§ 56. Продолжение. Ύστερον πρότερον Обоснования чисто логического через экономику мышления

Видимость, будто в лице принципа сбережения мы имеем дело с гносеологическим или психологичес­ким принципом, обусловливается, главным образом, смешением фактически данного с логически идеаль­ным, которое незаметно подставляется вместо него. Мы с очевидностью признаем высшей целью и иде­ально-правомерной тенденцией всякого объясне­ния, выходящего за пределы простого описания, что­бы оно подчинило «слепые» сами по себе факты возможно более общим законам и в этом смысле воз­можно более рационально объединяло их. Здесь вполне ясно, что означает это «возможно более» «объединяющее» действие: это есть идеал всеобъем­лющей и всепостигающей рациональности. Если все фактическое подчинено законам, то должна иметь­ся минимальная совокупность возможно более об­щих и дедуктивно независимых друг от друга зако­нов, к которым чисто дедуктивным путем сводятся все остальные законы. Тогда эти «основные законы» представляют собой именно указанные возможно более объемлющие и плодотворные законы, их по­знание обеспечивает абсолютно наибольшее уразумение данной области и позволяет объяснять в ней все, что вообще поддается объяснению (причем, в идеале предполагается безграничная способность к дедукции и подчинению). Так, геометрические акси­омы объясняют или объемлют в качестве основных законов совокупность пространственных фактов, они с очевидностью сводят каждую общую простран­ственную истину (иными словами, каждую геомет­рическую истину) к ее последним основаниям.

Эту цель, или этот принцип, возможно большей рациональности, мы, следовательно, познаем с оче­видностью как высшую цель рациональных наук. Ясно, что познание более общих законов есть дей­ствительно нечто лучшее, чем познание тех законов, которыми мы уже обладаем, ибо подводит нас к бо­лее глубоким и более объемлющим основаниям. Но это, очевидно, есть не биологический принцип и не принцип экономии мышления, а наоборот, чисто идеальныйи вдобавок нормативныйпринцип. Он никоим образом не может быть сведен на факты пси­хической жизни или общественной жизни чело­вечества либо истолкован в смысле таких фактов. Отождествлять тенденцию возможно большей раци­ональности с биологической тенденцией к приспо­соблению или выводить первую из второй и затем еще возлагать на нее функцию основной психичес­кой силы - это есть такое скопление заблуждений, к которому приближаются только психологистичес­кие искажения логических законов и понимание их как естественных законов. Сказать, что наша психи­ческая жизнь фактически управляется этим принци­пом - это и здесь противоречит явной истине; наше фактическое мышление именно не протекает со­гласно с идеалами - как будто идеалы вообще были чем-то вроде сил природы.

Идеальнаятенденция логического мышления, как такового, направлена в сторону рациональнос­ти. Сторонник экономии мышления делает из неевсеобъемлющую реальнуютенденцию человеческо­го мышления, обосновывает ее на неопределенном принципе сбережения сил и, в конечном счете, на приспособлении; и при этом он воображает, что уяс­нил норму, в силу которой мы должны рационально мыслить и вообще установить объективную цен­ность и смысл рациональной науки. Разумеется, мож­но с полным правом говорить об экономии в мыш­лении, о сберегающем мышление «включении» фактов в общие положения и низших обобщений - в высшие и т. п. Но это правомерно лишь при сравне­нии фактического мышления с уясненной идеальной нормой, которая, таким образом, естьπρότερον τή φύσετ.Идеальное значение нормы есть предпосылкався­кой осмысленной речиоб экономии мышления, сле­довательно, оно отнюдь не есть возможный резуль­тат, выведенный из учения об этой экономии. Мыизмеряемэмпирическое мышление идеальным и констатируем, что первое в некотором объеме факти­чески протекает так, как будто оно ясно руководилось идеальными принципами. Соответственно этому, мы справедливо говорим о естественной телеологии на­шей духовной организации, как о таком ее устрой­стве, в силу которого процесс нашего представления и суждения протекает в общем и целом (именно в раз­мере, достаточном для среднего содействия жизни) так, как будто он регулируется логикой. Исключая не­многие случаи действительно самодостоверного мышления, наше мышление не содержит в себе самом обеспечения своей логической правильности, оно само не обладает самоочевидностью и не упорядоче­но целесообразно косвенным путем - через предше­ствовавшую самоочевидность. Но фактически ему свойственна некоторая кажущаяся рациональность, оно таково, что мы, исходя из идеи экономии мышле­ния и размышляя о путях эмпирического мышления, можем с очевидностью показать, что подобные пути мышления должны вообще давать результаты, совпадающие в грубом приближении со строго логически­ми выводами, о чем мы и говорили выше.

