Эдмунд Гуссерль Логические исследования Том II. Исследования по феноменологии и теории познания Введение

§1. Необходимость феноменологических исследований для теоретической подготовки и прояснения чистой логики.

Необходимость начинать рассмотрение логики с рассмотрения языка неоднократно признавалась с точки зрения логики как учения о технике [познания]. “<...>Язык — читаем мы у Милля — <...> представляет собою одно из главнейших орудий или пособий мысли. И всякое несовершенство орудия или способа его употребления здесь — может быть, более, чем где-либо — путает и мешает делу и уничтожает всякое доверие к его результатам. Ум, не усвоивший себе предварительно значения и правильного употребления различных родов слов, будет в своих попытках изучения методов философского мышления похож на человека, который захотел бы сделаться астрономом-наблюдателем, не научившись предварительно приспособлять фокусное расстояние своих инструментов к целям отчетливого видения”*. Однако более глубокое основание необходимости начинать логику с анализа языка Милль видит в том, что иначе не было бы возможности исследовать значение утверждений — предмет, который стоит “на пороге” самой нашей науки.

В этом последнем значении выдающийся мыслитель затрагивает ту точку зрения, которая является решающей для чистой логики и, если внимательно присмотреться, то для чистой логики как философской дисциплины. Я исхожу, следовательно, из того, что при этом не хотят удовлетвориться построением чистой логики как просто одним из видов наших математических дисциплин, т.е. как системы утверждений, разворачивающейся в наивно-предметной значимости; но что при этом стремятся к философской ясности относительно этих утверждений, т.е. к усмотрению сущности способов познания, вступающих в действие при осуществлении и при идеальной возможности применений таких утверждений, а также к усмотрению сущностно конституирующихся вместе с последними смыслополаганиями и объективными значимостями.

Исследование языка принадлежит, конечно, к философски неизбежной подготовке для построения чистой логики, так как только с помощью этих исследований могут быть выработаны подлинные объекты логического исследования, а в дальнейшем — сущностные виды и различия этих объектов, — с ясностью, не допускающей ложного толкования. Речь идет при этом не о грамматических исследованиях в {эмпирическом}[1]смысле, т.е. отнесенных к какому-либо исторически данному языку, но об исследованиях того наиболее общего типа, которые принадлежат к широкой сфере объективной теории познания и к тому, что с ней тесно взаимосвязано, к {чистой}[2]феноменологии переживаний мышления и познания. Эта феноменология, так же как и включающая ее в себя чистая феноменология переживаний вообще, имеет дело исключительно с переживаниями, постигаемыми и анализируемыми в интуиции в чистой сущностной всеобщности, но не с эмпирическими апперцепируемыми переживаниями как реальными фактами, т.е. переживаниями переживающих людей или животных в являющемся и установленном как факт опыта мире. Непосредственно постигаемые в сущностной интуиции сущности и взаимосвязи, находящие свою основу непосредственно в этих сущностях, она дескриптивно выражает в сущностных понятиях и подчиняющихся определенным законам сущностных высказываниях. Каждое такое высказывание является априорным в высшем смысле этого слова. Именно эта сфера должна быть подробно исследована для целей теоретико-познавательной подготовки и прояснения чистой логики; в ней будут продвигаться в дальнейшем наши исследования.

Чистая феноменология представляет собой область нейтральных исследований, которая содержит в себе корни различных наук. С одной стороны, она служит психологии как эмпирической науке. Чистым и интуитивным методом она анализирует и описывает в сущностной всеобщности — в особенности как феноменология мышления и познания — переживание представлений, суждений, познаний, которые, понятые как классы реальных процессов во взаимосвязях живой и одушевленной природы, принадлежат предмету психологии как эмпирически-научному исследованию. С другой стороны, феноменология раскрывает “источники”, из которых “проистекают” основные понятия и идеальные законы чистой логики и к которым она снова должна быть обращена, чтобы придать им требуемую для теоретико-познавательного понимания чистой логики “ясность и отчетливость”. Теоретико-познавательное, соответственно, феноменологическое обоснование чистой логики включает в себя весьма трудные, но также несравнимо важные исследования. Если мы вспомним о представленных в I томе этих исследований задачах чистой логики, то при этом была поставлена цель достигнуть достоверности и ясности понятий и законов, которые придают всякому познанию объективное значение и теоретическое единство.