5. Поэты из оппозиционного лагеря

Немалое количество авторов, с большей или меньшей степенью яркости выражающих ныне в словесно-текстовом творчестве свою политическую оппозиционность, – но в основном не о гражданских поэтах как таковых, а преимущественно о непрофессионалах. Их искренние и чистые, горячие, хотя часто весьма неровные в художественном отношении, стихи из года в год печатали в 90-е газета НПСР «Патриот», реже газеты «День», «Завтра» и некоторые другие немногочисленные издания. Множество таких произведений вообще не попадало в печать и распространялось совсем в духе прежних времен путем самиздата. Наиболее заметные авторы этого рода – Анатолий Лукьянов (Осенев), Владимир Галкин, Владимир Гревцев и др.

«Октябрьский триптих» Осенева посвящен, например, «сороковинам» расстрела Белого дома:

Воронья стая над страной,

Горланя, реет.

Железом пахнет и войной.

Но воля зреет!

Идет прозренье, и не зря

В окошках свечи.

Сороковины октября –

Борьбы предтеча!

А Владимир Гревцев так возвращается в своих стихах к образу все того же В. И. Ленина:

Я хотел бы услышать Ленина –

Коренастого волгаря,

Что задиристо и уверенно

Подается вперед, говоря.

В темном времени, в тронном Питере,

Где рябит от жандармских рож,

Я хотел бы слова его впитывать –

Так, как степи глотают дождь.

Я хотел бы, явившись к Ленину

В виде лапотного ходока,

Вдруг понять: мироеды – временны,

А Коммуния – на века!

Cтепень художественно-творческой состоятельности большинства этих авторов вполне аналогична степени состоятельности обильно цитировавшихся и упоминавшихся выше «постмодернистов». Уже поэтому, так много места уделив первым, неверно было бы умолчать о вторых. Однако «постмодернисты» со своими невнятно-ироническими «интеллектуалистскими» упражнениями буквально заполоняют страницы журнала «Знамя» и некоторых других, а стихи политических оппозиционеров всячески третируются. Так что вопрос состоит не в том, чем они хороши, а чем они, собственно, хуже «постмодернистов». То же обстоятельство, что им совершенно чужды эгоцентризм и нарциссизм, широко распространённые в «постмодернистской» среде, что они искренне болеют душой за Родину, за народ, говорит лишь в пользу таких выражающих себя, открывающих свою душу в литературном творчестве идейных оппозиционеров. Оно, это обстоятельство, придает их творчеству несомненную, пусть и специфическую, ценность, которой произведения «постмодернистов» заведомо лишены. Так что у людей, имеющих наивность от носиться с пиететом к «постмодернизму» в его нынешней «любительской» реализации, нет никаких оснований смотреть свысока на техническую непрофессиональность этих авторов. Объекты пиетета ушли от них недалеко.

Но политически заостренным литературным творчеством занимаются, конечно, и профессиональные поэты – например, Игорь Лялин и Иван Савельев, Олег Шестинский и др. Жизнь подтолкнула, как говорится (или прямая честная душа побудила).

Так, у Ивана Савельева есть стихотворение «Нищий академик» (1997), герой которого – доведенный до отчаянного положения старый ученый, нищенствующий «полуживой академик», давно изгнанный из заброшенной и разваленной властями в начале 90-х «космической» отрасли. Фигура, принципиальную жизненно-фактическую достоверность которой для «постсоветского» десятилетия и доказывать не нужно. Как выражается автор, «Русь – бомжиха. Век двадцатый. Академик хочет есть». Блуждая по центру Москвы, по переименованным улицам, вдруг ставший не нужным стране советский ученый душой по-прежнему пребывает в великом и чистом времени своей молодости:

... несет в душе былое:

Космос. Королев. «Восток»...

А его за фалды ловят:

«Гля, из цирка старичок!»

Известный поэт Олег Шестинский писал в том же 1997 году, обращаясь к лицу, занимавшему тогда пост президента России:

Люди взывают в Ивановской области,

Чтя терпеливо права,

К вашей загадочной толстокожести,

Наш всероссийский глава.

Что им красивые радиопряники

Ваших невнятных речей,

Коль малышу на уроке ботаники

Грезится хруст сухарей?

Пытку психоза познал не наслышкою

Я на голодных ветрах,

Сверстников хоронил я мальчишкою

На Пискаревских во рвах.

Я вам отнюдь не читаю нотации,

Боль моя – смерти острей.

Вы – президент вымирающей нации,

Князь казнокрадов-рвачей.

Приведенные выше строки лишний раз напоминают, что поэзия 90-х годов богата интонациями и разнопланова.

Яркой интимной лирики в эти годы было создано заметно меньше, чем в любое из предшествующих десятилетий.

Однако современная политика окрасила стиховое творчество данного времени весьма выразительно.

В принципе это глубоко естественно. В свое время друг Пушкина поэт князь П.А. Вяземский прозорливо писал: «Политика, не кабинетная, не газетная, а в особенности не уличная, не площадная, должна быть в некотором отношении в сродстве с литературою и даже с поэзиею.

...когда

Поэзия не сумасбродство,

как сказал Державин, который в лучших своих одах был иногда горячим и метким памфлетером и публицистом».

Разумеется, важный нюанс в том, что подразумевается не «уличная» политика, т. е. не митинговое горлопанство, мода на которое в недавнее время возобновлялась деятелями «перестройки».