Ύστερον πρότερονздесь ясно. Еще до всякой эконо­мики мышления мы должны знать идеал, мы должны знать, к чему в идеале стремится наука, чем являются и что дают в идеале закономерные связи, основные законы и производные законы, - и только тогда мы можем изложить и оценить сберегающую мышление функцию их познания. Правда, еще до научного ис­следования этих идей у нас есть некоторые смутные понятия о них, так что об экономии мышления мо­жет идти речь и до построения науки чистой логики. Но положение дел этим по существу не изменяется; сама по себе чистая логика предшествует всякой эко­номике мышления, и остается нелепостью основы­вать первую на последней.

Сюда присоединяется еще одно. Само собой ра­зумеется, что и всякое научное объяснение и пони­мание протекает согласно психологическим зако­нам и в направлении экономии мышления. Но ошибочно предполагать, что этим стирается разли­чие между логическим и естественным мышлением и что научную деятельность ума можно представ­лять как простое «продолжение» слепой есте­ственной деятельности. Конечно, можно, хотя и не совсем безопасно, говорить о «естественных»,как и о логических, «теориях».Но тогда нельзя упускать из виду, что логическая теория в истинном смысле отнюдь не совершает того же, что естествен­ная теория, только с несколько большей интенсив­ностью; у нее не та же цель, или, вернее: онаиме­ет цель, в «естественную» же «теорию» мы только привносим цель. Как указано выше, мы измеряем известные естественные (и это означает здесь: не обладающие очевидностью) процессы мышления логическими теориями, которым одним лишь по праву принадлежит это название, и называем пер­вые естественными теориямилишь потому, что они дают такие психологические результаты, кото­рые таковы, как если бы они возникли из логически самоочевидного мышления и действительно были теориями. Но, называя их так, мы непроизвольно впадаем в ту ошибку, что приписываем этим «есте­ственным» теориям существенные особенности действительных теорий и, так сказать, привносим в них подлинно теоретический элемент. Пусть эти подобия теорий в качестве психических процессов и обладают каким угодно сходством с действитель­ными теориями, но все же они в корне отличны от них. Логическая теория есть теория в силу господ­ствующей в ней идеальной связи необходимости, между тем как то, что здесь называется естествен­ной теорией, есть поток случайных представлений или убеждений без самоочевидной связи, без связу­ющей силы, но обладающий на практике средней полезностью, как будто в основе его лежит что-то вроде теории.

Заблуждения этого направления проистекают в конечном счете из того, что его представители - как и психологисты вообще - заинтересованы только познанием эмпирической стороны науки. Они до известной степени за деревьями не видят леса. Они трудятся над проблемой науки как био­логического явления и не замечают, что она даже совсем и не затрагивает гносеологической пробле­мы науки как идеального единства объективной истины. Прежнюю теорию познания, которая еще видела в идеальном проблему, они считают заблуж­дением, которое лишь в одном смысле может быть достойным предметом научной работы: именно, для доказательства его функции относительногосбережения мышления низшей ступени развития философии. Но чем больше такая оценка основных гносеологических проблем и направлений грозит стать философской модой, тем сильнее должно вос­стать против нее трезвое исследование и тем более, вместе с тем, необходимо - посредством возмож­но более многостороннего обсуждения спорных принципиальных вопросов и в особенности посред­ством возможно более глубокого анализа принципи­ально различных направлений мышления в сферах реального и идеального - проложить путь тому са­моочевидному уяснению, которое есть необходи­мое условие для окончательного обоснования фи­лософии. Предлагаемый труд рассчитывает хоть немного содействовать этому.

|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|
|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|