2.О методе и поэтической системе

АННЫ АХМАТОВОЙ

В отличие от Блока, Ахматовой, – по словам Н. Гумилева, – «чтобы полюбить мир, нужно видеть его милым и простым».

После символистов земное и поэтическое вновь объединились в ее лирике, как в зрелой поэзии Пушкина, например. Стихи рождались из обыкновенного быта, прозы жизни, мирской суеты.

Они почти всегда лаконичны и сюжетны, напоминают маленькие новеллы:

Хочешь знать, как все это было?

Три в столовой пробило,

И, прощаясь, держась за перила,

Она – словно с трудом говорила:

Это все, ах, нет, я забыла,

Я люблю вас, я вас любила

Еще тогда».

«Да…»

Часто это не элегические раздумья, а драматические сцены, диалоги, как видим. Человека она изображает в конфликтах, столкновениях воль, в поединках характеров:

Я сбежала, перил не касаясь,

Я бежала за ним до ворот.

Задыхаясь, я крикнула: «Шутка

Все, что было. Уйдешь, я умру».

Улыбнулся спокойно и жутко

И сказал мне: «Не стой на ветру».

Чувства в виде безудержного потока выплескиваются у Ахматовой редко. Ничего кричащего она не выносит. Вся ее поэзия есть поэзия еле заметного, еле слышимого, едва уловимого. Главное в ней не то, что сказано, а то, что скрыто, как в чеховской драматургии, в подтекст. Ахматова – мастер умолчаний, намеков, многозначительных пауз и деталей. «Так беспомощно грудь холодела, Но шаги мои были легки. Я на правую руку надела Перчатку с левой руки».

Свои чувства поэтесса любит передавать не прямо, а опосредованно – через какие-либо внешние знаки: предметы, жесты, мимику:

Я не могу поднять усталых век,

Когда мое он имя произносит.

………………………………….

Сколько просьб у любимой всегда

У разлюбленной просьб не бывает…

Таким образом, лирическое у Ахматовой органично сливается с драматическим. Как подлинный драматург, она любит живую речь, слово не написанное, а произнесенное.

С Ахматовой в русскую поэзию вошла всепокоряющая непосредственность, тот разговор двоих, который часто ведут про себя влюбленные.

Самое сильное в книгах А. Ахматовой, особенно в ранний период, – это тонкий анализ любовного чувства, умение передать самые разнообразные оттенки переживаний любящей женщины. Тема любви, гимн «великой и земной любви» в ее лирике, как и в поэзии А. Блока, занимает ведущее место. Любовь поэтесса называла «пятым временем года».

Сменяющие друг друга влюбленности, любовные разочарования и разрывы, предчувствие и зарождение любви, испытания любви, память любви, ее утраты, раскаяния – вот наиболее частые сюжеты ее стихов, составляющие в своей совокупности картину бескрайней девичьей любви.

При этом лирическая героиня предстает перед нами то романтически загадочной:

Я научилась просто, мудро жить,

Смотреть на небо и молиться Богу

И долго перед вечером бродить,

Чтоб утомить ненужную тревогу;

то веселой и открытой простушкой:

Я с тобой не стану пить вино,

Оттого что ты мальчишка озорной.

Знаю я – у вас заведено

С кем попало целоваться под луной…

Мне с тобою пьяным весело –

Смысла нет в твоих рассказах.

Осень ранняя развесила

Флаги желтые на вязах.

О своей любви лирическая героиня Ахматова говорит с мужчиной как равная с равным, без традиционной женской подчиненности тиранической мужской воле, без надрыва и захлебывающегося многословия. «Таких в монастыри ссылали И на кострах высоких жгли…»

Молюсь оконному лучу –

Он бледен, тонок, прям,

Сегодня я с утра молчу,

А сердце – пополам.

При этом любовь героини часто оказывается несчастной. Из всех мук сиротства, по замечанию одного из критиков, Ахматова особенно облюбовала «муку безнадежной любви». Муки любви, собственно, и образуют центр, основу ее любовной лирики.

Должен на этой земле испытать

Каждый любовную муку, –

говорит поэтесса и создает целую вереницу страдающих, покинутых, осиротевших женщин.

Ты пришел меня утешить, милый,

Самый нежный, самый кроткий…

От подушки приподняться нету силы,

А на окнах частые решетки.

