§5. Фундаментальные онтологические принципы.

5.1. Категория пустоты. Итак, в предыдущем параграфе нами были описаны основные типы вещей, а также выявлены такие свойства вещей как конечность и ограниченность. Однако ограниченность вещи необходимо влечет за собой существование множества различных вещей. В данной связи целесообразно задаться вопросом: «Почему есть многое, а не одно?» (А. Бергсон). Действительно, если нашему непосредственному созерцанию доступны исключительно вещи и ничего более (п.2.2.), то мы можем созерцать только одну вещь. Если же вещей много (а так оно и есть), значит одну вещь от другой должно отделять нечто, никак нами не воспринимаемое. Последнее именуется в различных онтологических системах по-разному: ничто, пустота, вакуум, пустое пространство и т.д.. Мы пока задействуем для его обозначения термин «пустота» и зададимся вопросом, можно ли эту самую пустоту отнести к разряду вещей? Очевидно, что нет, поскольку пустота не имеет частей, т.е. не сводима к другим вещам, пустотой не являющимся. Соответственно пустота не обладает никакими свойствами или качествами, которые она могла бы утратить; следовательно, она не имеет никакого отношения и никаких реальных связей с существующими вещами. Далее, пустота не может быть ничем ограничена, поскольку именно она выступает необходимым условием ограниченности вещей. По этой причине пустота бесконечна, что, наряду со всем прочим делает ее принципиально непосредственно не созерцаемой, хотя именно наличие пустоты делает возможным созерцание вещей вообще, поскольку механизм созерцания необходимо предполагает наличие пустого между объектом и субъектом созерцания.

5.2. Проблема существования пустоты. Таким образом, мы установили, что пустота не есть вещь, но без ее наличия невозможно ни восприятие, ни даже само существование вещей, поскольку всякая вещь необходимо должна содержать конечное число других вещей в качестве своих частей (п.4.4.), а множественность вещей необходимо предполагает наличие разделяющей их пустоты. Но если пустота не есть вещь и по этой причине чувственно никак нами не воспринимаема, можно ли вообще отнести ее к разряду существующих вещей? Если под существованием понимать бытие вещью, бытие воспринимаемым (Дж. Беркли), то пустота решительным образом должна быть отнесена нами к несуществующему. С другой стороны, она есть, поскольку лишь посредством привнесения категории пустоты в наше мышление мы можем объяснить факт множественности вещей и даже факт самого их существования. Таким образом, пустота не существует, но вместе с тем она есть. Тем самым мы приходим к основному онтологическому парадоксу, задействование которого в качестве краеугольного камня онтологического системостроительства имеет далеко идущие методологические последствия.

5.3. Самопротиворечивость категории пустоты. Парадоксальность пустоты, которая, с одной стороны, заведомо не существует, но, с другой стороны, заведомо есть, приводит к тому, что в нашу концептуальную систему включается самопротиворечивое, т.е. заведомо ложное суждение. Однако, согласно известному формальнологическому правилу, из ложного суждения следует все, что угодно, вследствие чего, задействуя представление о пустоте, можно построить множество альтернативных друг другу онтологических систем, каждая из которых будет при этом заведомо ложной. История философии свидетельствует, что философы, задействовавшие представление о пустоте, объясняли все, но неправильно, тогда как философы, отрицавшие пустоту, мыслили правильно, но ничего не объясняли, либо самопротиворечивая пустота неявно присутствовала в структуре их онтологического мышления. Например, отрицавший пустоту Аристотель вместе с тем допускал движение, которое, очевидно, возможно только при наличии пустоты.

5.4. Четыре фундаментальных онтологических принципа. В целом можно помыслить четыре основных подхода к проблеме бытия пустого. Либо есть только вещи, а пустоты нет, либо есть и вещи, и пустота, либо нет ни вещей, ни пустоты, либо, наконец, вещей нет, а пустота есть. Развертывая данные подходы исторически, можно вычленить соответствующие им четыре фундаментальных онтологических принципа, соответствующие основным качественно различным типам онтологического философствования.

