Добавил:
Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. - ООО Новая правовая культура, 2007 г.rtf
Скачиваний:
248
Добавлен:
23.08.2013
Размер:
9.26 Mб
Скачать

Сингулярное правопреемство в обязательстве Предисловие

Обязательственные правовые отношения не рассчитаны на неопределенно длительное существование. Но в течение даже самого краткого срока существования обязательства с любой из его сторон могут произойти такие события, которые, несомненно, должны будут отразиться на судьбе самого правоотношения. Конечно же, на судьбе обязательства отразятся далеко не всякие перемены в судьбе его участников: на то оно и обязательство (юридическое понятие), чтобы сохранять силу невзирая на те многочисленные перипетии, которые, по общему правилу, лежат на риске стороны, подвергшейся их воздействию. Так, ни временные денежные затруднения, ни болезнь участника обязательства, ни смена его настроения или отношений с кредитором, ни иные количественные изменения не влияют ни на условия, ни на действие, ни на существование обязательств. Но что произойдет с обязательственным правоотношением при качественном изменении его субъектного состава? При таком изменении, вследствие которого сохранение обязательства в прежнем виде уже или нецелесообразно или просто невозможно. Что будет с обязательством в случаях, например, смерти (объявления умершим) гражданина-кредитора или гражданина-должника? Реорганизации юридического лица - той или другой стороны обязательства? Недееспособности? Банкротства, признания безвестно отсутствующей какой-либо одной или обеих сторон?

В зависимости от случая законодательство и теория решают поставленные вопросы по-разному, в зависимости от обстоятельств конкретного случая и социально-экономических условий развития соответствующего общества. Известное влияние на решение этих вопросов оказывает даже такой фактор, как время, ибо с течением времени трансформируется существо воззрений на само юридическое понятие обязательства. Если первоначально обязательство имело строго личный характер и прекращалось как со смертью кредитора, так и со смертью должника, то сегодня такая ситуация никак не может считаться общим правилом; напротив, так может произойти лишь в отношении очень ограниченного круга обязательств строго личного характера (алиментного обязательства, обязательства возмещения вреда здоровью, обязательства написать картину, оказать личные услуги и т.п.). Содержание всех остальных обязательств (не являющихся строго личными) сохраняется в неизменном виде. Важнейшим юридическим последствием смерти участника обязательств является включение всех их составляющих (субъективных прав - требований и юридических обязанностей - долгов) в состав имущественного комплекса с особым правовым режимом - наследственной массы. Специфический правовой режим такого комплекса заключается в одновременном переходе всех прав и обязанностей, составляющих наследственную массу, к одному или нескольким призванным к наследству и принявшим наследство наследникам и обозначается термином универсальное правопреемство.

Можно предположить, что именно случай изменения сторон обязательственного правоотношения в результате наследования и стал той конструкцией, которая послужило образцом для подражания при создании более общего института перемены лиц в обязательстве. Если перемена участника обязательства может произойти в ходе наследственного преемства, то почему нельзя допустить иных ситуаций, приводящих к идентичным правовым последствиям - замене личности кредитора и (или) должника? Ясно, что полным аналогом наследственного преемства является правопреемство, имеющее место при реорганизации юридических лиц, а также при возникновении и прекращении публично-правовых (государственных и муниципальных) образований. Во всех этих случаях имеет место полное или универсальное правопреемство, т.е. одновременное изменение субъекта всех гражданских правоотношений, прежде приуроченных к личности их предыдущего участника - правопредшественника (ауктора). Количественный показатель (все права и долги) и телеологический (функциональная их связь с деятельностью определенного лица - правопредшественника) - вот два критерия универсализма в правопреемстве. Обязательства (требования и долги) - естественная органическая составляющая комплекса правоотношений, составляющего объект универсального правопреемства.

