§ 3. Средневековый мистицизм.

3.1. Что такое «мистицизм»? Некоторые истоки религиозной жизни находятся в мистических состояниях сознания. Мистицизмом называют веру в способность человека вступать в непосредственное общение с Богом, растворять в нем свою личность. Для мистика авторитет религиозной догматики часто бывает менее значим, чем свидетельства личного религиозного опыта. Американский мыслитель, основоположник философии прагматизма У. Джеймс выделил четыре главных характерных признака мистических переживаний: интуитивность, кратковременность, бездеятельность воли (невозможность достигнуть желаемого состояния растворения в Боге волевым усилием) и неизреченность²¹ (невозможность адекватного описания мистических переживаний средствами человеческого языка). Аналогом могут быть состояния людей, возвращённых врачами из клинической смерти, которые часто затруднялись в подборе слов для описания своего посмертного опыта²².

В литературе по социальной психологии и психопатологии распространен критический подход к феномену мистицизма и мистических переживаний. Так, ученик Ч. Ломброзо врач-психиатр Макс Нордау определил мистицизм как проявление «болезненности выродившихся и истеричных субьектов»²³. Но ряд авторов развивает позитивное видение мистицизма.

Английский востоковед Д. Тримингэм определил мистицизм как «организованное культивирование религиозного опыта, направленное на непосредственное восприятия единственно сущего»²⁴. Как бы то ни было, несмотря на кризис религиозного мировоззрения, в духовной жизни современного человечества мистицизм продолжает занимать заметное место, являясь протестом здорового сознания против примитивности и схематизма рациональной картины мира. Поэтому иногда мистицизм характеризуют как бегство от рационального. Современный человек убежден, что наука бессильна в преодолении трагизма его существования и потому необходимы другие, ненаучные способы отношения с миром.

3.2. Европейская мистика на пути к Абсолюту. В Древнем мире средневековому мистицизму предшествовали индийская веданта, йога и китайский даосизм. Основоположником христианского мистицизма считается Дионисий Ареопагит – афинский учёный, живший в 1 веке н.э.. Ему принадлежит религиозно- философское сочинение «Ареопагитика». Символизм в истолковании всего сущего, эстетически переживаемая картина мира как иерархии света, оказали влияние на средневековую эстетику, в том числе на поэзию Данте.

Несмотря на невозможность дать ясные и точные сведения о мистических состояниях можно отметить,что они все же проявляют определенную философскую тенденцию. Большинство из мистических состояний выражают тяготение к оптимизму и монизму. В среде европейских мистиков было не принято давать Абсолютному какое-нибудь название. Так, Дионисий Ареопагит говорит об Абсолютном только в отрицательных формулах: «Причина всех вещей не есть душа, имя, разум; у неё нет ни воображения, ни мысли, ни разума, ни понимания. Её нельзя ни высказать, ни подумать. Она не стоит, не движется и не находится в состоянии покоя». Все определения отрицаются Дионисием не потому, что истина ниже их, а потому, что она неизмеримо превосходит их. Мистики стремятся к положительному полосу истины при помощи метода абсолютного отрицания, что позже использовал Гегель в своей «Логике». Это «отрицательная теология», «погружение души в ничто», о котором говорил Плотин.

Поэтому описания мистиков изобилуют таким множеством парадоксальных выражений. Например, представитель немецкой средневековой мистики, приближавшийся к пантеизму, Мейстер Экхарт (1260-1327) говорит нам о тихой пустыне Божества, “где никогда нет никакого различия между Отцом, Сыном и Св. Духом, где никто не чувствует себя как дома, но где, тем не менее, искра души находит более мира, чем в самой себе”. В учении об абсолюте Экхарт выделял Божественное “ничто” (бездну) как основу Бога и всего бытия. В 1329 году папской буллой многие тезисы его учения были объявлены еретическими.

Другой представитель пантеистической мистики - немецкий поэт и философ XVI века Ангелиус Силезиус писал:

“Бог есть нечто; он ни Теперь, ни Здесь;

И чем больше ты стараешься уловить его,

Тем Больше он ускользает от себя.”

Этой отрицательной диалектике разума соответствует стиль отрицания в сфере личной жизни (аскетизм). Он является вратами в возвышенную жизнь, и эта моральная тайна всегда переплетается в произведениях мистиков с тайной интеллектуальной.