5.5. Принцип Парменида. Неоднократно упоминавшийся выше Парменид справедливо может считаться отцом онтологии. Он первым ввел в философское употребление категорию бытия и одним из первых попытался структурировать непротиворечивую онтологическую систему. В целом, ему блестяще удалось это сделать, однако построенная им система ничего не объясняла. В основе парменидовой системы лежит следующий самоочевидный постулат: «Бытие есть, а небытие (ничто) не есть». Развивая данное положение, Парменид приходит к выводу, что бытие едино и неподвижно. Действительно, если бытие множественно, то его должно разделять нечто, бытием не являющееся, т.е. небытие. Но его нет. Следовательно, бытие необходимо едино. С другой стороны, бытие не есть вещь, поскольку оно не включает в себя другие вещи в качестве своих частей, поскольку допущение подобного приводит к тому, что структурные составляющие бытия разделены небытием, а его существование не допускается. В своем сочинении («О природе») Парменид указывает также, что бытие однородно (в смысле равномерной плотности) и «бездрожно», т.е. не способно к перераспределению внутри себя. Не трудно убедиться, что отказ от подобных положений вновь потребует введения существующей пустоты, что заставляет их принять. Наконец, Парменид постулирует, что бытие вечно, оно не возникает и не исчезает. Ведь если оно исчезнет, то превратится в пустоту, равно как возникнуть ему неоткуда, кроме как из пустоты, но ее существования Парменид не допускает. В результате мы приходим к парадоксальному выводу, что в мире наличествует лишь один равномерно плотный, вечный, неизменный и неподвижный Шар и ничего более, что заведомо противоречит чувственной очевидности.

5.6. Апории Зенона. Ученик Парменида Зенон пошел еще дальше своего учителя в отрицании реальности чувственного. Ему принадлежит известный тезис: «Движения нет». По мнению Зенона, все, что мы ощущаем, есть не более, чем алогическая галлюцинация, обман чувств. Нет не множественности вещей, ни тем более их движения, поскольку ни то, ни другое немыслимо. Последнее соображение Зенон подкреплял множеством искусно составленных парадоксов - апорий, призванных наглядно продемонстрировать принципиальную немыслимость движения. Например, в апории «Стадий» (или «Стадион») Зенон указывает, что прежде чем продвинуться на один стадий, мы должны пройти полстадия, а еще раньше - половину этой половины, т.е. четверть стадия, а еще раньше - одну восьмую, до этого - одну шестнадцатую, одну тридцать вторую и т.д. до бесконечности, вследствие чего движение вообще не может начаться, поскольку его осуществление требует бесконечного множества последовательных шагов.

5.7. «Несуществующий» Левкипп. В целом, онтологическая система Парменида - Зенона логически безупречна, но она абсолютно противоречит нашему непосредственному созерцанию, вследствие чего ничего не объясняет. Исторически более приемлемой для последующей интеллектуальной культуры оказалась альтернативная парменидовой онтологическая система, восходящая к античному философу Левкиппу, высказавшему в свое время парадоксальный тезис: «Несуществующее (пустота) существует». Несуразность данной идеи настолько потрясла современников Левкиппа, что они прозвали самого философа «Несуществующим». Под этим именем он и вошел в историю.

5.8. Принцип Левкиппа-Демокрита. Впоследствии ученик Левкиппа Демокрит, взяв на вооружение тезис о существовании пустоты, сформулировал атомистическое учение, представляющее собой одну из разновидностей своеобразного онтологического дуализма. Согласно основному принципу демокритовой онтологии, «Бытие (вещи, нечто) есть, и небытие (ничто, пустота) тоже есть». В отличие от Парменида Демокрит постулирует принципиальную множественность бытия, элементы которого разделены небытием или пустотой. С другой стороны, наличие пустоты делает возможным движение, а также возникновение и уничтожение чувственно воспринимаемых вещей.