Весьма сходны с описанными ситуации, в которых объектом преемства становится комплекс прав и обязанностей правопредшественника, приуроченных к определенной его деятельности. Так происходит, в частности, при купле-продаже, аренде и залоге предприятий, а также при их передаче в доверительное управление; комплекс прав и обязанностей переходит и к финансовому агенту в результате заключения договора финансирования под уступку денежного требования - факторинга. В полной мере универсальным такое правопреемство не может быть названо, ибо его результатом становится переход к правопреемнику (сукцессору) уже не всех прав и обязанностей ауктора, а только тех из них, которые неразрывно связаны с его предпринимательской деятельностью, т.е. необходимо входят в состав его предприятия, составляют, если можно так выразиться, его элемент. Критерий количественный, как видим, несколько размывается: объектом правопреемства становятся не все права и обязанности, но только некоторые; однако критерий целевой сохраняется. Состав прав и обязанностей, в которых происходит преемство, по-прежнему определяется не волюнтаризмом их обладателей, а объективным фактором - необходимой связью их с деятельностью по эксплуатации предприятия. Среди обязательств таковы требования и долги, связанные с поставкой продукции, производимой предприятием, оплатой сырья и материалов, закупаемых им, долги по заработной плате, налогам и т.п. В отрыве от предприятия такие обязательства лишены смысла - их невозможно исполнить и нет оснований нести лицу, не обладающему предприятием. В то же время и предприятие без таких обязательств немыслимо: не имея требований к контрагентам-поставщикам, невозможно получить с них имущество, необходимое для функционирования предприятия (оборудование, сырье, материалы, деньги), а не имея требований к работникам, нельзя заставить их выполнять соответствующие трудовые функции.

Если переход обязательственных прав и обязанностей можно приурочить не только к неустранимому изменению личности их носителя, но и к случаю изменения принадлежности имущественного комплекса, то возникает следующий естественный вопрос: возможно ли связать принадлежность требования или долга с принадлежностью индивидуально-определенной вещи? Возможно ли обременить вещь требованием или долгом? Да, отвечает законодательство, это возможно; так, например, за проданной вещью следует обременяющее ее требование арендатора и связанный с нею долг арендодателя; заложенная и удерживаемая вещи обременяются долгами, которые обеспечиваются при помощи залога и удержания; долги лица, признанного несостоятельным (банкротом) обременяют те вещи, которые были отчуждены должником в течение года, предшествовавшего его банкротству и т.д.; на принципе неразрывного единства судьбы требований и воплощающей его вещи выстроен целый гражданско-правовой институт - ценные бумаги. Этот случай правопреемства еще менее заслуживает того, чтобы называться универсальным; с точки зрения состава своего объекта это преемство в одном-единственном единичном праве или долге. И все-таки здесь еще сохраняется другая основная черта универсализма в преемстве: целевое единство требования (долга) с индивидуально-определенной вещью.

На определенном этапе развития гражданского оборота должна была появиться мысль о возможности не полного, но частичного или сингулярного правопреемства, т.е. такого преемства в правах и обязанностях, объект которого всецело определяется произволом участников оборота, их ничем не стесненного свободного усмотрения. Иными словами, речь идет о допустимости перемены лиц в отдельных, произвольно отобранных сторонами, обязательствах, безотносительно к их количеству, целевой, функциональной или иной их связи с деятельностью, имуществом или иными качествами обладающего ими лица.

В настоящей работе мы сосредоточим свое основное внимание лишь на четырех институтах, служащих целям сингулярной перемены лиц в обязательственных правоотношениях - делегации (активной и пассивной), цессии прав (активной цессии), переводе долга и так называемой cessio legis (законной цессии). Рассмотрение понятия о делегации производится в его первоначальном значении, сформировавшемся в римском праве, т.е. как инструмент перемены и активных субъектов обязательства (кредиторов), и пассивных (должников). Ныне действующий российский ГК понятия о делегации не знает, но регламентирует переход прав кредитора на основании соглашения правопредшественника с правопреемником - договора уступки требования, т.е. институт активной цессии (§ 1 гл. 24), а также - замену должника по его соглашению с заступающим на его место преемником, санкционированному кредитором, т.е. институт перевода долга (§ 2 гл. 24) *(1). Теоретически мыслимые, но Кодексом не регламентируемые случаи цессии долгов (пассивной цессии) и перевода прав в настоящем исследовании лишь минимально описываются, но подробно не исследуются *(2). Наконец, согласно ст. 387 ГК перемена кредиторов (именно кредиторов, но не должников! *(3)) в отдельно взятых обязательствах может происходить на основании не договора уступки, а при наступлении иных обстоятельств, указанных в законе. По нашему Кодексу к числу таких обстоятельств относятся, в частности, исполнение обязательств поручителем и страховщиком, а также случай, предусмотренный ст. 384 ГК *(4). Эта группа случаев сингулярного правопреемства образует институт законной цессии или цессии из (на основании) закона. Поскольку ни одно из этих наименований не является точным *(5), а точное наименование (цессия из обстоятельств, указанных в законе, иных, кроме договора уступки) является неудобным и длинным, мы будем употреблять его иностранные эквиваленты - cessio legis и суброгация.

