Лекция 32 «тихий дон» михаила шолохова

1. Место и значение романа в русской и мировой литературе

2. Жанр и композиция «Тихого Дона»

3. Григорий Мелехов

4. Пантелей Прокофьевич

5. Ильинична

6. Аксинья

7. Причины трагедии Григория Мелехова и концепция романа

1. Место и значение романа

В РУССКОЙ И МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Все огромное значение этого произведения для судеб отечественной и мировой литературы не сразу было понято. Поначалу отдельные критики расценили «Тихий Дон» как всего лишь традиционный любовный роман, приправленный сочной этнографической экзотикой.

Любовь главных героев Григория и Аксиньи трактовалась к тому же ни больше ни меньше как «торжество инстинкта», а вся их жизнь в целом как «полурастительная», едва ли не нацело лишенная какого-либо духовного содержания.

Сегодня взгляд на роман принципиально иной.

В русской литературе XX века ему отводится не меньшее место, чем в XIX веке роману Льва Толстого «Война и мир».

А. Луначарский:

«Это произведение напоминает лучшие явления русской литературы всех времен».

Ю. Бондарев:

«В «Тихом Доне» Шолохов достиг одной из поднебесных вершин мировой литературы».

В высшем синтезе здесь слились темы и мотивы, волновавшие многих писателей - современников Шолохова.

В том числе и мотивы трагического, стихийного блуждания крестьянства (Л. Леонов «Барсуки», А. Веселый «Россия, кровью умытая»). И мотивы мучительного «хождения по мукам» русской интеллигенции (А. Толстой, М. Булгаков)...

Однако, обращаясь к родственным темам, Шолохов, по сравнению со своими современниками, разрабатывал их, как правило, со значительно большей глубиной, художественным совершенством и какой-то воистину эпической неторопливостью и обстоятельностью. Автор предстал перед всем миром как писатель сложного восприятия действительности, знаток жизни, которую он одинаково зримо воспроизводит и в масштабном измерении, и в мельчайших подробностях. Мы прослеживаем нелегкие пути героев, обычно очень волевых, мятежных, познаем их напряженные искания, невыдуманные противоречия, страдания. 

В поисках правды Шолохов не обходит стороной горьких истин, обнажает все корни. И потому его художественная мысль возводит нас на высшую ступень познания, делает мудрее.

ВИДЕОРЯД: ПОТРЕТЫ М. ШОЛОХОВА

2. ЖАНР И КОМПОЗИЦИЯ «ТИХОГО ДОНА

может быть определен как «эпопея-трагедия» или трагическая эпопея.

Качества эпопеи роман обрел не сразу (работа над четырьмя книгами заняла около 14 лет – с 1925 по 1940 год).

«Причем первоначально, – говорил Шолохов, – я не мыслил так широко его развернуть. Привлекала задача показать казачество в революции. Начал я с участия казачества в походе Корнилова на Петроград. Донские казаки были в этом походе в составе третьего конного корпуса...»

Т. е. поначалу писатель хотел создать что-то вроде художественной хроники корниловского мятежа (теперь это начало второго тома).

Однако в процессе работы:

акцент переместился с хроники событий на философию и пси-хологию истории, раскрытие человеческих характеров и судеб;

рамки повествования существенно раздвинулись (и временные и пространственные), появился, скажем, целый первый том, где речь действительно о «тихом», предвоенном Доне;

окончательно определился ведущий принцип шолоховской эс-тетики (ни в чем не допускать выпрямления пути героев, не сглаживать их характеры и судьбы).

В процессе работы роман наряду с эпопейными качествами стал обретать и явственные черты трагедии.

Подлинно трагедийными стали и судьбы почти всех основных героев, и сам сюжет, представляющий все более ускоряющееся движение этих героев к катастрофе, к почти полной потере того, на чем основывалась их жизнь.

В широком плане КОМПОЗИЦИЯ эпопеи-трагедии двухчастная.