5.9. Основной парадокс атомизма. Задействование понятия пустоты делает, однако, демокритову систему внутренне противоречивой, приводя к неразрешимому парадоксу непрерывного деления, впоследствии рассмотренному Кантом (вторая антиномия чистого разума). Действительно, всякая вещь состоит из других вещей, разделенных пустотой; в свою очередь эти последние, будучи вещами, также состоят из других вещей, разделенных пустотой, и т.д. до бесконечности, вследствие чего, осуществив это бесконечное деление, мы должны на бесконечности получить чистую пустоту без всяких вещей. Избежать подобной ситуации можно лишь прервав деление, т.е. постулировав наличие неких неделимых далее объектов или атомов. Последнее и осуществляет Демокрит в своей онтологической системе, получившей в данной связи наименование атомистической. Однако атомы, будучи не сводимыми к другим вещам, могущим быть частями атомов, сами парадоксальным образом вещами уже не являются, следовательно, реально не существуют, а соответствующее им понятие находится в противоречии с непосредственно чувственно данным. В последнем не трудно убедиться, если учесть, что плотность атомов должна превосходить плотность любой мыслимой вещи, поскольку атомы не содержат в себе никакой пустоты, а вещь необходимо содержит. Следовательно, атом бесконечно плотен, что с учетом его конечного объема дает нам бесконечную массу. Таким образом, бесконечно делимая вещь сводится к чистой пустоте, т.е. имеет нулевую массу, тогда как вещь, составленная из атомов, каждый из которых бесконечен по массе, также должна иметь бесконечную массу. Дело в том, что в первом случае рассуждение осуществляется по схеме:

,

а во втором случае точно такая же схема дает нам:

.

5.10. Наивный (естественнонаучный) атомизм. Итак, демокритова онтологическая система содержит два невещественных концептуальных компонента - атомы и пустоту, не соответствующих никаким реально существующим вещам и потому являющимся пустыми абстракциями (Гегель)¹⁴⁹. В действительности нет ни атомов, ни пустоты, а есть лишь принципиально отличные от того и другого вещи, данные нам в непосредственном созерцании. Непонимание подобного обстоятельства привело к тому, что в 18-19 веках с атомами стали отождествлять носители элементарных химических свойств вещества. В конце концов, существование подобных «атомов» было подтверждено экспериментально, и сегодня подробный их перечень можно найти в периодической системе Д. И. Менделеева. Впоследствии, однако, выяснилось, что найденные атомы, вопреки своему наименованию («атомос» - по-гречески означает «неделимый»), состоят из т.н. «элементарных частиц»: электронов, протонов, нейтронов и т.д., которые, по данным современной науки, вовсе не элементарны, поскольку, в свою очередь, состоят из т.н. «кварков». Очевидно, что подобный ряд можно продолжать до бесконечности. Как писал по этому поводу В. И. Ленин: «Электрон столь же неисчерпаем, как и атом; природа бесконечна»¹⁵⁰. Что же касается неделимых «философских» атомов и «философской» пустоты, которую вовсе не следует отождествлять с физическим вакуумом, то это пустые абстракции не в том смысле, что они никому не нужны и излишни, а в том смысле, что им не соответствуют никакие реальные вещи, впрочем, точно так же, как это имеет место для математических точек, линий, плоскостей и т.д., которые также содержательно пусты, но тем не менее необходимы нам для математического понимания и объяснения содержательно полного, т.е. реально-вещественного.

5.11. Принцип нирваны. Согласно этому, третьему по счету онтологическому принципу, бытия нет и небытия тоже нет, т.е. нет вообще ничего - ни вещей, ни пустоты. Сторонники данного подхода отдают себе отчет в том, что вещи иллюзорны, поскольку они немыслимы. Однако подобная немыслимость вещей производна, поскольку она проистекает из фундаментальной немыслимости пустоты, допущение самопротиворечивого существования которой абсолютно необходимо для того, чтобы помыслить вещь. Следовательно, нет ни вещей, ни пустоты. Что же касается чувственного мира вещей, непосредственно данного нам в созерцании, то это всего лишь иллюзия, майя, т.е. некое подобие сна, грез наяву. В рамках Античной философии мысль о том, что вообще ничего нет, одним из первых высказал софист Горгий в своем сочинении «О не-сущем или о природе»¹⁵¹. Однако более детальное осмысление третий онтологический принцип получил в рамках индо-буддистской философии, где, в частности, утверждалось, что человек вечно обречен переходить от одной системы вещественных иллюзий к другой, перерождаясь после своей смерти в новые индивидуальности, и так до тех пор, пока ему не удастся полностью изжить в себе манию вещественности, войдя в особое состояние - нирвану, достижение которого позволяет, наконец, вырваться из бесконечного круга рождений и смертей.