Согласно Св. Павлу, мы живем не сами, а Христос живет в нас. Только когда мы становимся ничем, Господь может войти в нас и тогда уже не будет никакой разницы между Его жизнью и нашей. Это преодоление всех преград, отделяющих человека от Абсолютного, представляет собой один из результатов мистического опыта. Именно опыт занимает главное место на пути достижения Абсолюта. Поэтому величайшие мистики католического средневековья противопоставляли теоретизированию практику обуславливаемого самонаблюдения и направляемого свыше восхождения к Абсолюту. Это можно сказать об основателе Ордена Францисканцев Франциске Ассизском, о Святой Терезе, Джованни Бонавентуре и многих других. «Кто превосходит самого себя, так сказать, продвигаясь вглубь и проникая внутрь, тот поистине восходит к Богу», - говорил видный представитель викторианской школы европейской мистики Гуго Сен-Викторский (1096-1141). Работая над тайнами внутреннего созерцания, которые помогают “постигать всё посредством ясного видения”, этот мыслитель постоянно укреплялся в отрицании земного. “ Презрение к миру есть любовь к вечному, вынесенная рассудком из наблюдения бренного”²⁵, - считал он.

Средневековый мистицизм был тайным знанием. Чтобы не дать посторонним возможности прикоснуться к святыне, Плотин и его последователи окружали Единого (Бога) оградой «нет». Что бы ни говорилось о Боге, они утверждали, что это не то, что Бог выше этого. Средневековый мистик «знает, что его Бог, огражденный от посторонних притязаний густой оградой всяких «нет», уже не тот Бог, который требует себе подчинения и указует путь. Этот великий Бог не осуждает дерзновений человека, решившегося быть самим собой. Для этого Бога человеческое дерзновение - величайшая радость» (Л. Шестов).

3.3. Каббала - тайная еврейская доктрина. Каббала (от еврейского глагола «каббел» - «получать») «традиционно и наиболее часто используемый термин, обозначающий эзотерические учения иудаизма и иудейский мистицизм. Особенно в тех его формах, которые он принимает в средние века, начиная с 12 столетия» ²⁶.

Каббала представляет собой существенное явление в истории мистицизма. Главное ее содержание заключается в стремлении раскрыть тайную жизнь Бога и отношения между божественной жизнью, сотворенной Вселенной и человеком. Последователи "Каббалы" вносили в иудаизм представления, выработанные чувством и воображением.

Каббала соединяла пантеистические построения неоплатонизма и мифологемы гностицизма с иудейским учением о Библии как мире символов. Согласно Каббале, Бог есть абсолютно бескачественная и неопределимая беспредельность. Однако это ничто есть одновременно все в вещах, в которые оно изливает свою сущность, ограничивая для этого само себя. Таким образом на место учения о сотворении мира Каббала ставит учение об эманации. Неопределимый Бог приходит к определенности в десяти «сефирот» (стадиях своего смыслового саморазвертывания, аналогичных «эонам» гностицизма. В своей совокупности «сефирот» образуют космическое тело совершенного существа первочеловека Адама Кидмона, сосредоточившего в себе потенции мирового бытия. Близко к Каббале позднее подошел Якоб Бёме в своем учении о происхождении мирового конфликта из самой природы Бога.

Главная книга "Каббалы" - "Зоар" - появилась в Европе в конце 13 века. Ее распространял испанский иудей Моше де Леон, выдавая за древнюю рукопись. "Зоар" написан в виде изречений иудейского законоучителя 3 века Симона Бен-Иохана. Основная мысль "Зоара" заключается в том, что в библейских рассказах и заповедях скрыты глубокие тайны. В чем же была бы святость Торы, - рассуждает Симон Бен-Иохан, - если бы Бог хотел рассказать в ней такие простые вещи, как, например, история Агари и Исава, Якова и Лавана? Ведь такие рассказы может сочинить всякий смертный. Нет, библейские рассказы - это только внешний покров для божественных тайн, доступных разуму избранных. Симон снял этот покров. Незадолго до своей смерти собрал он своих учеников и раскрыл им тайну существа Божия. Бог - как превышающий всякое определение, как непостижимый и непознаваемый, как не имеющий никаких атрибутов, именуется в каббале "Эйн Соф" - таинственная и беспредельная темная бездна, лежащая в основе мира.²⁷

В космологии "Зоара" творческая энергия Бога, сияние (по-еврейски - "зоар") прорывает эфирную оболочку сокрытого божественного "Я" и являет себя в различных аспектах - сефирах.

