Глава 24

рамках общества, т, е. использует одних субъектов как средство для дости­жения цели других. Характерный пример: существование рабовладельчес­кой системы на юге США перед гражданской войной, вполне возможно, отвечало интересам нации в целом (дешевая рабочая сила, позволяющая развивать текстильную промышленность, что обеспечило США лидирую­щее положение на мировом рынке). Однако трудно себе представить, как это можно было бы совместить с основами справедливости. Или, например, жертвы, приносимые во имя будущих поколений: существенное понижение уровня жизни или удлинение рабочего дня, ложащиеся на плечи живущего сегодня поколения, безусловно, ведут к увеличению уровня благосостояния будущего поколения (типичный аргумент сталинской пропаганды: жертвуй­те сейчас для будущего процветания общества!). Но вряд ли это, по Роул-су, является справедливым.

На противоречия утилитаризма обратил внимание и Амартия Сен, лауреат Нобелев­ской премии по экономике (1998 г.). Дело в том, что стремление к максимизации полез­ности индивидуума, сопровождающееся Парето-улучтением, может прийти в проти­воречие, с принципом личной свободы. Это и есть так называемая теорема о невозмож­ности паретианского либерала, выдвинутая А.Сеном. Допустим, есть два субъекта Сластолюбивый (С) и Пуританин (П). Перед ними стоит выбор - кто из них будет чи­тать книгу непристойного содержания (Сен пишет о романе «Любовник леди Чаттер-лей» 1 )? В соответствии с принципами либерализма, каждый принимает свое собствен­ное решение. Тогда возможны 4 варианта: (I) С. читает книгу, а П. не читает ее. (2) П. читает книгу, С. - не читает. (3) Оба читают книгу. (4) Оба отказываются от чтения. Казалось бы, в соответствии со свободой индивидуального выбора, должен пройти ва­риант (1). Однако, с точки зрения максимизации удовлетворения (принципа утилита­ризма), скорее всего, реализуется случай (2). Объяснение таково: Сластолюбец предпо­чел бы сам отказаться от чтения, лишь бы с удовольствием понаблюдать, как Пурита­нин, читая роман, избавляется от своей стыдливости. В свою очередь, Пуританин, с неохотой читая роман, будет удовлетворен тем, что Сластолюбец не сможет потворство­вать своим неблагопристойным вкусам, лишившись чтения этой книги. Произошло улучшение по Парето (увеличение суммарной полезности) в соответствии с утилита­ристскими принципами, но нарушена свобода следования своему выбору независимо от желаний и вкусов другого лица.

Рыночная концепция считает справедливым распределение доходов, основанное на свободной игре рыночных цен, конкурентном механизме спроса и предложения на факторы производства. Распределение ресурсов и доходов в рыночных условиях производится безличностным процессом. Этот способ никем не придумывался и не создавался. В этом смысле и надо понимать слова Хайека, вынесенные в эпиграф главы: «Эволюция не мо­жет быть справедливой». Следовательно, по мысли этого выдающегося представителя либерализма, «при подавлении дифференциации, возникаю­щей в результате везения одних и невезения других, процесс открытия но­вых возможностей был бы почти полностью обескровлен»».²

¹ В настоящее время этот роман английского писателя Дэвида Г.Лоурснса (1895--!930) не считается настолько неприличным, насколько это было во времена его первой публикации в 1928 г. И все же полный текст романа дошел до читателя лишь в 1959 г.

²ХайекФ. Пагубная самонадеянность. М.,1992. С. 130-131.

Социальная политика 547

Итак, последняя из рассмотренных концепций справедливости вновь заставляет нас задуматься о том, следует ли государству вмешиваться в процесс перераспределения доходов, если блага в свободном рыночном хозяйстве достаются только тем, кто обладает «денежными голосами»? Правительства промышленно развитых стран не стали дожидаться оконча­ния теоретических споров относительно справедливого распределения до­ходов, тем более, что в дискуссии по вопросам нормативного характера некому вынести суждение, обладающее статусом абсолютной истины. Практика показала, что существование обширных зон нищеты чревато мно­гими отрицательными последствиями для стабильного и устойчивого рос­та экономики, правопорядка, морального здоровья и т. п. В сущности, это очевидно в рамках здравого смысла и политического прагматизма лидеров, не желающих социальных потрясений в обществе.