Связь ценностей с группами участия в неформальной деятельности

(% ответивших)

	Ценности	Пассивное		Активное		Экономические действия
		редко	часто	редко	часто	редко	часто
1	семья	56	44	51	49	48	52
2	работа	60	40	51	49	49	51
3	благополучие	55	45	46	54	46	54
4	жизнь	55	45	51	49	46	54
5	независимость	52	48	40	60	44	56
6	порядок	58	42	52	48	45	55
7	свобода	51	49	36	64	41	59
8	общение	57	43	43	57	44	56
9	нравственность	55	45	57	43	46	54
10	власть	44	56	28	72	32	68
11	инициативность	64	36	43	57	35	65
12	самопожертвование	64	36	28	72	36	64
13	вольность	47	53	24	76	19	81
14	традиционность	71	29	26	74	33	67
	Энтропийный коэффициент разброса*	0,39	0,41	0,41	0,39	0,41	0,39

Примечание: *В последней строке таблиц приведен энтропийный коэффициент разброса случайной величины Y, позволяющий оценить разброс данных.

В действительности то, насколько часто человек сталкивается с проявлениями неформальной экономики, влияет на его восприятие только тех ценностей, которые относятся к конфликтогенной периферии. При этом с ростом влияния неформальной экономики повышается значимость нравственности, власти, вольности и понижается значимость инициативности и самопожертвования. Значимость нравственности падает для тех, кто часто активно участвует в неформальной экономике.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что в отношениях между неформальной экономикой и ценностными ориентациями действует механизм обратной связи. С одной стороны, активные действия в экономике разлагающе сказываются на структуре ценностей, с другой стороны, понижение значимости нравственных общечеловеческих ценностей вызывает новый виток роста неформальной активности.

В свою очередь неформальная активность одних – как следствие – увеличивает долю тех, кто сталкивается с такой активностью в своей повседневной жизни в качестве «жертвы». Это, в свою очередь, усиливает осуждение неформальных отношений в одной социальной группе и оправдание таких действий в другой подгруппе. Таким образом, наблюдаем, как неформальные отношения раскачивают лодку согласия в обществе, вызывая напряженность, увеличивая негативные ожидания в отношении всех проявлений рыночной экономики. Одновременно в обществе растет осуждение богатства, растет разрыв между реальной и идеальной (желаемой) ситуацией не только по отношению к неформальной экономике, но и к либеральной модели в целом.

На следующем этапе исследования выяснилось, что развитие неформальной экономики повышает значимость качеств, препятствующих развитию рыночной экономики. Так, пассивному участию населения в неформальной экономике способствуют лень, непрактичность, безответственность, забитость и униженность. Значимость двух последних качеств снижается при активном участии и экономических действиях.

С другой стороны, в экономических действиях повышается значимость религиозности. Это подтверждает, что каноны церкви предписывают помощь ближнему, создавая тем самым возможность неформализованных, но устойчивых деловых практик.

Выяснилось также, что качества, способствующие развитию рыночных отношений, влияют на неформальную экономическую деятельность (активное участие и экономические действия). Такими качествами являются энергичность и свободолюбие, и с этими качествами «образа жизни» можно связать рациональные цели, которые ориентированы на успех в неформальной экономике. Они направлены на ожидание вполне определенного поведения людей и на возможность использования их поведения как средства достижения собственных целей.

Поэтому, можно сказать о том, что развитие неформальной экономики как социального процесса тесно связано с «образом человека» о самом себе. С одной стороны, развитию неформальной экономики способствуют качества людей, препятствующие развитию рыночной экономики. С другой стороны, качества, способствующие развитию рыночной экономики, также оказывают влияние. Данный факт является подтверждением гипотезы о том, что национальная ментальность оказывает влияние на поведение в неформальной экономике.