Учение о сефирот (множ. число от "сефира") - центральное в каббалистической онтологии. Сефирот - атрибуты Бога образуют свой мир, именуемый "дерево сефирот", и в то же время они едины с Эйн Софом. "Он - это они, а они - это Он", - утверждает "Зоар". Непостижимый мир Эйн Софа и мир сефирот, символически явленный в Писании, едины, как едины уголь и пламя. Скрытая сила угля может проявиться только в сиянии света пламени. Мистические атрибуты Бога и есть такие миры света, в которых дает о себе знать темная природа Эйн Софа.

Подобные "загадочные" идеи наполняют значительную часть "Зоара". Наряду с ними встречаются также поэтические описания тайн неба и ада, добрых и злых духов. Злые духи часто проникают в душу человека и будят в ней греховные помыслы. Каждое нарушение религиозного закона передает человека во власть демонов, а соблюдение закона позволяет войти в связь с миром чистых ангелов. В "Зоаре" в очень загадочных выражениях говорится о "временах мессии". Тогда произойдет страшная война между Эдомом и Исмаилом (христианским и мусульманским миром), а третья сила - евреи - одолеет обоих. На основании таких и других подобных предсказаний "Зоара" многие евреи ожидали пришествия мессии в разные сроки, но обманывались в своих ожиданиях. Тем не менее "Зоар" сделался священной книгой еврейских мистиков, как бы "Библией" тайного учения и в позднейшие времена имел сильное влияние на развитие религиозных сект в иудаизме.²⁸

3.4. Суфизм. Суфизм - это учение о мистической любви, построенное на символах классической персидско-таджикской поэзии. В целом для суфизма характерно сочетание идеалистической метафизики с особой аскетической практикой. В теории познания суфизма ведущая роль отводится интуиции. В рамках суфизма была создана теория самонаблюдения над соотношением поступков человека и его сокровенных намерений (Аль- Мухасиби, 9 век). В это же время школа маламатийа создала учение о сочетании внутреннего очищения с умышленным показным неблагочестием, которое вызывает упреки и смиряет гордыню. Видный представитель суфизма Абу-Язид создал учение о тройной градации сознания бытия («Я», «Ты», «Он-самость»). Основное в суфизме - это учение о тройной градации истинного знания, завершающегося слиянием познаваемого и познающего. Принципиальным является положение о полной несочетаемости веры как понятия иррационального и философии как продукта рационалистических построений, выдвинув которое Аль-Газали оставил пост профессора и ушел в дервиши.

Суфизм традиционно считается мистическим течением в исламе, но это не совсем так. Сами суфии утверждают, что суфизм существовал до ислама и одновременно с ним в контексте иных вероучений, например, в христианстве. Автор исследования по суфизму Сейид Идрис Шах доказывает, что под явным суфийским влиянием находились Блаженный Августин, Франциск Ассизский, тамплиеры, английский поэт Чосер и немецкий мыслитель Гете. Суфиями являлись все великие персидско-таджикские поэты Востока, например, Саади, Хафиз и Омар Хайям. Более того сказки 1001 ночи, анекдоты о Ходже Насреддине, роман Сервантеса “Дон Кихот” также созданы под явным суфийским влиянием и имеют загадочный, скрытый от непосвященных смысл.

По словам великого суфийского пророка 11 века, Аль-Газали, «учение суфиев стремится к тому, чтобы освободить сердце от всего, что не Бог, и сделать единственной его жизнью размышление о Божестве». Многовековая традиция суфизма выработала свой путь достижения Абсолюта (знаменитый “Путь Суфия”). Этот путь включает в себя три ступени совершенствования:

1-я ступень - “Шариат” - (закон) знание Корана.

2-я ступень - “Тарикат” (путь). Это и есть, собственно, “Путь Суфия”, который ведет к мистическому постижению Бога. На этом пути имеются семь стоянок, знаменующих собой достигнутую “идущим по Пути” степень совершенства:

1. Покаяние - устремление всех помыслов к Абсолюту.

2. Осмотрительность - запреты в пище, пост.

3. Воздержанность - отказ от любых желаний.

4. Нищета - сознание того, что все, вплоть до психических состояний и самого “Я” не является достоянием человека.

