5.2.3.4. Структура коллизионных правоотношений

В результате действия коллизионной нормы ее абстрактные элементы (объем и привязка) трансформируются в конкретные элементы коллизионного правоотношения, к которым в первую очередь относятся его субъекты, а также их права и обязанности.

В силу того, что гражданско-правовые отношения с иностранным элементом и коллизионные правоотношения существуют в качестве самостоятельных правовых явлений, отличается и их субъектный состав.

Субъектный состав коллизионных правоотношений обусловлен предметом их правового регулирования - определением применимого права. В этом процессе участвуют, как субъекты гражданско-правового отношения, в случаях, когда законом предусмотрено право выбора применимого права, и суд (иной правоприменительный орган), который и наделен полномочием определить применимое право на основе волеизъявления сторон, если субъекты гражданско-правового отношения с иностранным элементом имеют на это право и его реализовали, либо самостоятельно, если указанный выбор не состоялся или применимое право определяется на основе императивных коллизионных норм. То есть к субъектам коллизионного правоотношения по сравнению с субъектами гражданско-правового отношения с иностранными элементами добавляется суд или иной правоприменительный орган.

Субъекты гражданско-правового отношения с иностранным элементом определены в ст. 1186 ГК РФ. К ним относятся граждане и юридические лица, в том числе иностранные. Названная статья не охватывают все возможные формы субъектного состава. В указанных отношения могут выступать со стороны индивидов не только граждане, но и лица без гражданства (п. 5 ст. 1195 ГК РФ), беженцы (п. 6 ст. 1195 ГК РФ). Законодательством может быть предусмотрено участие в гражданско-правовых отношениях с иностранным элементом не граждан, а физических лиц (иностранных физических лиц).

Кроме того, субъектный состав в указанном правоотношении может быть представлен не только иностранным юридически лицом, но и организацией, не являющейся юридическим лицом по праву иностранного государства *(376) (ст. 1203 ГК РФ), а также государством (ст. 1204 ГК РФ).

Указание в п. 1 ст. 1186 ГК РФ на две формы субъектов в гражданско-правовом отношении не является исчерпывающим, и не ограничивает все возможные проявления этого вида элемента гражданско-правового отношения с иностранным элементом. Именно поэтому правильнее говорить не о субъектах в качестве одного из видов иностранного элемента в правоотношении, а об иностранных лицах *(377).

К элементам структуры коллизионного правоотношения также относятся права и обязанности его субъектов (суда и сторон гражданского правоотношения с иностранным элементом) по определению применимого права.

Какими же правами и обязанностями обладают субъекты коллизионного правоотношения? Рассмотрим данный элемент коллизионного правоотношения на примере коллизионных норм, регламентирующих определение применимого права в отношении договорных отношений.

Общим правилом применительно к указанной категории правоотношений с иностранным элементом является определение применимого права на основе соглашения сторон (ст. 1210 ГК РФ). Если выбор состоялся в установленном порядке, т.е. прямо выражен или определенно вытекает из условий договора либо совокупности дел, то суд обязан исходить из такого соглашения. То есть в данном случае право сторон договорного правоотношения на выбор применимого права налагает на суд обязанность исходить из волеизъявления сторон по данному вопросу, если оно состоялось.

Вместе с тем следует учитывать, что автономия воли сторон в выборе применимого права не безгранична и имеет вполне определенные законодательные ограничения, которые предоставляют соответствующие права и возлагают обязанности на суды и другие стороны коллизионного правоотношения. Автономия воли сторон ограничена императивными нормами, имеющими особое значение, и императивными коллизионными нормами международного частного права.

Императивные коллизионные нормы нельзя обойти никаким соглашением, ибо государство в них установило степень возможного поведения субъектов права, степень их свободы. Эти нормы необходимо рассматривать как нормы специального законодательства, установленного для регулирования международных частных отношений, и соответственно пользующиеся приоритетом по отношению к другим нормам. Они не могут быть изменены соглашением сторон. Если же такое соглашение состоялось, то оно недействительно.