Роль солидарности как вида социального капитала подробно анализирует С. Барсукова, указывая, что «солидарность можно обсуждать в трех ипостасях. Первая – солидарность как феномен сознания – предполагает анализ дискурсных фреймов, посредством которых социальная практика переводится в плоскость ментальных образов. Вторая – солидарность как ресурс социального действия, направленного на трансформацию институциональных возможностей выражения интересов группы. Третья – солидарность как индикатор субъектности группы, показывающий степень ее сплоченности и готовности к самопрезентации своих интересов. Очевидно, что все эти формы взаимообусловлены» [1].

Солидарность и доверие как ресурс сетевого взаимодействия членов группы рассмотрим в дальнейшем, однако отметим, что роль солидарности и доверия в группе и восприятие мира как поделенного на «своих» и «чужих» играет огромную роль в расширении поля развития неформальных отношений. Промежуточным результатом является заключение о том, что за период с 1994 по 2004 годы произошло существенное снижение ресурса доверия и солидарности в обществе – тогда как межгрупповое недоверие и противоречивость значительно возросли.

Безусловно современное общество пронизано сетями социальных отношений, которые состоят из конечной совокупности социальных акторов и набора связей между ними. В качестве социальных акторов могут выступать индивидуумы, социальные группы, события и т.д. Под связями понимаются не только коммуникационные связи между акторами, но и связи по обмену ресурсами и деятельностью, включая конфликтные отношения.

Исследование социальной сети является актуальным при рассмотрении неформальной экономики России. В нынешней ситуации очень значимыми являются родственные связи, дружеское участие, соседский круг. Этот факт отмечался и в российской культуре. Высказывания «ты мне – я тебе», «не имей сто рублей, а имей сто друзей» часто приводятся как свидетельство консолидации такой практики в своеобразный неформальный институт. Слабые связи, т.е. с дальними родственниками и коллегами, более эффективны, нежели «сильные» – с близкими друзьями и родственниками. Первые значительно расширяют масштабы привлекаемой информации. Но зато тесные (в частности, семейные) контакты лучше выручают в экстремальных случаях.

Одной из примет сегодняшней России является то, что неформальность проявляется не только в горизонтальных сетях, что и следовало ожидать, но и в вертикальных. Эта тенденция отмечена как один из результатов социологического исследования.

Итак, рассмотрим доверие и солидарность в качестве факторов, влияющих на неформальную экономику в контексте сетевого взаимодействия. Проанализировав их влияние, можно глубже понять сущность и мотивы неформальной деятельности, поскольку люди живут и действуют не в вакууме, а в контексте широких социальных целостностей. Крупные социальные целостности возникают с появлением сетей социальных отношений (социальных структур), связывающих отдельных индивидов. Следовательно, общество состоит не из индивидов, а выражает сумму тех связей и отношений, в которых эти индивиды находятся друг к другу.

В российском социуме очень многое основано на ценностях не доверия/доверия. Доверие заключается в ожидании человеком определенных действий со стороны окружающих, когда эти действия напрямую затрагивают его выбор, и он должен принимать решения до того, как они станут известны. Любое длящееся во времени взаимодействие – от сделок на рынке на основе предоплаты до создания семьи – предполагает следование его участниками норме доверия.

Для того чтобы сравнить уровень доверия респондентов в трех регионах, предлагалось ответить на вопрос «Доверяете ли вы?». Во всех трех регионах уровень институционального доверия ниже среднего. При этом уровень межличностного доверия существенно выше среднего по отношению к друзьям и родственникам и ниже среднего по отношению к соседям и коллегам по работе. Суммарные показатели позволяют заключить, что в Тюмени и Туле социум и легальная власть существуют автономно. В Ставрополе механизмы социального регулирования по-прежнему действуют, однако может возникнуть угроза целостности общества, еще больше ослабнет уровень межличностного доверия при сохранении столь же низкого институционального доверия.

