§ 19. Обычные аргументы противников и их психологистическое опровержение

Как это ни странно, но противная сторона пыта­ется обосновать строгую раздельность обеих дис­циплин, исходя именно из нормативного характера логики. Психология, говорит она, рассматривает мышление как оно есть, логика же - как оно должно быть. Первая рассматривает естественные законы мышления, последняя - его нормативные законы. Так, Еше в своей обработке лекций Канта по логике говорит, что некоторые логики предполагают в ло­гике психологические принципы.Но вносить по­добные принципы в логику так же нелепо, как выво­дить мораль из жизни. Если бы мы брали основные принципы из психологии, т. е. из наблюдений над нашим разумом, то мы только усматривали бы, какпротекает мышление и каким оно бываетпри тех или иных субъективных условиях или препятствиях; но это привело бы лишь к познанию случайныхза­конов. В логике же дело идет не о случайных, а о необходимыхправилах, не о том, как мы мыслим, а о том, как мы должны мыслить. Поэтому правила ло­гики должны быть выводимы не из случайнойдея­тельности разума, а из необходимой,которую каж­дый найдет в себе помимо всякой психологии. В логике мы хотим знать не каков разум и не как он мыслит и как доселе осуществлял мышление, а лишь, как он должен мыслить. Она должна нас научить пра­вильному, т. е. согласующемуся с самим собой пользованию разумом. Сходную позицию занимает и Гербарт, который, возражая против логики своего времени и мнимо психологических рассказов об уме и разуме, с которых она начинается, говорит, что это столь же грубая ошибка, как если бы этика начина­лась с естественной истории человеческих склонно­стей, влечений и слабостей; логика, как и этика, го­ворит он, носит нормативный характер.

Подобная аргументация ничуть не смущает психо­логистов. Необходимое употребление разума, отвеча­ют они, есть все же употребление разума и вместе с самим разумом относится к области психологии. Мыш­ление, каким оно должно быть, есть только особый случай мышления как оно есть. Конечно, психология должна исследовать естественные законы мышления, стало быть, законы всех суждений, вообще правильных и неправильных; но странно было бы толковать это положение так, что к психологии относятся только широчайшие всеобщие законы, охватывающие все суж­дения вообще, между тем как специальные законы суж­дения, а именно законы о правильном суждении, дол­жны быть исключены из нее. Илиэто не так? Хотят ли этим сказать, что законы, нормирующие мышление, не носят характера таких специальных психологичес­ких законов? Но и это не есть возражение. Законы, нормирующие мышление - так говорят, обыкно­венно - только указывают, как надлежит поступать, если предполагаетсяжелание мыслить правильно.«Мы мыслим правильно в материальном смысле, ког­да мы мыслим вещи, какими они являются. Но вещи имеют такие или иные свойства, действительны и не­сомненны, - это означает на нашем языке, что мы со­гласно природе нашего ума не можем их мыслить ина­че, как только таким образом. Уже достаточно часто говорилось, и нет надобности повторять, что, разуме­ется, ни одна вещь не может ни мыслиться нами, ни быть предметом нашего познания, как она есть, неза­висимо от способа, каким мы вынуждены ее мыслить. Следовательно, кто сравнивает свои мысли о вещах с самими вещами, тот на самом деле только соизмеряет свое случайное, зависящее от привычки, традиций, сим­патий и антипатий мышление с тем мышлением, кото­рое, будучи свободно от всяких влияний, повинуется только собственной закономерности».

«Но тогда те правила, которым надо следовать, чтобы мыслить правильно, представляют собой не что иное как правила, следуя которым, мы мыслим так, как этого требует своеобразие мышления, его особая закономерность; короче говоря, они совпа­дают с естественными законами самого мышления. Логика есть физика мышления, или же логика вооб­ще не существует» (Липпс).