Специально подчеркиваем, что в настоящей работе не исследуются перипетии, происходящие со сторонами обязательственных правоотношений в результате наследования и всякого иного случая универсального преемства. Другая линия, ограничивающая предмет настоящей работы, проходит по виду правоотношений, перемену лиц в которых мы делаем предметом изучения. Это - именно обязательственные правоотношения, т.е. в настоящей работе мы не касаемся вопросов перемены сторон в правоотношениях вещных, исключительных, личных, наследственных и корпоративных *(6).

Сделанные ограничения должны постоянно находиться во внимании читателя, удерживая их от необоснованных упреков в том, что наше "учение о правопреемстве" страдает явной неполнотой. Подчеркиваем еще раз: мы не преследуем целью дать развернутое учение о правопреемстве вообще. Наша цель более скромна: предложить вниманию читателя учение об одном из видов правопреемства (сингулярном), по одному из видов правоотношений (обязательствам). Фактически это учение об институтах делегации, цессии, перевода долга и некоторых их "усложнениях" - ответвлениях, комбинациях и своеобразных случаях.

Чем обусловлен выбор темы исследования? Почему мы решили изучать именно сингулярное правопреемство и именно в обязательствах? Разве не менее важной является разработка теории правопреемства в гражданском праве вообще? Чем хуже и универсальное преемство в тех же обязательствах? И преемство (неважно, какое) в отношениях иного типа (например, в вещных или исключительных)?

Выбор предмета исследования был продиктован следующими соображениями.

Нам представляется, что было бы методологически неправильно рассматривать в рамках одной работы и учение об универсальном преемстве и теорию сингулярного преемства. Одно дело - строить общее учение о правопреемстве или (еще лучше) о возникновении и принадлежности субъективных прав (юридических возможностей) и совсем другое - заменять это учение простой "суммой" двух других учений. Универсальное + сингулярное - не равняется "правопреемству вообще", точно так же, как учение о вещах, сложенное с учением о результатах интеллектуальной деятельности, нематериальных благах, работах, услугах и информации не дает общей теории объектов гражданских правоотношений. Строить общее учение о правопреемстве мы не готовы по содержательным соображениям; выдавать за него простую компиляцию двух частных теорий - считаем попросту нечестным и неправильным по причинам методологическим (слишком резка разнородность предметов изучения). Да, пусть и при универсальном и при сингулярном правопреемстве изменяются субъекты юридических отношений, но цели такого изменения различны. Обслуживание этих (различных) целей достигается с помощью двух различных конструкций.

Универсальное преемство - вещь, если можно так сказать, вынужденная, изобретенная, прежде всего, собственниками и исторически предназначенная для определения судьбы именно вещных, а не обязательственных прав на случай, если с собственником вещи происходит что-то экстраординарное, непредвиденное, непредотвратимое. Время его появления - глубокая незапамятная древность. Почва, на которой родился этот институт, - представление о правопреемнике как продолжателе личности предшественника. Такое понимание правопреемства означает не что иное, как ...отрицание правопреемства! Действительно, кто кому преемствует, если перед нами один и тот же (с точки зрения права) субъект юридических отношений, хотя и представленный (выраженный) в мире фактических отношений различными физическими лицами (людьми)? Скорее уж следует говорить о преемстве в отношениях фактических, чем в правовых!

Иное дело - преемство сингулярное - конструкция, причиной появления которой стала необходимость в товарном обмене (торговле). Созданная первоначально для преемства также лишь в отношении вещных прав (например, для перенесения права собственности на какой-либо конкретный предмет из имущественной массы известного субъекта) данная конструкция продолжала развиваться сообразно развитию товарного и денежного оборота. Последнее обстоятельство привело к этапу, когда возникает необходимость для сокращения случаев перемещения товаров и денег производить то, что сегодня именуется "взаиморасчетом". Если А должен некоторую сумму В, а В должен эту же (или меньшую) сумму С, то совершенно незачем А нести деньги к В, а последнему передавать эти же деньги С: достаточно, чтобы В указал А на необходимость уплаты существующего перед ним долга не ему, а третьему лицу - С. Именно на почве такого рода взаиморасчетов и выросло (не сразу, конечно, а постепенно, по мере эволюции самого понятия об обязательстве от "личных уз", "оков права" - к имущественному долгу и "вещи в требовании") то, что мы сегодня называем уступкой права требования и переводом долга. "Семенами", посеянными на этой почве, оказались, во-первых, новое европейское (германизированное) понятие обязательства и, во-вторых, по-новому понятая (истолкованная) суть римской концепции универсального правопреемства. Теперь это не преемство в физической (телесной) личности, а именно в правовой сфере *(7).

