3. Ведущие мотивы автобиографической трилогии.

Сравнивая автобиографические трилогии М. Горького («Детство», «В людях, «Мои университеты») и Л. Н. Толстого («Детство», «Отрочество», «Юность»), исследователи называют толстовский роман «романом воспитания «от противного». Толстой показывает главным образом то, как не надо поступать молодому человеку, каким не надо ему быть: расколотым надвое между разумом и инстинктом, добром и злом.

Специфику же горьковского романа усматривают в том, что в центре его оказались по преимуществу светоносные, положительные начала.

Трилогия начинается с символической сцены.

Умер отец, семья собралась вокруг мертвого тела. А в это же время в соседней комнате мать ждет родов, корчится в схватках. Эти мотивы смерти, омертвления, «свинцовых мерзостей» и мотив жизни, прекрасного мира – ведущие в трилогии. Причем первый из них побочный, а второй – ведущий, основной, определяющий тональность всего повествования.

Единство трилогии придают два взаимосвязанных процесса: познание главным героем окружающей его жизни и становление его внутреннего мира.

Познание мира у Алеши начинается с познания мира мерзостей. В доме деда он погрузился в «горячий туман взаимной вражды всех со всеми».

Тяжелейшие удары по его психике наносят сцены избиения отчимом больной беременной матери (он бьет ее ногой в грудь), сцена, когда дядья задавили крестом Цыганка...

Эти и многие другие сцены вызывают в Алеше «странное опьянение, темное желание закрыть глаза, отчаянно заорать и бежать куда-то и удариться головой с разбега о первую стену».

Однако даже и в самые юные годы горьковский герой не терял веры в жизнь и добро. Уже в ранние годы в нем жили как бы два человека:

«Один, узнав слишком много мерзости и грязи, несколько оробел от этого... Мечтал о тихой одинокой жизни с книгами, без людей, о монастыре, лесной строжке, железнодорожной будке, о Персии и должности ночного сторожа где-нибудь на окраине города. Поменьше людей, подальше от них...

Другой, КРЕЩЕННЫЙ СВЯТЫМ ДУХОМ ЧЕСТНЫХ И МУДРЫХ КНИГ, наблюдая победную силу буднично страшного, напряженно оборонялся, сцепив зубы, сжав кулаки, всегда готовый на всякий спор и бой.

Этот любил и жалел деятельно и, как надлежало храброму герою французских романов, по третьему слову выхватывал шпагу из ножен, становился в боевую позицию».

Активное отношение к жизни в Алеше пробуждали не только французские романы, но и пример матери, выбравшей мужа вопреки воле отца.

Трудно переоценить роль природы в становлении нашего героя.

Какие светлые и поэтичные чувства пробуждает она во время плавания на пароходе по Волге! «Меня почти до слез волнует красота ночи... Неровная линия берега, то поднимаясь, то опускаясь, приятно тревожит сердце, – мне хочется быть добрым, нужным людям. Хочется крикнуть на берег какие-то ласковые, добрые слова...» Лес привлекает мальчика тем, что в нем «не было уродств городской жизни, не было драк, пьянства. Здесь березы были «словно девушки», а крылатые ели «как большие птицы».

Утренняя заря вызывает в алешиной душе «спокойную радость», пробуждает желание «скорее встать, что-то делать и жить в дружбе со всеми».

Любовь к жизни укрепляла в Алеше талантливость встреченных им людей: умение Цыганка изливать душу в буйном плясе, умение бабушки сказывать сказки, петь песни, упоенно плясать, искусно плести кружева.

Бабушка вообще оказывается ангелом-хранителем внука.

Этот изумительнейший горьковский образ обладает каким-то особенным талантом – талантом доброты и человечности.

По Андрею Платонову, «образ бабушки есть самое высшее, самое правдивое изображение женщины, и разве что найдется еще в мировой литературе 2-3 равноценных образа старой женщины».

«Ты гляди-ко, как хорошо-то! – ежеминутно говорила она Алеше, переходя от борта к борту, – и вся сияла, а глаза были радостно расширены».

В лесу она была «точно хозяйка всему вокруг, ходила медведицей, все видела, все хвалила и благодарила».

Она и с самим Богом на ты. Бог в ее представлении забывчив, как муж. Обо всем ему напоминать нужно. «Варваре-то улыбнулся радостью какой! Чем она тебя прогневила, чем грешней других?.. Ослепнет – по миру пойдет, нехорошо!» – укоряет она Бога.