Глава восьмая психологистические предрассудки

 

 

До сих пор мы боролись с психологизмом, глав­ным образом на почве его выводов. Теперь мы обра­щаемся к самим его аргументам и пытаемся показать, что все мнимые самоочевидности, на которые он опирается, представляют собой обманчивые пред­рассудки.

 

§ 41. Первый предрассудок

Первый предрассудок гласит: «Предписания, регу­лирующие психическое, само собой разумеется, име­ют психологическое основание. Отсюда ясно, что нормативные законы познания должны основывать­ся на психологии познания».

Обман исчезает, как только мы вместо общей ар­гументации обратимся к существу дела.

Прежде всего необходимо положить конец одному неверному взгляду обеих сторон. Именно, мы обраща­ем внимание на то, что логические законы, рассмат­риваемые сами по себе, никоим образом не являются нормативными положениями в смысле предписаний, т. е. положений, к содержаниюкоторых относится высказывание о том, как следуетсудить. Надо безус­ловно различать: законы, служащие для нормирова­ниядеятельности познания, и правила, содержащиемысль самого этого нормирования и высказыва­ющие еекак общеобязательную.

Рассмотрим для примера хотя бы известный прин­цип силлогистики, искони формулируемый так: при­знак признака есть признак и самой вещи. Краткость этой формулировки была бы похвальна, если бы толь­ко сама мысль не была выражена в ней в виде явно ложного положения⁴⁶. Чтобы выразить ее правильно, придется примириться с большим количеством слов. «К каждой паре признаковАВприменимо положение: если каждый предмет, имеющий признак Д имеет так­же признакВ, и какой-нибудь определенный предметSимеет признакА, то он имеет признакВ». Мы реши­тельно оспариваем, чтобы это положение содержало хотя бы малейшую нормативную мысль. Мы можем, конечно, пользоваться им для нормировки, но оно само из-за этого не становится нормой. Мы можем также обосновать на нем явное предписание,на­пример: «кто бы ни судил, что каждоеАестьВи что некотороеSестьА, тот должен судить, что этоSестьВ». Но каждый видит, что это уже не первоначальное логическое положение, а новое, выросшее из него путем внесения нормативной мысли.

То же применимо, очевидно, ко всем силлогистичес­ким законам, как и вообще ко всем «чисто логическим» положениям⁴⁷. Но не только к ним одним. Способностью к превращению в нормы обладают точно так же и истины других теоретических дисциплин, в особенно­сти чисто математические, обыкновенно отделяемые от логики⁴⁸. Так, например, известное положение:(а + + b) (а - b) = а² - b²высказывает, что произведение сум­мы и разности любых двух чисел равно разности их квадратов. Тут нет и речи о процессе нашего сужде­ния и способе, каким оно должнопротекать; перед нами теоретический закон, а не практическое прави­ло. Но если мы рассмотрим соответствующее поло­жение: «чтобы определить произведение суммы и раз­ности двух чисел, следует составить разность их квадратов», то мы будем иметь, наоборот, практичес­кое правило, а не теоретический закон. И здесь закон лишь посредством введения нормативной мысли пре­вращается в правило, которое есть его аподиктичес­кое и самодостоверное следствие, но по содержанию своей мысли отличается от самого закона.

Мы можем идти еще дальше. Ведь ясно, что таким же образом каждаяобщая истина, к какой бы тео­ретической области она ни принадлежала, может служить к обоснованию общей нормы правильного суждения. Логические законы в этом отношении со­всем не отличаются от других. По природе своей они не нормативные, а теоретические истины и в каче­стве таковых так же, как истины каких-нибудь дру­гих дисциплин, могут служить для нормирования суждения.

Однако нельзя не признать и следующего: общее убеждение, которое усматривает в логических поло­жениях нормы мышления, не может быть совершен­но неосновательно, его кажущаяся убедительность не может быть чистейшим обманом. Известное внут­реннеепреимущество в деле регулирования мышле­ния должно отличать эти положения от других. Не должна ли поэтому идея регулирования (должен­ствования) заключаться в самом содержании логи­ческих положений? Разве она не может с очевиднос­тью проистекатьиз этого содержания? Другими словами: не могут ли логические и чисто математи­ческие законы иметь особое значение, которое де­лает урегулирование мышления их естественным призванием?

Из этого простого соображения ясно, что, дей­ствительно, здесь не правы обе стороны.

Антипсихологистызаблуждались в том, что изображали регулирование познания, так сказать, как самую сущность логических законов. Поэтому не получил надлежащего признания чисто теоретичес­кий характер формальной логики и вытекающее от­сюда как дальнейшее следствие уравнение ее с фор­мальной математикой. Было правильно замечено, что разбираемая в традиционной силлогистике груп­па положений чужда психологии. Точно так же было постигнуто их естественное призваниек норми­рованию познания, в силу чего они необходимо об­разуют ядро всякой практической логики. Но было упущено из виду различие между собственным со­держанием положений и их функцией, их практи­ческим применением. Было упущено из виду, что так называемые основные положения логики сами по себе не представляют собой нормы, а именно толь­ко действуют как нормы. В связи с их нормирующей функцией все привыкли называть их законами мыш­ления, и, таким образом, казалось, будто и эти зако­ны имеют психологическое содержание, и будто раз­личие их от общепринятых психологических законов только в том и состоит, что они нормируют, а осталь­ные психологические законы этого не делают.

Однако психологистызаблуждались в призна­нии своей мнимой аксиомы, несостоятельность ко­торой мы можем теперь уяснить в нескольких сло­вах: если обнаруживается с полной очевидностью, что каждая общая истина, все равно, относится ли она к психологии или нет, обосновывает правило верно­го суждения, то этим обеспечена не только разумная возможность, но и даже наличность правил сужде­ния, не вытекающих из психологии.

Конечно, не все подобного рода правила сужде­ния, хотя они и нормируют правильность суждения, суть в силу одного этого логическиеправила; но легко увидеть, что из логических в собственном смысле слова правил, которые составляют исконную область технического учения о научном мышлении, лишь одна группа допускает психологическое обо­снование и даже требует его специально приспособ­ленные к человеческой природе технические пред­писания для создания научного познания и для критики таких продуктов познания. Наоборот, дру­гая и гораздо более важная группа состоит из нор­мативных видоизменений законов, которые отно­сятся к науке в ее объективном или идеальном содержании. Психологические логики, и среди них такие крупные ученые, как Милль и Зигварт, рассматривая науку больше с ее субъективной стороны (как методологическое единство специфически челове­ческого приобретения познания) и сообразно с этим односторонне подчеркивая методологические зада­чи логики, упускают из виду основное различиемежду чисто логическими нормами и техничес­кими правилами специфически человеческого искусства мышления.Но то и другое по содержа­нию, происхождению и функции имеет совершенно различный характер. Чисто логические положения по своему первичному содержанию относятся толь­ко к области идеального, методологические же - к области реального. Первые возникают из непосред­ственно очевидных аксиом, последние - из эмпири­ческих и, главным образом, психологических фактов. Установление первых имеет чисто теоретический интерес и лишь попутно также и практический, в от­ношении же последних применимо обратное утвер­ждение: они имеют непосредственно практический интерес и только косвенно, поскольку целью их яв­ляется методическое споспешествование научному познанию вообще, способствуют также и теорети­ческим интересам.