Влияние межличностного, институционального, практического доверия и честности на неформальную экономику в трех регионах России отражается корреляцией индексов межличностного, институционального доверия, доверия в практической деятельности, честности и индексов неформальной деятельности. Джон Ван Гиг утверждал, что экономика является кибернетической системой, т. е. системой с обратными связями. Т. Парсонс рассматривал социальные системы как функционалистский контекст институтов. В них культурные ценности, которые проникают в систему извне, формируют социальное действие. Легитимность ролей и правил, определяемых на основе культурной традиции, обеспечивается их интеграцией с побуждением и личностными особенностями, имплицитно входящими в систему. Цикл обратной связи формируется условием равновесия в системе на основе контролирующих данную систему ценностей.

В социологии абсолютные данные нечасто представляются нам обоснованными, поскольку отношение лучше познается в сравнении, и для выявления реальной картины часто строятся специальные процедуры, направленные на выявление реальной картины. Для того чтобы проверить, каким образом межличностное, институциональное, практическое доверие и честность связаны с неформальной экономикой, был проведен корреляционный анализ, построены графы как модели взаимодействия в социальной сети.

Итак, интеграция культурных традиций и индикаторов неформальной экономики отражается в виде взвешенного графа, который позволяет выделить сильные вершины и оценить направленность, иерархию и взаимосвязь ресурсов культурных индексов с индексами неформальной экономики на рис. 3, 4, 5. Вершинами графа взяты индексы честности/доверия и индексы неформальной экономики, ребрами отражены значимо связанные индексы доверия/честности и неформальной деятельности, веса на ребрах отображают коэффициенты корреляции³.

Рис. 3. Индикаторы доверия/честности и показатели неформальной деятельности, Ставрополь. Коэффициент концентрации: 1,8.

Для Ставрополя сильны вершины «институциональное доверие» и «доверие к практической деятельности». Это означает, что чем меньше у людей доверия к институтам власти, тем выше неформальная экономическая деятельность. Кроме того – чем больше люди не верят в честность продавцов, работодателей, тем чаще они участвуют в неформальной экономике (рис. 3).

Сильной вершиной графа для Тюмени является «честность», самая сильная связь (0,356) достигается между нарушением прав работодателей и ценностью честности, чуть менее сильна связь (0,308) между ценностью честности и нарушением прав государства (рис. 4).

Рис. 4. Индикаторы доверия/честности и показатели неформальной

деятельности, Тюмень. Коэффициент концентрации: 1,5.

Знаменательно, также, что неформальная деятельность для населения г. Тюмени и Г. Ставрополя – это клубок связей с честностью и различными видами доверия.

Для тульской модели характерна меньшая связь между индикаторами доверия/честности и неформальной экономикой (рис. 5); сильна вершина «институциональное доверие», что подтверждает автономность существования социума и легальной власти. Безусловно, граф демонстрирует, что институциональное (вершина B) и межличностное (вершина А) доверие находятся в слабой обратной зависимости с показателями неформальности в экономике, граф разбился на два не взаимосвязанных между собой подграфа «Доверие» и «Честность». Увеличение пропасти между ними выводит экономическую деятельность акторов в поле неформальности.

Рис. 5. Индикаторы доверия/честности и показатели неформальной

деятельности, Тула. Коэффициент концентрации: 0,7.

Наибольшее значение коэффициента концентрации графовой модели имеет в Ставрополе (1,8) – регионе, который по всем показателям имеет наибольшую степень распространения культуры в неформальной экономике. Наименьшее значение – 0,7 коэффициента концентрации – отражает тот факт, что в Туле неформальная экономика имеет не культурные, а исключительно экономические корни.

Другой не менее важной предпосылкой для определения истоков неформальной деятельности может являться культ денег. Поэтому следующим этапом исследования будет рассмотрение влияния денег на неформальную экономику.

Оказалось, что стремление к обогащению любой ценой имеет сильные региональные особенности. Так, в Ставрополе скорее одобряется уклонение от выплаты налогов с целью заработать больше, при этом в Туле это скорее осуждается. В Тюмени оправданным считается завышение цены для покупателя, для других регионов это неоправданно.