Вторая причина, по которой мы решили оставить теорию универсального преемства (во всяком случае, пока) вне нашего внимания - причина чисто юридическая. И хотя со времени выхода в свет первого издания настоящей работы ее действие несколько ослабилось, сама причина все же не исчезла. Дело в том, что основным видом универсального преемства является преемство наследственное, о котором написано уже немало. Даже нормы законодательства о преемстве при реорганизации юридических лиц строятся по аналогии с нормами наследственного права *(8). В то же время о сингулярном правопреемстве написано гораздо меньше, а о сингулярном преемстве в обязательственных правоотношениях не написано почти ничего; какой-либо теории, по аналогии с которой можно было бы построить постулаты сингулярного преемства, как это имеет место в случае с различными видами преемства универсального, нет.

В последние пять лет вопросам сингулярного преемства в обязательствах уделяется довольно много внимания - защищено более десятка диссертаций *(9), в т.ч. по конструкции уступки денежных требований в рамках факторинга *(10); опубликован ряд монографий (в основном - на основе диссертаций) *(11), а также напечатано большое количество статей *(12). Вопросы перемены лиц в обязательстве активно рассматриваются и в работах, посвященных смежной проблематике, в т.ч. гражданским правоотношениям в целом, объектам гражданских правоотношений, обязательственному и договорному праву. По-прежнему эти вопросы продолжают рассматриваться в рамках монографий и разделов учебников об обязательствах; по-прежнему рассмотрение их ограничивается, как правило, кратким фрагментарным пересказом текста соответствующих статей Гражданского кодекса.

Современное состояние научных исследований объявленной тематики по-прежнему нельзя считать удовлетворительным.

Во-первых, одно только простое изучение предложенного здесь перечня работ по сингулярному правопреемству в обязательствах наглядно свидетельствует о существенной диспропорции в распределении научного внимания, неравномерности ученых усилий, посвящаемых тем или иным аспектам данной тематики. Основное внимание уделяется институту уступки требования (цессии), причем не всегда это внимание имеет своим предметом саму его конструкцию. Большое количество материала авторы посвящают исследованию норм положительного законодательства и арбитражной практики его применения при осуществлении цессии в рамках факторинга. Институт сингулярной перемены лиц в обязательстве в целом рассматривается реже; перевод долга - совсем нечасто; наконец, делегации по римскому праву так и не посвящено специально ни одной (!) русскоязычной монографической работы *(13). То, что вызывает наибольшие научные затруднения, как раз и не изучается; напротив, предметом внимания ученых становятся узко практические, если не сказать, казуальные, исключительно прагматические проблемы, проистекающие, главным образом, из причин, не имеющих никакого отношения к развитию науки.

Во-вторых (и в главных!) сейчас нередко случается так, что количественное обилие публикаций, увы, обратно пропорционально их содержательным достоинствам. Именно такая ситуация сложилась и в рассматриваемой нами сфере, свидетелем чему станет всякий внимательный читатель, который рискнет последовать за нами. Или это чисто механистические компиляции, не содержащие ни грамма личного вклада их авторов в науку, или простые пересказы арбитражной практики с комментариями норм § 24 ГК и оправданиями его 128-й статьи, не иначе как по недоразумению причислившей "имущественные права" к объектам гражданских прав. Некоторое исключение, да и то, главным образом, лишь в критической, но не содержательно-конструкционной части, представляет собой указанная выше монография В.В. Байбака.

К сожалению, восполнить недостаток научного изучения сингулярного обязательственного правопреемства в настоящее время нечем. Русское дореволюционное правоведение заняться изучением этого института просто не успело; период советский же был временем неактуальности такого изучения *(14). В системе планового хозяйства уступать кому-то права требования или переводить на кого-то долги не было возможно по определению: для всего требовался план, а планировать уступки прав и переводы долгов невозможно *(15). Не использовались данные институты и в отношениях с участием граждан, ибо такое использование предполагает широкое развитие товарно-денежных и кредитных отношений, что при социалистической системе хозяйствования тоже было исключено *(16). Сохранение цессии и перевода долга в социалистических Гражданских кодексах имело значение своеобразного "резерва", "бронепоезда на запасном пути", который эпизодически использовался в отношениях с участием советских внешнеторговых организаций, а также в отношениях с участием советских организаций за границей. Как разновидность уступки требования расценивалась уступка прав по векселям и чекам на основании индоссаментов *(17). "...Нельзя не сделать вывода, - писал один из представителей науки советского гражданского права, - что эти правовые институты (уступки требования и перевода долга. - В.Б.) могут иметь значение только в отношениях между представителями буржуазии и прежде всего предпринимателями. Функция рассматриваемых институтов заключается в обслуживании классовых интересов буржуазии. Особенно очевидным подтверждением этого вывода является необходимость уступки требований и принятия на себя чужого долга при продаже предприятий и при слиянии их в мощные монополистические объединения" *(18).

