной преступности, убийства и не могла должным образом противодействовать коррупции. Вследствие этого, несмотря на фактическое расширение коррупционной преступности, ее регистрируемая часть неуклонно снижалась. В то же время преступность в целом отличала положительная динамика к базовому уровню.

Т а б л и ц а 1