Однако противники психологизма, быть может, скажут, что различные виды представлений, сужде­ний, умозаключений и т. д., как психические явления и тенденции, относятся также и к психологии; но пси­хология имеет в отношении к ним иную задачу, чем логика. Обе исследуют законы этих явлений, но для каждой из них слово «закон» означает нечто совер­шенно различное. Задача психологии есть закономер­ное исследование реальной связи процессов сознания между собой, а также с родственными психическими тенденциями и соответствующими процессами в фи­зическом организме. Закон здесь означает объединя­ющую формулу для необходимой и не терпящей ис­ключений связи явлений в их сосуществовании и последовательности. Связь тут - причинная. Совер­шенно иного характера - задача логики. Логика ис­следует не причины и следствия интеллектуальных действий, а содержащуюся в них истину; она спраши­вает, каковы должны быть свойства этих действий и как они должны протекать, чтобы достигаемые ими суждения были истинны. Верные и ложные суждения, разумные и слепые являются и исчезают согласно ес­тественным законам, они, как все психические явле­ния, имеют свои причины и следствия. Но не эти ес­тественные связи интересуют логика, он ищет идеальных связей, которые не всегда, а, наоборот, лишь в исключительных случаях, фактически осуще­ствляются в процессе мышления. Его целью является не физика, а этика мышления. Справедливо, поэтому, подчеркивает Зигварт, что для психологическогоисследования мышления противоположность истин­ного и ложного имеет также мало значения.., как мало противоположность доброго и злого в человеческих поступках носит характер психологический¹⁹.

Такая половинчатость, скажут психологисты, нас удовлетворить не может. Логика, конечно, ставит себе совершенно иную задачу, чем психология; кто же это станет отрицать? Она именно есть техноло­гия познания; но как она может в этом случае не зат­рагивать вопроса о причинных связях, как она может искать идеальные связи, не исследуя естественных? «Как будто всякое долженствование не основывает­ся на бытии, как будто всякая этика не должна одно­временно проявлять себя, как физика»; «Вопрос о том, что должно делать, можно свести к вопросу о том, что нужно делать для достижения определенной цели; а этот вопрос в свою очередь равнозначен воп­росу о том, как эта цель фактически, достигает­ся»(Липпс). Если для психологии, в отличие от логи­ки, противоположность истинного и ложного не имеет значения, «то это не может означать, что пси­хология считает эти два различных психических состояния одинаковыми, а лишь то, что она объяс­няет одинаково и то, и другое» (Липпс). В теорети­ческом смысле логика, следовательно, относится к психологии, как часть к целому. Ее главная цель - составлять положения следующей формы: именно так, а не иначе следует - вообще или при определен­но охарактеризованных обстоятельствах - фор­мировать, распределять и соединять интеллектуаль­ные действия, чтобы вытекающие из них суждения достигали характера очевидности, или познания в точном смысле слова. Причинная зависимость здесь ясна до осязательности. Психологический характер очевидности есть причинное следствие известных предшествующих условий. Каких именно? Это и со­ставляет задачу исследования²⁰.

Так же мало колеблет позицию психологистов и следующий, часто повторяемый аргумент. Логика, говорят, не может основываться ни на психологии, ни на какой-либо другой науке; ибо каждая наука только тогда есть наука, когда она согласуется с пра­вилами логики, каждая из них уже предполагает при­знание этих правил. Таким образом, основывать ло­гику еще на психологии значит впадать в круг (Лотце, Наторп, Эрдман)²¹.

На это сторонники психологизма отвечают, что неверность этой аргументации ясна, ибо из нее вы­текает невозможность логики вообще. Так как ло­гика в качестве науки сама должна быть логична, то она ведь падает в тот же круг; она должна была бы обосновывать верность правил, которые сама предполагает.

Но присмотримся поближе, в чем собственно со­стоит этот подозреваемый круг. В том, что психо­логия предполагает признание логических законов? Обратим внимание на некоторую двусмысленность в понятии предположения. Когда говорят: наука предполагает обязательность известных правил, это может означать, что они являются посылками ее обоснований; но это может также означать, что это правила, которым должна следовать наука, чтобы вообще быть наукой. Рассматриваемый аргумент смешивает то и другое: умозаключать согласно пра­вилам логики означает для него то же, что умозак­лючать из правил логики; ибо круг получился бы лишь в том случае, если бы умозаключали из них. Но подобно тому, как иной художник творит прекрас­ные произведения, не имея ни малейшего понятия об эстетике, так и исследователь может строить до­казательства, не обращаясь никогда к логике; стало быть, логические законы не могли быть их посыл­ками. И что справедливо для отдельных доказа­тельств, то справедливо и для целых наук.