Выбор в качестве предмета исследования преемства именно в обязательственных правоотношениях объясняется, как уже было отмечено, не только крайней скудостью научно-ценных публикаций по данной теме, но и практической актуальностью данной проблематики в современных российских условиях. Развитие рыночных отношений привело к тому же, к чему пришли когда-то римляне: гораздо удобнее не "гонять" деньги по счетам всех участников определенного круга отношений, а передать их один раз последнему из кредиторов. Удобно и порой (например, с точки зрения налоговой) просто выгодно. Препятствием к широкому использованию институтов цессии и делегации в современной России является отсутствие подробных нормативных предписаний о них и уже отмечавшееся отсутствие профессиональной юридической литературы. Эти обстоятельства не были бы препятствием к нормальному развитию ситуации при условии, что уровень профессиональных знаний и навыков толкования и применения норм права большинством российских юристов (а главное - судей) был бы безупречным. К сожалению, ничего подобного утверждать сегодня нельзя, скорее, все складывается с точностью до наоборот. Результатом становится извращение имеющихся нормативных предписаний до такой степени, что они становятся трудно узнаваемыми, а их смысл и значение либо просто теряются, либо изменяются едва ли не на противоречащие. Соответствующее свойство обретает и практика применения таких "норм" - юридических мутантов *(19).

Кроме того, современный российский ГК содержит целый ряд категорий, которые именно по причине скудости нормативных предписаний и о них самих и о сингулярном преемстве очень сложно разграничить как между собой, так и со случаями уступки требования и перевода долга. Путаница в применении этих категорий приводит к попыткам воздействия на социальные связи неадекватными юридическими средствами, которые завершаются либо ничем, либо проклятиями российских коммерсантов в адрес государственных органов, чиновников и судей.

Настоящая работа состоит из трех глав и приложения.

Глава первая посвящена определениям основных юридических категорий, так или иначе связанных с конструкцией перемены лиц-участников правоотношений вообще и обязательственных правоотношений в частности. Вывод, составляющий основное достояние первой главы, хотя и не нов, но несколько иначе, чем раньше, обоснован и интересен по своим последствиям: субъективные права и юридические обязанности не могут "переходить" и "передаваться"; они могут прекращаться у одного лица и возникать у другого. Иными словами, должна вестись речь именно о конструкции перемены лиц, а не перехода (передачи) прав. На этой точке зрения строится и все последующее изложение материала.

Вторая глава рассказывает об историческом прошлом делегации и уже имеющихся попытках ее теоретического конструирования и осмысления. Выводы данной главы представляют собой выводы о делегации и цессии "вообще", о том, какими эти институты должны быть с точки зрения целесообразности и логики.

Третья глава посвящена конструированию делегации, цессии и перевода долга по нормам действующего российского гражданского законодательства. Сделанные в ней выводы сравниваются с выводами предыдущей главы, что служит основой для заключения о том, насколько российские конструкции интересующих нас институтов приближены к своим идеальным аналогам и, значит, насколько они согласуются с требованиями целесообразности и логики.

Наконец, приложение посвящено изложению и анализу уже весьма многочисленных материалов российской арбитражной практики по делам, так или иначе связанным с применением норм ГК о цессии и переводе долга.

Не все сделанные в настоящей работе выводы являются бесспорными. Мы прекрасно осознаем, что задача научного изучения перемены лиц в обязательствах по гражданскому праву не может быть решена одним данным исследованием, а потому также не претендуем на полноту охвата теоретического и законодательного материала. В основном за рамками настоящей работы остается иностранное законодательство, хотя в ряде случаев, подтверждающих или, напротив, опровергающих сделанные нами выводы, ссылки на него приводятся.

23 апреля 2007 г.

Вадим Белов

Соседние файлы в предмете Гражданское право