(Ходжа Насреддин зашел в лавку и к нему подошел торговец. Ходжа спросил:

- Прежде всего о главном. Ты видел, как я сейчас вошел сюда?

- Конечно.

- А до этого ты встречал меня?

- Первый раз в жизни вижу.

- Так откуда же ты знаешь, что это я?)

Нищета и воздержание связаны с отрицательными эмоциями. Отсюда вытекает пятая стоянка:

5. Терпение - переносить беды и унижения, не испытывал неудовольствия. Чтобы смирить свою гордость, великий пророк суфизма Джалаладдин Руми, уже будучи известным в городе человеком и духовным лицом, на виду у всех чистил отхожие места.

6. Упование. Жизнь воспринимается как краткое мгновение, отбрасывается всякая забота о будущем.

7. Принятие, покорность. На этом этапе личная судьба и действительность уже не имеют для идущего по Пути никакого значения.

Путь преодолен и суфий достиг третьей, последней ступени совершенствования. Это “подлинное Бытие” (Хакикат). Здесь интуитивно познается самая сущность истины, сознание человека растворяется в объекте созерцания.

Три ступени совершенствования соответствуют в суфизме трем ступеням познания:

Закон (Шариат) - Знать.

Путь (Тарикат) - Видеть.

Подлинное бытие (Хакикат) - Быть.

Скрытый смысл суфийского Пути загадочно звучит во вдохновенных строках Джалаладдина Руми:

«Присоеденись к братству - почувствуешь радость реальной жизни. Пройдись по разрушенной улице и посмотри на смятенных владельцев развалин. Выпей чашу волнения, ибо ты не чувствуешь стыда самосознания. Разбей земляного идола, чтобы увидеть других идолов. Зачем ради большого приданного жениться на старухе - за три куска хлеба в рабство себя отдавать зачем?»

3.5. Исихазм: мистическая традиция в Православии. Исихазм (в широком смысле) - это этико-аскетическое учение о пути человека к единению с Богом через очищение сердца слезами и через сосредоточение сознания в себе самом. В узком смысле под исихазмом подразумевается религиозно-философское учение, разработанное Григорием Паламой в спорах с представителями теологического рационализма и включающее в себя тезис о различии сущности и энергий Бога (доктрина о несотворенности «Фаворского Света»). Философские взгляды Паламы соединялись с определенной общественно-политической позицией - поддержкой императора Иоанна Кантакузина и в 1351 году стали официальным православным учением.

Традиции непосредственного единения с Богом в Православии были выражены сильнее, чем у “латинян”. Православные мистики широко использовали творения греческих и ближневосточных отцов - пустынников, которые позднее составили “Добротолюбие” - фундаментальный сборник, включающий в себя не только поучения и толкования Св. Писания, но и обширные сведения теологического, философского и психологического характера. В целом мистические традиции обычно более развиты на Востоке по сравнению с рационалистическим Западом. В то же время официальные православные церкви весьма подозрительно воспринимали мистические опыты подвижников православия, рассматривая их как проявление “прелести”, т.е. дьявольского искушения. Вот почему православная мистика менее известна в мире по сравнению с католической, иудейской или мусульманской. Но определенные сведения о ней сохранились, например, в творениях таких великих мыслителей и тончайших знатоков психологии, как Св. Исихий Иерусалимский (4 век),Св. Исаак Сирин (7 век)²⁹, Св. Нил Сорский (15 век).

Согласно учению Св. Отцов, жизнь человека, спасающего свою душу, представляет собой постоянную внутреннюю брань, т.е. борьбу с семью смертными грехами. В этой борьбе могут помочь умное делание (непрерыв­ная молитва и душеспасительное чтение) и духовное трезвение (безмолвие, бодрствование, строгий пост и постоянные мысли о смерти). Размышление (памятование) о смерти входит в шесть святых помыслов: О Боге, распятии Христа, смерти, Страшном суде, аде и вечной жизни. Согласно авве (греч. «отцу») Орсисию размышления на эти темы помогают православному успешно подвизаться во взятом на себя подвиге внутренней брани. Более подробно это описано в творениях преп. Филофея Синайского и Исихия Иерусалимского (во 2 и 3 томах "Добротолюбия").