Первая часть – первые два относительно «мирных» тома – служат своеобразной экспозицией к двум последующим – военным, собственно трагедийным.

Здесь же содержится завязка трагедии.

Суть ее: гармонический и по-своему прекрасный мир юности Григория Мелехова разрушается:

в плане личном – любовью к Аксинье;

в плане социальном – войной 14 года.

Вторая часть – два последующих тома содержит своеобразную развязку трагедии:

в личном плане – это смерть Аксиньи:

в плане социальном – разгром белоказачьего движения.

Вглядимся в сюжетно-композиционную структуру повествования (которое словно движется «в ритмах самой вечной жизни», по словам одного из критиков) попристальнее.

ПЕРВЫЙ ТОМ – наиболее «семейная», «хуторская» и, может быть, наиболее светлая и поэтичная часть эпопеи. По духу близкая семейным хроникам традиционного типа.

Структура ее несложна. Охват событий ограничен (в первых 44 главах) преимущественно жизнью хутора Татарского и поместья Ягодного. Лишь в финальной части первого тома с началом первой мировой войны пространственные рамки раздвигаются и бытовые, семейные сцены начинают чередоваться с батальными эпизодами, а сравнительно узкий круг действующих лиц – Мелеховы, Коршуновы, Аксинья, Степан – пополняется такими персонажами, как Штокман, Бунчук и др.

Вслед за писателем мы идем в станицу, на майдан, на баз, переступаем порог куреня из самана, видим утварь, одежду, домашнее убранство; наблюдаем косьбу на лугу, весеннюю пахоту в поле, уборку хлеба, молотьбу его на гумне; рыбную ловлю на утренней заре; глухой осенью присутствуем на свадьбе, на праздничных вечеринках...

В центре – отношения Аксиньи и Григория Мелехова, точнее, «бунт» Аксиньи, этой смелой, гордой и красивой женщины, готовой идти до конца, отстаивая свое право на любовь и счастье.

По своему психологического складу, по гордой непокорности, силе и непосредственности эмоционального отклика на окружающий мир, по нравственной чистоте и искренности Аксинья в какой-то степени повторяет нравственный облик Григория.

Ярок и красив этот молодой казачина в первых главах и частях романа! Много ярче и красивее своих сверстников!

Он и лучший в скачках, и поет лучше других («чисто нитка серебряная, а не голос»)...

Особенно светлое и здоровое начало его облику придает близость к донской природе и труду землепашца. Нет для Григория выше счастья, чем «вдыхать сладкий дух поднятого лемехами чернозема», «ходить по мягкой пахотной земле», «посвистывать на быков, слушать голубой клич журавлей». Как ни станет его потом «ломать» усталость, нажитая на войне («Хотелось отвернуться от всего бурлившего ненавистью, враждебного и непонятного мира», где так «все было путано, противоречиво», так «трудно нащупывалась верная тропа»), у него всегда будет на душе теплеть при воспоминании об этом юношеском мире и тишине. Мире, в котором к весне надо готовить бороны, плесть из краснотала ясли, метать сено...

«Мира и тишины хотелось, – поэтому-то застенчивую радость и берег в суровых глазах Григорий», – скажет о своем герое Шолохов в третьем томе, когда от этого мира и тишины остались лишь сладкие воспоминания.

Но вернемся к первому тому.

Подчеркивая в Григории «очарование человека», Шолохов вовсе не думает при этом идеализировать его. Тот не только по-матерински жалостлив и добр, но унаследовал кое-что и от своего отца. Поначалу в нем что-то чувствуется от шаблонного соблазнителя, в его репликах, обращенных к Аксинье, порой звучат нотки сытенького эгоизма («Ты жена, ты и боись!» и т.п.)

Однако после женитьбы на Наталье (такова диалектика!) в Григории пробуждается подлинное чувство к Аксинье. После ухода с ней в Ягодное уже ничто не в силах будет разрушить это чувство.