В любовной лирике Анны Ахматовой, в отличие от М. Цветаевой, например, почти отсутствуют неистовые поцелуи, объятия. Но зато даже о легком прикосновении руки она способна создать целое стихотворение:

Он снова тронул мои колени

Почти не дрогнувшей рукой…

Голос ранней Ахматовой называют тихим, ее синтаксис – «шепотным». Эмоциональный колорит ее стихов определяют такие слова, как тихий, милый, нежный, печальный…

Есть в близости людей заветная черта,

Ее не перейти влюбленности и страсти, –

Пусть в жуткой тишине сливаются уста

И сердце рвется от любви на части…

И. Бродский:

«Брошенная, измученная ревностью или сознанием вины, истерзанная героиня чаще корит себя, чем впадает в гнев, красноречивее прощает, чем обвиняет, охотнее молится, чем плачет».

Ты письмо мое, милый, не комкай,

До конца его, друг, прочти.

Надоело мне быть незнакомкой,

Быть чужой на твоем пути.

Не гляди так, не хмурься гневно.

Я любимая, я твоя.

Не пастушка, не королевна

И уже не монашенка я –

В этом сером будничном платье,

На стоптанных каблуках…

Октябрьские события Анна Андреевна Ахматова встретила сдержанно.

В те дни, писала она, все оказалось «расхищено, предано, продано», «все голодной тоскою изглодано», «черной смерти мелькало крыло».

Однако предложение покинуть Родину она отвергла:

Мне голос был. Он звал утешно.

Он говорил: «Иди сюда,

Оставь свой край, глухой и грешный,

Оставь Россию навсегда…»

Но равнодушно и спокойно

Руками я замкнула слух,

Чтоб этой речью недостойной

Не осквернялся скорбный дух.

Несмотря на то что ее мужа в 1921 г. новые власти расстреляли, Ахматова не стала наступать на горло собственной песне, осталась верной идеалам юности, классическим традициям.

В стихах 20-30-х гг. появилась какая-то отрешенность от мира…

Сравним в этом плане Ахматову с Маяковским, как это сделал в те годы К. Чуковский в статье «Две России».

«Ахматова – вся в тишине, в еле слышных словах.

Маяковский орет, как тысячеголосая площадь…

Ахматова смотрит на мир в микроскоп, видит недоступное глазу.

Маяковский – поэт-гигантист. Без гипербол он не может обойтись ни минуты.

Ахматова национальна.

Маяковский космополитичен.

Ахматова и Маяковский, – делает вывод К. Чуковский, – столь же враждебны друг другу, сколь враждебны эпохи, породившие их. Я, к своему удивлению, люблю обоих. Для меня не существует вопроса: Ахматова или Маяковский. Мне мила и та культурная, тихая, старая Русь, которую воплощает Ахматова, и та плебейская, бурная, площадная, барабанно-бравурная, которую воплощает Маяковский».

(Любопытна деталь, дающая понять, как относился сам Маяковский к Ахматовой-женщине.

Держа однажды тонкую, хрупкую руку Ахматовой в своей огромной лапище, он с насмешливым восхищение во всеуслышание приговаривал: «Пальчики-то, пальчики-то. Боже ты мой!»).

В постоктярьские годы «меня «забывали не раз», как-то горестно признается Ахматова.

Первый период «забвенья» пришелся на 20-30-е гг. (с 1925 по 1939 год новые власти ее не печатают). Второй – на период позднего сталинизма (1946-1953 гг.).

Если в первый период поэтесса выступила с протестом против исключения Е. Замятина и Б. Пильняка из тогдашнего союза писателей, то во второй ее саму исключили из ССП. Целый ряд лет находилась под гласным надзором, почти под домашним арестом. Первый коммунист Ленинграда Жданов назвал ее творчество «блудом в молельне». Она была лишена продовольственных карточек и, по сути, обречена на голодную смерть. Друзья организовали тайный фонд помощи Ахматовой.

Вторая прижизненная слава Ахматовой пришлась на годы войны. Ее женское, материнское начало, ее мужество, ее способность страдать и сострадать были востребованы в те трагические блокадные дни (через  публичное чтение стихов по радио). «Мы детям клянемся, клянемся могилам, Что нас покориться никто не заставит» («Клятва»). «Не страшно под пулями мертвыми лечь, Не горько остаться без крова, Но мы сохраним тебя русская речь, Великое русское слово» («Мужество»).