Известно, что характерной чертой российской культуры является низкий авторитет закона, представителей государства и власти у населения. Сегодня существует определенная конфронтация между государством и населением России, которая имеет сильные региональные особенности. Так, каждый четвертый житель г. Тюмени считает, что законы в нашей стране несправедливы. Для населения г. Тулы и г. Ставрополя этот процент выше и составляет практически половину опрошенного населения.

Далее были построены сети, отражающие уровень доверия, ценностные ориентации и неформальные отношения как на межличностном, так и на институциональном уровнях. Также были выделены основные механизмы формирования и динамики социальных сетей, распространения неформальных экономических отношений в социальных сетях

Все сказанное выше подтверждает то, что национальная ментальность оказывает влияние на распространение неформальной экономики, что, в свою очередь, трансформирует экономическую культуру общества.

Ошибочно полагать, что миллионы россиян вовлечены в неформальную экономику исключительно в силу материальной обусловленности этого выбора.Исходя из разделяемых ими ценностей, люди либо участвуют в неформальной экономике, либо не участвуют в ней. Основные экономические показатели отражают наличие неформальной экономики во всех рассмотренных регионах. Распространение неформальности определяется экономической культурой, создающей благоприятную среду для развития неформальной экономики. На эмпирическом уровне подтвердился тот факт, что доминирующим побудительным внешним фактором распространения неформальной экономики в России является взаимоотношения между личностью и государством.

Внутренние факторы имеют региональную специфику. Так, если в Туле неформальная экономика оказалась связанной исключительно с экономическими факторами – низкой покупательной способностью населения, то в Ставрополе и в Тюмени – с культурными. При этом необходимо отметить, что характер неформальности в Тюмени и Ставрополе принципиально различен. Существует значимая связь между российской культурой и неформальной деятельностью по показателям «честность/доверие», по отношению к окружающим, «уважением к нормам (формального) права», «стремление к обогащению» и «превалированием личностных отношений над служебными/гражданскими. Наиболее значимая связь наблюдается между показателем «стремление к обогащению любой ценой» индекса «культивирования обогащения». В целом все четыре индикатора значимы для респондентов городов Тюмени, Тулы и Ставрополя, но внутри них происходит смена значимости в зависимости от места жительства, наблюдаются также различия в иерархии ценностных ориентаций по отношению к неформальной экономике.

Совершенно очевидно, что в каждом обществе существует культурная специфика, которую необходимо учитывать тем, кто принимает решения, касающиеся экономической жизни региона и страны в целом. Стратегии, разрабатываемые для снижения масштаба неформальной экономики в России, должны учитывать огромное значение социальных сетей в стране. Тем не менее нет никакой необходимости и смысла бороться со старыми традициями использования социальных связей. Анализ показал, что существует много факторов в самом поле экономики, которые благоприятствуют неформальной экономике, и попытки регулировать экономическую жизнь должны быть нацелены, с одной стороны, на снижение влияния этих факторов, а с другой стороны, на использование преимуществ тех ценностей и норм, которые могут внести свой вклад в повышение экономического уровня домохозяйств и общества в целом.

Таким образом, необходима долгосрочная общественная программа по сближению моральных и экономических норм: формирование в средствах массовой информации положительного имиджа предпринимателя, выработка позитивного отношения к таким ценностям, как стремление к богатству, уважение закона и законопослушность граждан, внедрение общей концепции изменения формальных и неформальных институтов российского общества, однако не посредством ужесточения санкций, а через прояснение причин теневого поведения и публичную выработку соглашений по поводу конкретных примеров расхождения писаного и неписаного права.

Результаты исследования позволяют говорить о том, залогом успеха экономических реформ в России может быть только такая программа развития, которая трансформирует связи между законом, неформальными нормами и культурными ценностями.