Глава пятая психологистические толкования логических принципов

 

 

§ 25. Закон противоречия в психологистическом толковании Милля и Спенсера

Выше мы заметили, что последовательно прове­денное понимание логических законов как законов о психических фактах должно было бы привести к существенному их искажению. Но в этом, как и в дру­гих пунктах, господствующая логика обычно пугалась последовательности. Я был бы готов сказать, что пси­хологизм живет только непоследовательностью, что тот, кто его последовательно продумает до конца, тем самым уже отрекся от него, - если бы крайний эмпи­ризм не давал разительного примера, насколько уко­ренившиеся предрассудки могут быть сильнее самых ясных свидетельств очевидности. С бесстрашной пос­ледовательностью эмпирист выводит самые тяжкие следствия, принимает ответственность за них и пы­тается связать их в теорию, разумеется, полную про­тиворечий. Выше мы установили, что для обсуждаемой логической позиции логические истины должны быть не a prioriобеспеченными и абсолютно точными законами чисто отвлеченного порядка, а напротив, основанными на опыте и индукции более или менее неопределенными вероятностями, относящимися к известным фактам душевной жизни человека. В этом именно и состоит (за исключением разве только указания на неопределенность) учение эмпиристов. В нашу задачу не входит подвергнуть исчерпывающей критике это гносеологическое направление. Но для нас представляют особый интерес психологические толкования логических законов, выставленные эмпиристами. Их ослепительный внешний блеск распрос­траняется далеко за пределы этой школы²⁷.

Как известно, Дж. С. Милль²⁸учит, что principium contradictionisесть одно из наиболее ранних и бли­жайших наших обобщений из опыта. Первоначаль­ную основу этого закона он видит в том, что вера и неверие представляют собой два различных состоя­ния духа, исключающие друг друга. Это мы познаем, продолжает он, - буквально из простейших наблю­дений над нашей собственной душевной жизнью. И если мы обращаемся к внешнему миру, то и тут нахо­дим, что свет и тьма, звук и тишина, равенство и не­равенство, предыдущее и последующее, последова­тельность и одновременность, словом, каждое положительное явление и его отрицание (negative) яв­ляются отличные друг от друга явлениями, находящи­мися в отношении резкой противоположности, так что всюду, где присутствует одно, отсутствует другое. Я рассматриваю, - говорит он, - обсуждаемую акси­ому как обобщение из всех этих фактов.

Где речь идет о принципиальных основах его эмпиристических предрассудков, столь проницатель­ный в других случаях Милль как бы покинут всеми богами. Непонятно только одно: как такое учение могло кого-либо убедить? Прежде всего бросается в глаза явная неточность утверждения, что принцип, по которому два контрадикторных суждения одновременно не могут быть истинны и в этом смысле исключают друг друга, есть обобщение из приведен­ных фактов относительно света и тьмы, звука и ти­шины и т. п.; ведь эти факты во всяком случае не пред­ставляют собой контрадикторные суждения. Вообще не совсем понятно, каким образом Милль хочет ус­тановить связь между этими фактами опыта и логи­ческим законом. Напрасно ждешь разъяснении от параллельных рассуждении Милля в его полемике против Гамильтона. Тут он с одобрением цитирует «абсолютно постоянный закон», который единомыслящий Спенсер подставляет на место логического принципа, а именно, что никакое положительное состояние сознания не может появиться, не исклю­чив соответствующего отрицательного и, наоборот, никакое отрицательное состояние не может по­явиться, не исключив соответствующего положи­тельного»²⁹. Но кто не видит, что это положение пред­ставляет чистейшую тавтологию, так как взаимное исключение принадлежит к определениюсоотно­сительных терминов «положительное» и «отрицатель­ное явление». Напротив, закон противоречия во вся­ком случае не есть тавтология. В определениепротиворечащих суждений не входит взаимное ис­ключение, и если это происходит в силу названного принципа, то не обязательно обратное: не каждая пара исключающих друг друга суждений есть пара противоречащих суждений - достаточное доказа­тельство, что наш принцип нельзя смешивать с вы­шеупомянутой тавтологией. Да и Милль не счи­тает этот принцип тавтологией, так как, по его мнению, он возникает через индукции из опыта.

Другие суждения Милля могут нам во всяком случае скорее помочь понять эмпирический смысл этого принципа, чем ссылки на несуществование во внешнем опыте, - в особенности те места, где обсуждается вопрос, могут ли три основных логических принципа считаться «неотъемлемыми необходимостями мышле­ния», «первичной составной частью нашей духовной организации» или «законами нашего мышления в силу прирожденного устройства нашего ума», «или же они являются законами мышления только «потому что мы воспринимаем их всеобщую истинность в наблюдае­мых явлениях», что Милль, впрочем, не желает решать в положительном смысле. Вот что мы читаем у него относительно этих законов: «Доступны ли они изме­нению через опыт или нет, но условия нашего суще­ствования не дают нам того опыта, который способен был бы произвести такого рода изменение. Поэтому утверждение, не согласное с каким-либо из этих зако­нов, например, какое-нибудь суждение, утверждающее противоречие, хотя бы оно касалось предмета очень далекого от сферы нашего опыта, не внушает нам до­верия. Вера в такое суждение при настоящем устрой­стве нашей природы невозможна как психический факт» (ср.: «Это есть обобщение психического факта, который встречается постоянно и без которого невоз­можно обойтись в рассуждении»).

Отсюда мы узнаем, что несовместимость, выра­женная в законе противоречия, а именно, невозмож­ность истинности двух противоречащих суждений, толкуется Миллем как несовместимость подобных суждений в нашем веровании. Другими словами: на место немыслимости истинности двух проти­воречащих сужденийподставляется реальная несовместимостьсоответствующих актов суж­дения.Это гармонирует также с многократным ут­верждением Милля, что акты веры представляют со­бой единственные объекты, которые в собственном смысле можно обозначать как истинные или лож­ные. Два контрадикторно противоположных акта верования не могут сосуществовать -так следовало бы понимать этот принцип.