ЗВУКОРЯД: ЗВУКОЗАПИСЬ СТИХОВ БЛОКАДНОГО ПЕРИОДА В АВТОРСКОМ ИСПОЛНЕНИИ.

В поэме «Реквием», в которой переданы крик и отчаяние миллионов людей – жертв сталинского произвола (опубликованной в посткоммунистическую эпоху), А. Ахматова писала:

Я не искала прибыли.

Я славы не ждала,

Я под крылом у гибели

Все тридцать лет жила.

И еще:

Нет, не под чуждым небосводом.

Не под защитой чуждых крыл, –

Я тогда жила с моим народом.

Там, где мой народ, к несчастью, был.

Третья прижизненная слава А. Ахматовой наступила в последнее десятилетие ее жизни, когда вышли три последние ее книги «Стихотворения» (1958, 1961) и «Бег времени» (1965).

Слава Ахматовой выходит в эти годы за пределы Союза. В Италии ей вручают международную литературную премию. В Англии присваивают звание почетного доктора Оксфордского университета.

До последних дней она продолжала много работать над переводами, мемуарами, книгой о Пушкине.

Да и сама ее поздняя оригинальная лирика выглядит по-пушкински просветленной...

… «Златоустая Анна всея Руси», «Сафо ХХ столетия» скончалась в Москве после четвертого инфаркта (1966). Отпевали ее в Никольском соборе. А похоронили под ее родным Санкт-Петербургом, в поселке Комарово.

Вопреки тотальным нападкам А. Ахматова выстояла и физически и духовно, сохранила верность пушкинским идеалам и традициям русской поэзии.

Ирина Муравьева:

«Она стояла – посреди хаоса разрушения – словно последняя, случайно забытая разрушителями часовня. Она была голосом вечности – посреди мытарств времени».

Ее ученик Иосиф Бродский:

«Ахматова только тоном голоса или поворотом головы превращала вас в хомо сапиенс. В разговорах с ней ты становился христианином – человеком в христианском смысле этого слова».

Поэтесса внесла бесценный вклад не только в любовную лирику, но и в другую вечную тему – тему поэта и поэзии:

Нам свежесть слов и чувства простоту

Терять не то ль, что живописцу – зренье,

Или актеру – голос и движенье,

А женщине прекрасной – красоту?..

Ржавеет золото и истлевает сталь,

Крошится мрамор, к смерти все готово…

Всего прочнее на земле печаль

И долговечней царственное слово.

Ахматова не умещается в рамках одной акмеистической школы. В эпоху авангардизма ее лирика оставалась подчеркнуто традиционной.

Хотя писала она иначе, чем А. Блок, скажем, однако музы их, как проницательно заметил один из критиков, были как бы повенчаны.

От символизма лирика А. Ахматовой отличается резкой конкретностью, вещественностью, точностью, отсутствием метафор, строгим отбором эпитетов, разговорностью стиля, «домашностью» тем.

Таким же было и исполнение ею собственных стихов (имеется целая пластинка с ее записями). Читает она неторопливо, низким голосом. Но как-то по-особому весомо и выразительно.

ЗВУКОРЯД: СТИХОТВОРЕНИЯ «МНЕ НИ К ЧЕМУ ОДИЧЕСКИЕ РАТИ» И «ЛЕТНИЙ САД» В АВТОРСКОМ ИСПОЛНЕНИИ.

ЛИТЕРАТУРА

Русская литература XX века: Учеб. метод, пособие: В 2-х ч. / Авт.-сост.: А.Ф. Калашникова, Л.И. Бобринева и др. - Мн., 2002.

Буслакова Т.П. Русская литература XX века / Буслакова Т.П.. - М., 2001.

Русская литература второй половины XX века. - М., 2001.

Русская литература XX века: Энциклопедия. - М., 2002.

Русская песенная лирика: сб. / сост.: В.И. Анисимов, А.А. Целищев. – М.: Сов. Россия, 1992. – 447 с.

Русская поэзия серебряного века. 1890-1917: Антология / отв. ред. М. Л. Гаспаров, И.В. Корецкая. – М.: Наука, 1993. – 784 с.

Полушин, В. В лабиринтах Серебряного века: Кн. о судьбах и творчестве / В. Полушин. – Кишинев: Гиперион, 1991. – 257 с.