Г) Случаи незаконности и недействительности договора уступки требования

Административные правоотношения; недействительность уступки требований из административных правоотношений

***Поскольку отношения между таможенными органами и юридическим лицом основаны на властном подчинении, то сделка об уступке последним права требования возврата неосновательно взысканного таможенными органами штрафа другому юридическому лицу является недействительной*** (п. 14 Обзора, утвержденного Письмом ВАС N 5 от 17 июня 1996 г.)

Сам по себе тезис о недопустимости уступки требований, возникших из административных правоотношений, вряд ли может быть подвергнут сомнению. Действительно, гражданское законодательство не применяется к отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой (п. 3 ст. 2 ГК). Значит, не применяются к таким отношениям и нормы гражданского законодательства об уступке требования.

Однако правомерность распространения данного законодательного правила на данный конкретный случай возбуждает у нас большие сомнения. В самом деле сложившиеся между неосновательно оштрафованным лицом и таможенными органами правоотношения вряд ли могут быть признаны административными. Отношения по взысканию штрафов таможенными органами - отношения административные, ибо такое взыскание осуществляется в бесспорном порядке, на основании законодательно закрепленной обязанности всех юридических лиц выполнять предписания таможенных органов, вынесенных в пределах их компетенции. Но отношения по возврату незаконно взысканных штрафов - это отношения по возмещению убытков, причиненных незаконными действиями государственных органов, т.е. гражданские отношения (ст. 1069 ГК). Обоснованием данного суждения является также соображение о том, что участники этих отношений не находятся во властном подчинении друг другу: ни таможенный орган не может запретить юридическому лицу совершать действия для возврата незаконно взысканного штрафа, ни юридическое лицо не может приказать таможенным органам возвратить этот штраф.

Таким образом, главной сложностью в применении п. 3 ст. 2 ГК для отграничения административных отношений от гражданских оказывается применение установленного этой нормой критерия по существу. Внешняя видимость обманчива. Одно лишь участие в правоотношениях органов государственной власти и управления само по себе не свидетельствует об административном характере этих отношений. Более того, рискнем высказать мысль о том, что всякие вообще отношения должны предполагаться гражданскими, доколе не будет доказано обратного, а именно того, что тем или иным конкретным отношениям присущ признак юридического неравенства участников - власти одного над другим и подчинения одного другому. В случае, рассмотренном в Обзоре, Президиум даже не подверг сомнению взятый, что называется, "с потолка", тезис об административном характере сложившихся с таможенниками правоотношений.

Банковские счета и вклады; уступка требований по ним

***Уступка прав на занесенные на банковский (в т.ч. и корреспондентский) счет суммы до прекращения договорных отношений и закрытия счета, а также уступка прав по распоряжению счетом в порядке ст. 382 ГК противоречит условиям договора корреспондентского счета и в силу п. 1 ст. 388 ГК не допускается*** (Президиум ВАС, NN 1136/96 от 30 июля 1996 г., 3172/96 от 29 октября 1996 г., 4966/96 от 29 апреля 1997 г., 1435/97 от 29 апреля 1997 г., 584/97 от 27 мая 1997 г., 7846/97 и 7847/97 от 16 июня 1998 г.)

Законность и обоснованность данного правила пребывают под сомнением. Это сомнение может быть названо "большим" применительно к случаю уступки требований конкретных денежных сумм со счета и может оставаться без такого эпитета в случае, если речь идет об уступке прав по распоряжению счетом вообще.

Как мы указывали выше, конкретизация в договоре сингулярной сукцессии того, что его предметом являются требования определенного типа (штрафа, основного долга, процентов, сумм конкретных неисполненных платежных поручений и пр.), имеет значение только для индивидуализации уступаемого требования и определения условий его осуществления цессионарием. Соответственно этому можно говорить лишь о возникновении у цессионария прав с определенным предметным содержанием и (внимание!) осуществляемых на тех же условиях, на которых осуществлял бы соответствующие права цедент, не соверши он их уступки - на условиях осуществления требований об уплате штрафа, процентов, убытков, исполнении платежных поручений и пр. В этой связи запрет уступки требования получения или перечисления определенных денежных сумм, в пределах размеров сумм, числящихся на банковском счете, оказывается лишенным законного основания.

Запрет уступки права распоряжения счетом (суммами, числящимися на счете) вообще, на первый взгляд, кажется вполне обоснованным. Действительно, банковский счет открывается на имя строго определенного лица, а осуществление права распоряжения суммами средств, числящихся на счете, связано с представлением расчетных документов, заверенных строго определенными подписями (соответствующими образцам подписей в банковской карточке). Третий, выставленный Президиумом аргумент о том, что клиент по договору банковского счета несет не только права, но и обязанности (уплаты вознаграждения за совершение операций по счету, совершения операций по корреспондентскому счету и т.д.), значения в данном вопросе не имеет, ибо уступка требований совсем не обязательно должна влечь также и перевод обязанностей. Права передаются третьему лицу, а обязанности остаются у клиента.