5.12. Воля к жизни и воля к смерти. Здесь можно указать на основные онтологические доминанты двух основных типов человеческой личности: западного и восточного. Западный человек, являющийся продуктом демокритовой онтологии, изначально боится смерти, вследствие чего подспудно пытается обрести бессмертие, т.е. вечную жизнь, которая только одна и считается им нестоящей. Действительно, мысля себя вещью, состоящей из атомов, западный человек понимает, что рано или поздно означенная вещь должна распасться на свои атомарные составляющие, что будет означать смерть, прекращение телесного существования. Следовательно, наша земная жизнь мимолетна и иллюзорна, а вот смерть неотвратима и реальна, что делает ее для западного человека внушающей абсолютный ужас. Напротив, восточного человека страшит не смерть, а жизнь. Дело в том, что умерев, мы вовсе не выпадаем из круга существования абсолютно, а всего лишь переходим из одного подобного круга в другой круг. По этой причине умирание оказывается здесь столь же иллюзорным, как и существование, и потому восточный человек мучительно пытается проснуться, переходя от одного экзистенциального кошмара к другому, в то время как западный человек мучительно боится того, что как раз и является пределом мечтаний для человека восточного, а именно - вечного сна.

5.13. Принцип Гегеля-Гераклита. Возвращаясь вновь к принципу Левкиппа-Демокрита как основному онтологическому принципу западной цивилизации, следует констатировать, что Демокрит жестко противопоставлял «подлинное» и «неподлинное» бытие, т.е. мир атомов и мир вещей, а также бытие вообще и небытие вообще, т.е. атомы и сложенные из них вещественные конструкции и пустоту. Однако далеко не все античные философы мыслили подобным, строго антитетическим образом. Например, Фалес произнес в свое время известную фразу: «Между жизнью и смертью нет никакой разницы». Когда же его спросили, почему он тогда не умрет, он ответил: «Именно поэтому»¹⁵². Еще дальше в этом направлении идет античный философ Гераклит, постулирующий единство противоположностей. Все едино, утверждает он, жизнь и смерть, земное и небесное, старое и молодое, вещественное и невещественное. Иначе говоря, любые противоположности мнимы, потому что одно рано или поздно переходит в другое: богатые беднеют, бедные богатеют, живые умирают, мертвые оживают (?), мужчины перерождаются в женщин, а женщины в мужчин (?) и т.д.. Онтологически развивая данный тезис, можно постулировать также, что бытия нет, а небытие есть, точнее, бытие есть небытие, а небытие есть бытие, и потому между ними принципиально нет никакой разницы. Это и есть четвертый онтологический принцип.

5.14. Гегель и «переход». Впоследствии идеи Гераклита получили свое развитие в диалектической философии Гегеля, который, выделяя в качестве онтологических основоначал бытие и ничто, в конце концов, приходит к выводу, что «бытие и ничто суть одно и то же»¹⁵³. И то, и другое - пустые абстракции, за которыми реально ничего не стоит. Подлинная реальность принадлежит лишь становлению, т.е. переходу из бытия в ничто и обратно. По этой причине, например, всякая жизнь есть умирание, т.е. движение от жизни к смерти, равно как рождение есть движение от смерти к жизни и т.п..

5.15. Познание вещи как таковой и трансцендирование. Какие же онтологические выводы можно сделать из вышеизложенного? Прежде всего, необходимо понять, что реально существуют только вещи, непосредственно данные нам в созерцании. Помимо вещей вообще ничего более нет. Однако, как указывалось выше (п.2.3.), познание конкретной вещи всегда в основе своей связано со сведением ее к ряду других, отличных от познаваемой вещи вещей. Аналогичным образом, познание вещи вообще предполагает сведение ее к некому ряду, составленному исключительно из невещественного. Подобная операция, предполагающая выход за пределы возможного опыта (И. Кант), получила в философии наименование трансцендирования. Последнее представляет собой необходимый элемент любого онтологического системостроительства, наличествующий в нем даже вопреки желанию создателя соответствующей онтологической системы. Иначе говоря, без трансцендирования невозможно никакое онтологическое мышление, однако при этом следует помнить, что составляющие трансцендентного ряда есть пустые абстракции, и потому их нельзя мыслить аналогично реально существующим вещам.