Характерным примером здесь является решение МКАС при ТПП РФ от 17 марта 1999 г. (дело N 272/1997) по иску российской организации и встречному иску бельгийской фирмы по оплате поставленных товаров. В решении МКАС, в частности, отмечалось: ".... арбитры обратились к коллизионной норме, содержащейся в ст. 165 ОГЗ 1991 г., действующих на территории Российской Федерации. В соответствии с этой нормой форма внешнеэкономических сделок, совершаемых российскими юридическими лицами, независимо от места совершения этих сделок определяется российским законодательством. Содержание этой императивной нормы не может быть изменено соглашением сторон. Она имеет приоритет и в отношении норм применимого права других стран" *(378).

Права и обязанности сторон коллизионного правоотношения прямо установлены п. 5 ст. 1210 ГК РФ. В соответствии с ней, если из совокупности обстоятельств дела, существующих на момент выбора подлежащего применению права, следует, что договор реально связан только с одной страной, то выбор сторонами права другой страны не может затрагивать действие императивных норм страны, с которой договор реально связан. Соответственно стороны обязаны учитывать указанные нормы, а суд имеет право при определении применимого права основывать свой выбор не только на соглашении сторон, но и исходя из таких норм.

Еще более жесткое ограничение прав субъектов договорного правоотношения по выбору применимого права установлено в случае, если возникшие между ними отношения регулируются императивными нормами, которые вследствие указания в самих императивных нормах или ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота, регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права.

При этом в обязанности суда как стороны коллизионного правоотношения входит определение приоритета императивных норм, имеющих особое значение, либо императивных коллизионных норм, если и те и другие имеют основания для применения к спорному гражданско-правовому отношению.

Для того, чтобы быть непосредственно применимыми, т.е. иметь эффект прямого действия, несмотря на возможность применения иностранного права, когда это предусмотрено императивными коллизионными нормами, нормы национального материального права должны обладать не просто императивными свойствами с точки зрения материального права, а именно особыми императивными свойствами, преодолевающими силу коллизионных, в том числе императивных, правил, отсылающих к иностранному праву. В обязанность суда входит оценка этих особых свойств для принятия решения об их применении и, соответственно, исключении применения коллизионных норм.

Еще одним примером коллизионной нормы, в результате действия которой появляются права и обязанности сторон соответствующего правоотношения, является ст. 1193 ГК РФ об оговорке о публичном порядке. Собственно сама норма, устанавливающая правило об исключении применения иностранного права, когда последствия ее применения явно противоречили бы основам правопорядка, не является коллизионной, как и возникающее на ее основе правоотношение, т.к. ее предметом является не определение применимого права, а исключение применения иностранного права в указанных случаях. Но само правоотношение из действия оговорки о публичном порядке непосредственно связано с ограничением действия действительного коллизионного правоотношения, в рамках которого было определено применимое право. В этом случае обязанность суда, как стороны коллизионного правоотношения, оценить объективную возможность применения иностранного права, либо, в случае исключения такой возможности на основе применения оговорки о публичном порядке, использовать предоставленное субъективное право по применению при необходимости соответствующей нормы российского права.

Существенные особенности имеют коллизионные правоотношения, если их стороной выступает не государственные (арбитражные и общей юрисдикции) суды, а международные коммерческие арбитражные суды.

В России действуют два постоянных третейских суда, рассматривающих споры из гражданско-правовых отношений с иностранным элементом - Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате РФ и Морская арбитражная комиссия при Торгово-промышленной палате РФ, а также суды, создаваемые для рассмотрения конкретного спора ad hoc.

Права сторон по определению применимого права в таком коллизионном правоотношении установлены ст. 28 Федерального закона от 7 июля 1993 года N 5338-1 "О международном коммерческом арбитраже". Закон устанавливает два основополагающих правила:

суд разрешает спор в соответствии с такими нормами права, которые стороны избрали в качестве применимых к существу спора;

при отсутствии какого-либо указания сторон третейский суд применяет право, определенное в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми.