Не утрачивает своих лучших качеств Григорий и надев погоны: ради правда и справедливости он, не задумываясь, бросается в самую гущу схватки!

Спасает от верной смерти Степана Астахова, хотя тот грозился его убить за связь с Аксиньей! Спасает горничную Франю, хотя против него целый взвод озверелых солдат!

Осаживает, не думая о последствиях, вахмистра, который хотел его ударить: «Вот что... ежели когда ты вдаришь меня – все одно убью! Понял...»

Трагедии в первом томе еще нет. Но дух ее, что называется, уже витает! Трагедия исподволь подготавливается.

Во-первых, зверскими сценами столкновения суеверных хуторян с дедом Григория Мелехова Прокофием (от которого – от решительности и прямоты – многое усвоил Григорий!). Считая его беременную жену-турчанку чуть ли не ведьмой (дескать, именно она повинна в падеже скота!), они решают убить ее.

Прокофий в схватке с целой толпой одерживает победу, разваливая одного из нападавших казаков «с левого плеча наискось... до пояса»... В результате ребенок – будущий отец Григория – рождается преждевременно, а его мать к вечеру умирает.

Во-вторых, трагедию подготавливают условно-метафорические детали, которые играют в шолоховском повествовании не менее важную роль, чем описание прямых действий и поступков героев. В такой символической роли выступают в первом томе по крайней мере две неоднократно и как бы вскользь упоминаемые детали:

первая – это картинка, которая висит в доме у Аксиньи (совсем не случайно на ней изображены казаки с шашками наголо во главе с генералом Скобелевым – скоро одна за другой грянут сразу две войны и казаки с шашками сойдут со стены в реальную жизнь!);

вторая деталь – это неприбранный мундир Степана, мужа Аксиньи, который немым укором лежит на стуле, скоро придет его владелец – и у Аксиньи настанут черные дни.

Начиная со ВТОРОГО ТОМА (где трагедия «созревает») и последующих, собственно трагедийных (особенно последнего) томов, сюжетно-композиционное построение романа заметно усложняется, а течение жизни, отражаемой в нем, резко убыстряется.

Если в первом томе преобладали неторопливые описания по принципу «одного сюжетного шага», то в последующих действие начинает развиваться одновременно по нескольким направлениям.

Бытовые, семейные сцены начинают все чаще чередоваться с батальными. Все прочнее становится связь судеб отдельных персонажей и исторических событий. Постепенно главным принципом композиции становится принцип трагического контраста.

В непримиримом противоборстве сталкиваются между собой (осень – зима 1918 г., пятая часть эпопеи) белые (Евгений Листницкий) и красные (Подтелков, Кривошлыков, Бунчук, Анна, Лагутин).

Картины безмятежных донских пейзажей сменяются сценами безмерных страданий (смертным боем бьет свою жену Степан, через многие главы эпопеи проходят попытки самоубийства Натальи – нелюбимой жены Григория...)

Огромный размах и напряжение приобретают массовые сцены казней, зверских расправ: «вешенские, каргинские, боковские, милютинские казаки расстреливали казанских, мигулин-ских, раздорских, кушатских, баклановских казаков»…»

Стремительно перемещаясь, действие охватывает огромные пространства: Восточная Пруссия, Москва, Питер, белорусское Полесье...

На первом плане оказываются то земная грешная плоть, то высочайшие взлеты человеческого духа (гибель Подтелкова).

Атмосфера тревоги, беспокойства и недовольства жизнью достигает максимальной плотности.

Гибкость шолоховского стиля проявляется в том, что прямое изображение исторических событий (а их высшей точкой следует считать Вешенское восстание и его разгром) Шолохов сочетает с углубленным психологическим анализом отдельных характеров. Причем, начиная с шестой части эпопеи, когда Григорий Мелехов становится одним из активных участников Донской Вандеи, анализ его переживаний начинает играть определяющую роль в шолоховском повествовании.