6. Аксинья

ОБРАЗ АКСИНЬИ – еще один шолоховский вариант трагической судьбы человека.

Если искать литературные параллели, то трагедия этой женщины в чем-то напоминает трагедию Анны Карениной.

С первого взгляда этих героинь сближает яркая чувственная красота. Эта красота и стала одной из причин их многочисленных драм.

Аксинью в шестнадцать лет изнасиловал собственный отец, а затем она на вечное глумление была отдана в руки Степана.

Поначалу и Григорий Мелехов рассмотрел в ней только чувственную красоту...

Недаром она поначалу так сопротивлялась его «бугаиной» настойчивости. Знала, если уж уступит ему, то навсегда!

Однако именно Григорий Мелехов был первым, кто рассмотрел в Аксинье человека. Именно Григорий Мелехов и стал для нее ВСЕМ.

Со всей зрелой страстью и силой отдалась она любви.

...На заре, просыпаясь доить коров, она улыбалась и, еще не сознавая отчего, вспоминала: нынче что-то есть радостное.

Что же? Григорий... Гриша. Пугало это новое, заполнявшее всю ее чувство...

Мир умирал для нее, когда Григорий отсутствовал, и возрождался заново, когда он был около ее.

Все в ней тогда, каждая струнка звучала любовью – упала бы наземь, следы бы ног его целовала!

Любовь Аксиньи – исступленная, неистовая, сравнивается, как и у Толстого, с огнем, пожаром.

Григорий привлекает к себе Аксинью, «послушную, полыхающую пожаром».

В то же время эта любовь гордая: презирая хуторские сплетни, героиня гордо несет свою счастливую голову.

Если Ильинична – воплощение неизбывной силы материнства, то Аксинья – воплощение самоотверженной безоглядной любви.

Как и у Анны Карениной, у Аксиньи все было против любви: и закон писаный (замужняя – живи с мужем!), и закон неписаный (если завела любовника – таись!)

Как и Анна, Аксинья бросает вызов этим законам, ибо НЕТ НИЧЕГО ВЫШЕ ТЕХ ЗАКОНОВ, КОТОРЫЕ ЗАПИСАНЫ В СЕРДЦЕ!

– Вдаришь, что ль? – с вызовом говорила она Пантелею Прокофьевичу. – Мужу пропишешь?.. Пиши хучь наказному атаману, а Гришка мой, мой!..

Возвращается муж Степан

– Не таюсь – грех на мне. Бей, Степан!

Ради этой любви Аксинья все выносит – и позор соседей, и зверские побои, в конце концов она даже готова пойти на убийство ненавистного Степана!

Любовь Аксиньи и Григория Мелехова контрастирует в шолоховском романе с расчетливой любовью Листницкого (с женой его погибшего однополчанина Ольгой Горчаковой); с нечистыми адюльтерами Елизаветы Моховой, жалкими любовными приключениями Дарьи, которая перед смертью призналась: «А мне вот ни одного дюже не довелось любить. Любила по-собачьему, кое-как, как приходилось».

Сходство Аксиньи с героиней Толстого может быть продолжено еще в одном плане. Эволюция Аксиньи на страницах романа протекает в двух направлениях.

С одной стороны, лик ее облагораживается, все капризное, балованное, что временами проглядывало в ней, исчезает, женская страсть соединяется с мудрой силой материнства, материнской нежностью: после смерти Натальи она, Аксинья, по существу заменила им, детям Григория, мать.

Вместе с тем по мере приближения ее физической гибели в Аксинье, как и в Анне Карениной, все больше проглядывает душевная драма.

В ее взгляде появляется какая-то «скорбная, осенняя усталость», что-то покорное и жалкое, даже «смертельно-ожесточеннее, как у затравленного зверя». Что-то такое, отчего Григорию становилось неловко и больно смотреть на нее.

ВЗГЛЯД ЕЕ ВСЕ ЧАЩЕ ГОВОРИЛ: ВРЯД ЛИ БУДЕТ В ЖИЗНИ ТРУДНЕЕ, ЧЕМ УЖЕ БЫЛО.

В четвертом томе – томе итогов – Шолохов держит читателя в предельном напряжении, подготавливая трагическое завершение жизни двух главных героев,

Скорбно и величаво звучат последние страницы эпопеи.

Все уходы Аксиньи из хутора Татарского кончались катастрофой: и первый – в Ягодное, и последний.

Смертью в дальней степи, в безымянном яру заканчивается ее последняя попытка обрести на этой земле счастье.