В силу специального регулирования вопросов определения применимого права Законом "О международном коммерческим арбитраже" (Закон о МКА) нормы ст. 28 имеют приоритет перед общими нормами раздела VI ГК РФ. Однако следует учитывать следующие моменты.

В ст. 28 Закона о МКА речь идет не об определении применимого права в целом, а только об особенностях такого определения. Указанные особенности четко сформулированы - в первую очередь учитывается право, выбранное сторонами, т.е. применяется принцип lex voluntatis, и только, когда такой выбор не состоялся, по усмотрению суда применяются коллизионные нормы, которые суд считает применимыми.

При этом следует учитывать, что в области договорных правоотношений с иностранным элементом первая часть особенностей определения применимого права международным коммерческим арбитражем совпадает с общим принципом, закрепленным в п. 1 ст. 1211, т.е. право определяется на основании соглашения сторон. Отличие (особенность) наступает только, если такой выбор не состоялся. Статьей 1211 определено, что в этом случае для определения применимого права используется принцип тесной связи, в отличие от ст. 28 Закона о МКА, которая таким полномочием наделяет суд в соответствии с его усмотрением.

Так, в споре из контракта, заключенном истцом (организацией из бывшей Белорусской ССР) и ответчиком из иностранного государства, отсутствовало соглашение о выборе применимого права (Дело N 451/1991 МКАС при ТПП РФ) *(379). В этом случае МКАС основывал выбор на ст. 29 Закона о международном коммерческом арбитраже. Действовавшие на тот момент Основы гражданского законодательства Союза ССР 1961 г. не предусматривали коллизионный принцип, определяющий применимое право к обязательствам из неосновательного обогащения. С учетом того, что основным местом, в котором происходили действия сторон, вызвавшие возникновение обязательства из неосновательного обогащения, являющегося предметом спора, имели место на территории бывшей Белорусской ССР, МКАС признал применимым право Белоруссии.

Практическое значение имеет вопрос о соотношении особенностей определения применимого права в силу Закона о международном коммерческом арбитраже с общим положениями раздела VI ГК РФ, т.е. нормами, которые не имеют коллизионный характер, прежде всего речь идет об оговорке о публичном порядке (ст. 1193 ГК РФ) и императивных нормах в области МЧП (ст. 1192 ГК РФ).

В этом вопросе следует учитывать складывающуюся практику. Председатель МКАС при ТПП РФ А.С. Комаров отмечает, что: "Эффективное и профессиональное решение международным арбитражем коммерческого спора включает в себя определение наиболее подходящей коллизионной нормы, что означает стремление к применению права, наиболее тесно связанного с договором, из которого возник спор" *(380). Как подчеркивает М.Г. Розенберг: "При отсутствии соглашения сторон о применимом праве в практике МКАС обычно используют коллизионную норму российского (советского) законодательства, действующего на момент заключения договора, отношения из которого являются предметом спора" *(381).

Обычная практика МКАС, состоящая в применении российских коллизионных норм, имеет под собой глубокие теоретические и объективные основания. Дело в том, что использование принципа тесной связи в практике для определения применимого права отражает закономерности правового регулирования международных частных отношений. Конкретным проявлением этой закономерности, закрепленным в позитивной форме, и является система коллизионных привязок в ст. 1210 ГК РФ, являющейся отражением объективных связей правовой действительности, осознанных в ходе многовекового сотрудничества государств друг с другом.