Конечной целью внутренней брани в православной мистике является единение с Богом. Затворник, углубляясь в молитву, стремится войти в сверхчувственный контакт с миром его верований. Это достигается безмолвной "умной молитвой". В уединении аскет отключает разум, но, в отличие от индийских йогов, отсекает и воображение, полностью сосредоточиваясь на стремлении вызвать переживания непосредственного общения со Всевышним. Это "Исихия" - техника вхождения в транс, привезенная на Русь с Афона. Схимник принимает позу, известную в йоге, как "поза кучера", глаза могут быть закрыты. Задерживая дыхание и тысячи раз повторяя Иисусову молитву («Господи Иисусе Христе, помилуй меня»), монах может (при определенных условиях) достигнуть желаемого единения с Господом.

Православный схимник должен постоянно находиться в состоянии духовного бодрствования, не верить чувствам. Симптомы духовной расслабленности могут быть наказаны "откровением снизу", представляющим собой принципиальную схему грехопадения: 1) ослабление духовного бодрствования; 2) бесчувствие; 3) падение; 4) отчаяние; 5) безволие и рабство греху. От всего этого спасает умная молитва, которая совершается умом в сердце.

Мистическое слияние с Богом предполагает полную отключенность от всего земного. Внешняя жизнь - помеха освобождению от суетного и греховного. Мистик гораздо сильнее стремится преобразовать себя, нежели окружающую действительность. Конечно, нужно иметь в виду, что полная реализация такого идеала была уделом немногих. Однако сочинения мистиков пользовались популярностью и воздействовали на идеалы человека.

В 13-14 веках, когда Византия находилась уже в преддверии близкой гибели, мистическое учение, получившее название исихазм, одержало победу над рационалистическим течением в православном богословии. Исихазм в переводе с греческого означает «спокойствие», «безмолвие», «умиротворе­ние». Основоположники этого учения Григорий Палама и Григорий Синаит считали такое состояние идеальным для отрешения от мирской суеты («забвение низших и тайное ведение высших»).

Традиции исихазма прослеживаются в православной литературе вплоть до настоящего времени³⁰. Один из наиболее известных византийских мистиков Симеон Новый Богослов (11 век) в своей религиозной лирике описал процесс соединения с «Безначальным, Бесконечным, и Нетварным, и Незримым», т.е. с Богом. В результате человек в самом себе обретает Божественное начало, символом которого в византийском богословии считался свет.

«Углубясь в себя, в себе же

Обретаю свет искомый.

В самом средоточье сердца

Вижу светоч,

как бы солнца

Круговидное подобье».

(Симеон Новый Богослов)

3.6. Значение средневекового мистицизма. Таким образом, все мистические доктрины имеют общие черты. Они тяготеют к иррационализму, интуитивизму, намеренной парадоксальности, выражают себя не столько через понятия, сколько через символы, центральным из которых является смерть (как знак для опыта, разрушающего прежние структуры сознания). Представители мистицизма всех вероисповеданий, времен и народов в одинаковых выражениях заявляют о полной невозможности передать мистический смысл иначе, чем в неадекватном намеке или через молчание.

Согласно противоположной мистицизму теории, которую в философии называют рационализмом, все наши верования должны быть основаны на следующих ясно сформулированных положениях: 1) теоретические обоснования; 2) чувственные данные; 3) гипотезы построенные на базе этих данных; 4) логические выводы, вытекающие из означенных гипотез. Мистические состояния совершенно не вписываются в эту схему. Если принять во внимание ту сторону духовной деятельности человека, которая независима от знания и мышления и которой люди внутренне тайно починяются, мы вынуждены признать, что рационализм знает лишь об относительно поверхностной стороне духовной жизни человека. Без сомнения эта сторона пользуется общим признанием, потому что ей служат все средства языка, она может засыпать вас доказательствами, разоружить логи-кой, разбить словами. Но все это бессильно поколебать вашу уверенность в тех случаях, когда ваша интуиция идет в разрез с умозаключениями разума. Источник этой интуиции лежит в нашей природе гораздо глубже той шумно проявляющейся в словах поверхностности, на которой существует рационализм. Подсознательная жизнь медленно подготовляет в человеке интуицию, которая достигает уровня его сознания - и что-то в нем знает с полной досто­верностью, что интуиция ближе к истине, чем самые убедительные логи- ческие рассуждения, направленные против нее.

Каждый, кто непредвзято прикоснулся к тайнам средневековых мистических учений, вправе себя спросить: не есть ли мир, в конце концов, сложный синтез разнородных сфер реальности, проникающих взаимно одна в другую?