Повод для сомнения в обоснованности такого запрета возбуждают нормы п. 2 ст. 847 и п. 2 ст. 854 ГК. Первая предусматривает право клиента в одностороннем порядке приказывать банку списывать средства со своего счета по распоряжениям третьих лиц, причем вне зависимости от того, какие правоотношения связывают клиента с третьим лицом. Это значит, что допустимым Кодексом частным случаем таких правоотношений могут быть и правоотношения из договора сингулярной сукцессии. А вторая норма допускает указание в самом договоре банковского счета на возможность списания денежных средств и без специального распоряжения о том клиента, т.е. в частности, исключительно по требованию третьих лиц, подкрепленному документами о его законности и обоснованности. Одним из таких документов может быть и договор сингулярной сукцессии требования к банку из договора банковского счета.

Таким образом, максимум, что можно получить на основе указанных норм - так это особые условия совершения сингулярной сукцессии прав распоряжения суммами средств, находящимися на банковском счете. Такие условия выражаются в том, что (1) совершение сингулярной сукцессии по общим правилам является допустимым только если договор банковского счета предусматривает право банка списывать денежные средства со счета по требованиям третьих лиц, легитимированных по любым гражданско-правовым основаниям, вне зависимости от наличия или отсутствия распоряжений клиента (п. 2 ст. 854 ГК); (2) если же договор подобного условия не предусматривает, то совершение сингулярной сукцессии требований по договору банковского счета должно быть соединено с легитимацией цессионария на основании специального распоряжения, выданного банку цедентом (п. 2 ст. 847 ГК). В любом случае категорической недопустимости уступки требования распоряжения банковским счетом не получается.

***После расторжения договора банковского счета у клиента возникает право потребовать от банка выдачи остатка денежных средств либо его перечисления на другой счет, а у банка - обязательство по выдаче клиенту остатка денежных средств в семидневный срок или перечислению в тот же срок остатка на другой счет, указанный клиентом. Договор уступки такого права требования не является ничтожной сделкой*** (Президиум ВАС, N 3947/98 от 1 сентября 1998 г.).

***Уступка требования возврата банковского вклада (депозита), в т.ч. в иностранной валюте, является законной и действительной*** (Президиум ВАС, N 6041/97 от 29 февраля 2000 г.)

Поводом к постановке и рассмотрению этого вопроса послужила норма п. 3 ст. 834 ГК, запрещающая юридическим лицам перечислять находящиеся в их вкладах (депозитах) денежные средства другим лицам. Президиум указал, что "...эта норма не лишает вкладчика возможности уступить третьему лицу свое право требования к банку о выплате вклада по договору уступки требования". Тем самым Президиум подчеркнул что перечисление денежных средств из банковских вкладов (депозитов) и с банковских счетов по своей юридической природе не представляет собой уступки требования.

Не воспрепятствовало такой уступке и то обстоятельство, что в конкретном деле шла речь о валютном депозите. Президиум правильно указал, что действующее законодательство позволяет юридическим лицам иметь любое количество депозитных счетов в любой валюте, а значит не ограничивает их и в возможности распоряжения требованиями по имеющимся (законно открытым) депозитным счетам.

Безусловность замены лиц в обязательстве

***Уступка требования предполагает безусловную замену лица в обязательстве*** (Президиум ВАС, NN 1617/96 от 10 сентября 1996 г., 5464/96 от 25 марта 1997 г., 2233/97 от 25 ноября 1997 г., 955/98 от 30 июня 1998 г., 6677/97 от 18 августа 1998 г., 4735/98 от 17 ноября 1998 г.)

Как указывалось ранее, при рассмотрении вопроса о правовом режиме сингулярной сукцессии по современному российскому законодательству, данное правило не имеет под собой никаких законных оснований.

Валюта; требование в иностранной валюте как предмет уступки

***Законно возникшее валютное требование может быть предметом уступки, поскольку уступка как таковая сама по себе не обязательно предполагает совершения каких-либо расчетов в иностранной валюте*** (Президиум ВАС, NN 6041/97 от 29 февраля 2000 г., 4554/02 от 29 октября 2002 г.)

В первом из названных дел шла речь об уступке требования юридического лица-депонента к обслуживающему его банку, принявшему валютный депозит, о возврате этого депозита; во втором - об уступке валютного требования к иностранному покупателю. В обоих случаях Президиум совершенно справедливо заметил, что сама по себе уступка валютного требования действующим валютным законодательством к числу валютных операций не относится; максимум, на что она может претендовать - так это на статус валютной операции, связанной с движением капитала как связанной с переходом прав на иностранную валюту. Наличие соответствующих разрешений на производство операций, повлекших возникновение уступаемых требований (лицензии Банка России на ведение банковских операций в иностранной валюте и разрешения на предоставление отсрочки платежа по внешнеторговому контракту), делает законными не только сами подобные операции, но также и иные действия, совершаемые на их основе. Требование, которое могло законно возникнуть, точно также законно может быть и передано - вот логика Президиума.