Исходя из указанного подхода международный коммерческий арбитраж при определении применимого права не может не учитывать связи и отношения, имеющие в своей основе особое значение для конкретного государства, т.е. затрагивающие его публичные интересы или охраняемые этим государством законные интересы граждан, которые возникают в ходе разрешения спора. В этом случае применение оговорки о публичном порядке или императивных норм, имеющих особое значение, является частным проявлением принципа тесной связи, как правовых регуляторов, направленных на защиту интересов не только частных лиц в международном коммерческом обороте, но и общества, и государства, с которыми спорное правоотношение имеет тесные связи. Следует только учитывать, что, принимая решение, коммерческий арбитражный суд учитывает указанные проявления принципа тесной связи (оговорку о публичном порядке и императивные нормы, имеющие особое значение) исходя не из общего подхода, применимого в практике МКАС, т.е. применение российских коллизионных норм, а исходя из связанности спорного правоотношения с конкретными правовыми системами. Иными словами, если нет никаких связей спорного правоотношения с российской правовой системой, то в этом случае безосновательно применять ст. 1192 ГК РФ, если даже в качестве применимых выбраны российские коллизионные нормы. Это обусловлено тем, что связи и отношения, регулируемые оговоркой о публичном порядке, в этом случае не затрагиваются. В тоже время при вынесении своего решения коммерческий арбитражный суд не может не учитывать вопросы практической реализации принятого решения, которое будет санкционироваться государственными судами места его исполнения и, соответственно, связи и отношения, являющиеся предметами оговорки о публичном порядке и императивных норм, правовых систем, с которыми связывают иностранные элементы спорного правоотношения. Именно на это обстоятельство указывает ст. 7 Конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам (Рим, 1980 г.), в которой определено, что при применение на основании настоящей Конвенции права какой-либо страны может быть признано действие строго императивных норм права другой страны, с которой данная ситуация имеет тесную связь, если по праву этой последней страны такие правила должны были бы применяться вне зависимости от применимого права. При рассмотрении вопроса о возможности применения таких императивных норм, должны приниматься во внимание их существо и цели, а также последствия их применения или неприменения.

Таким образом, подводя итог проведенному исследованию можно сделать следующие выводы:

1. Существование коллизионных правоотношений как самостоятельных явлений правовой действительности обусловлено фактом существования коллизионных норм и коллизионного метода правового регулирования.

2. Коллизионное правоотношение является вторым посредующим звеном между международным частным отношением и материальной нормой, применимой национальной правовой системы.

3. Коллизионные правоотношения имеют частную природу и соотносятся с гражданско-правовыми, а также семейными и трудовыми, отношениями с иностранным элементом как частное и общее.

4. Объектом коллизионных правоотношений выступают гражданско-правовые отношения с иностранным элементом, объектом которых в свою очередь являются международные частные отношения.

5. Предметом коллизионного правоотношения является определение применимого права к гражданско-правовому, иному частному, отношению с иностранным элементом.

6. Структура коллизионной нормы не совпадает со структурой коллизионного правоотношения. В результате действия коллизионной нормы ее абстрактные элементы (объем и привязка) трансформируются в конкретные элементы коллизионного правоотношения, к которым в первую очередь относятся его субъекты, а также их права и обязанности.

Субъектами коллизионных правоотношений выступают, с одной стороны, суд, применяющий коллизионные нормы для определения применимого права, с другой - стороны спорного гражданско-правового отношения с иностранным элементом, в интересах которых суд определяет указанное право.

К отдельным правам и обязанностям субъектов коллизионного правоотношения относятся:

субъектов гражданско-правового отношения с иностранным элементом - право выбора применимого права к договорному отношения, обязанность учитывать при таком выборе императивные нормы материального права, имеющие особое значение и императивные коллизионные нормы;

суда и иных правоприменительных органов - право определить применимое право с учетом позиции сторон гражданско-правового отношения по этому вопросу, в случае, если стороны не выбрали применимое право определить его на основе принципа тесной связи (lex cause), а также обязанность учесть при определении применимого права императивные нормы, имеющие особое значение, императивные коллизионные нормы и действие оговорки о публичном порядке;

к правам коммерческого арбитражного суда относится определение применимого права в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми в случае, если стороны гражданского правоотношения с иностранным элементом его не определили своим соглашением.