§ 66. Б. Тот же вопрос в отношении содержания познания

Из этого анализа ясно, что вопрос об идеальных условиях возможности познаниявообще и теоре­тического познания в частности в конечном счете приводит нас к известным законам,которые ко­ренятся в самом содержании познания или в кате­гориальных понятиях, его составляющих, и настолько отвлеченны, что не содержат в себе ниче­го относительно познания как акта познающего субъекта. Эти законы или составляющие их катего­риальные понятия и образуют то, что вообще в объективно-идеальном смысле может быть пони­маемо под условиями возможности теории.Ибо не только в отношении теоретического познания, как мы это делаем до сих пор, но и в отношении его содержания,следовательно, непосредствен­но в отношении самой теории может быть постав­лен вопрос об условиях возможности. Тогда под те­орией - и это надо еще раз подчеркнуть - мы разумеем известное идеальное содержаниевоз­можного познания, совершенно так же, как под истиной, законом и т. п. Многообразию индивиду­ально единичных актов познания одного и того жесодержания соответствует единая истина, именно в качестве этого идеально тождественно­го содержания. Равным образом, многообразию индивидуальных комплексов познания, в каждом из которых - теперь или прежде, в том или в дру­гом субъекте, - познается одна и та жетеория, соответствует именно эта теория как идеально тож­дественное содержание. Она тогда состоит не из актов,а из чисто идеальных элементов, из истин,и притом в чисто идеальных формах, в формах ос­нования и следствия.

Если мы теперь отнесем вопрос об условиях воз­можности непосредственно к теории в этом объек­тивном смысле и именно к теории вообще, то эта воз­можность может иметь только тот смысл, который вообще присущ чисто отвлеченно мыслимым объек­там. От объектов мы переходим тут к понятиям, и «возможность» означает не что иное как «значение» или, вернее, действительность(Wesenhaftigkeit) соответствующего понятия. Это есть то, что неред­ко обозначается как «реальность» понятия в про­тивоположность воображаемости или недействительности(Wesenlosigkeit) его⁷⁹. В этом смысле го­ворят о реальных определениях, которые обеспечи­вают возможность, значение, реальность определен­ного понятия, а также о противоположности между реальными и мнимыми числами, геометрическими фигурами и т. д. Упоминание о возможности в при­менении к понятиям имеет, очевидно, переносное значение. В подлинном смысле возможнотолько существование предметов, соответствующих этим понятиям. Эта возможность a priori обеспечивается познанием отвлеченной сущности, которое откры­вается нам, например, на основе наглядного пред­ставления такого предмета. Путем перенесения сама действительность понятия тоже обозначается тут как возможность.

В связи с этим получает легко понятный смысл вопрос о возможноститеории вообще и об усло­виях, от которых она зависит. Возможность или дей­ствительность теории вообще, разумеется, гаранти­руется самоочевидным познанием какой-либо определенной теории. Но тогда возникает дальней­ший вопрос: что в идеально-закономерной всеобщ­ности обусловливает эту возможность теории вооб­ще, т. е. что составляет идеальную «сущность» теории, как таковой?Каковы первичные «воз­можности», из которых создается возможность «те­ории», другими словами, каковы первичные дей­ствительные понятия,из которых конституируется само действительное понятие теории?

И далее, каковы те чистые законы,которые, выте­кая из этих понятий, дают единство всякой теории, как таковой; стало быть законы, которые относятся к форме всякой теории, как таковой, и a priori определяют ее возможные (существенные) разнообразия или виды?

Если эти идеальные понятия или законы ограни­чивают возможность теории вообще, другими сло­вами, если они выражают то, что по существу при­надлежит к идее теории, то отсюда непосредственно следует, что каждая замышленная теория только тог­да есть теория, когда и поскольку она гармонирует с этими понятиями или законами. Логическое оправ­дание понятия, т. е. оправдание его идеальной воз­можности совершается посредством перехода к его наглядной или выводимой сущности. Следовательно, логическое оправдание данной теории, как таковой, (т. е. в ее чистой форме) требует перехода к сущнос­ти ее формы и тем самым перехода к понятиям и законам, которые образуют идеальные со­ставные части теории вообще(«условия ее воз­можности») и которые a priori и дедуктивно регули­руют всякую специализацию идей теории на ее возможные виды. Тут дело обстоит так же, как и в бо­лее широкой области дедукции, например, в простых силлогизмах. Хотя они и сами по себе могут быть проникнуты очевидностью, все же получают свое самое последнее и самое глубокое оправдание толь­ко путем сведения их к формальному закону умозак­лючения, Таким образом, получается уразумение априорного основаниясиллогистической связи. То же относится ко всякой сколь угодно сложной дедук­ции и в особенности к теории. В самоочевидном те­оретическом мышлении мы уразумеваем основаниеобъясненных соотношений вещей.Более глубо­кое уразумение сущности самой теоретической свя­зи, образующей теоретическое содержаниеэтого мышления, а также уразумение априорных законо­мерных оснований его действия наступает лишь пос­ле сведения его к форме и закону, и к теоретическим связям той совершенно иной области познания, к которой принадлежат эти формы и законы.

Этим указанием на более глубокое уразумение и оправдание вскрывается несравненная ценность те­оретических исследований, необходимых для разре­шения намеченной проблемы: речь идет о система­тических теориях, вытекающих из самого существа теории, или об априорной теорети­ческой помологической науке, относящейся к идеальному существу науки, как таковой,т. е. к содержащимся в ней систематическим теориям, и с исключением ее эмпирической, антропологичес­кой стороны. Следовательно, речь идет, в широком смысле слова, о теории теорий, о науке наук. Однако значение для обогащения нашего познания надо, ко­нечно, отличать от самих проблем и собственного содержания их решений.