Сам по себе договор уступки валютного требования не предполагает, что расчет за него тоже должен осуществляться в иностранной валюте. Кроме того, по второму из дел Президиум обратил внимание еще и на то, что новый кредитор не настаивает на получении долга исключительно в валюте. Если, паче чаяния, такие расчеты все-таки будут производиться, речь может идти только о незаконности самого расчета в иностранной валюте, но не сделки уступки.

Грузоотправитель; влияние факта его участия в договоре на его действительность

***Уступка прав требования при страховании груза грузоотправителем противоречит законодательству, так как только грузоотправитель вправе предъявить требование перевозчику вследствие утраты груза. К страховщику на основании ст. 387 ГК должны перейти все права требования к перевозчику, которые имел страхователь как грузоотправитель в порядке суброгации. Если же страхователь не приобрел прав требования к перевозчику, то права, которые должны перейти к страховщику в порядке суброгации, также отсутствуют*** (Президиум ВАС, N 3997/96 от 11 марта 1997 г.)

Правило содержит внутреннее противоречие. Либо страхователь не приобрел прав требования к перевозчику, а значит - не мог распорядиться ими из-за того, что эти требования ему и не принадлежали (но тогда он не мог нарушить ст. 387 ГК), либо страхователь, уступив такие требования, нарушил ст. 387 ГК (но в этом случае нужно признать, что какие-то права страхователь все-таки приобрел).

О невозможности уступить право, которым сам не обладаешь, нами говорилось ранее; второй раз акцентировать внимание на этом мы не будем. Обратимся ко второй ситуации. С застрахованным грузом действительно произошел страховой случай. Нарушает ли уступка страхователем права требования к перевозчику, утратившему застрахованный груз, третьему лицу, права страховщика и ст. 387 ГК? Чтобы ответить на поставленный вопрос, нужно вспомнить, какие фактические обстоятельства становятся основанием для перехода к страховщику прав к лицу, по вине которого произошел страховой случай. Статья 387 указывает, что такой переход осуществляется при суброгации. Суброгация же, в силу п. 1 ст. 965 ГК, может иметь место только в пределах выплаченной страховщиком страхователю страховой суммы. Иначе говоря, право требования к лицу, виновному в наступлении страхового случая, переходит не само по себе в силу указания закона, как полагает Президиум Высшего Арбитражного Суда, а лишь после его своеобразного выкупа страховщиком у страхователя. Выкуп этот осуществляется путем выплаты страховой суммы.

В постановлении Президиума, послужившем основанием для комментируемого правила, указано, что страхователь всего-навсего обратился с иском к страховщику о выплате страховой суммы. Из этого следует, что страховая сумма выплачена не была, права требования к причинителю убытков выкуплены страховщиком не были, а значит и перейти в порядке суброгации такие права не могли. В данном деле единственным препятствием для распоряжения страхователя своими правами требования к перевозчику являлась норма ст. 161 Устава автомобильного транспорта РСФСР *(394), запрещающая передачу права на предъявление претензий и исков к перевозчику, за исключением случаев передачи такого права грузоотправителем грузополучателю или грузополучателем грузоотправителю, а также грузоотправителем или грузополучателем вышестоящей организации или транспортно-экспедиционной организации. Незаконность уступки в данном случае объясняется противоречием ее именно этому запрету, а вовсе не статье 387 ГК.

Двусторонне-обязывающий договор (уступка требований, из него возникших)

***Для решения вопроса о действительности договора цессии необходимо (в числе прочих обстоятельств) выяснить, выполнил ли цедент свои обязательства перед должником, поскольку предметом уступки может служить право требования кредитора в обязательстве при отсутствии у него каких-либо обязанностей перед другой стороной в данном обязательстве*** (Президиум ВАС, NN 552/98 и 553/98 от 26 мая 1998 г., 6925/98 от 30 марта 1999 г., 2164/01 от 25 декабря 2001 г.)

В основном тексте работы мы уже говорили о том, что не нужно смешивать вопрос об уступке требования (перемене активного участника обязательства) с вопросом об уступке места стороны в двусторонне-обязывающем договоре (замене лица, которое, будучи кредитором по одним обязательствам, является, в то же время, должником по другим обязательствам, возникшим из этого же договора). Даже если цедент не выполнил своих обязательств перед должником, это никак не препятствует уступке возникших у цедента требований. В результате уступки таковые перейдут к цессионарию, в то время как обязанности сохранятся на цеденте. Возражения, проистекающие из неисполнения или ненадлежащего исполнения этих обязанностей цедентом, должник вправе противопоставлять не только самому цеденту, но и цессионарию (см. ст. 386 ГК). Если же такие возражения возникли после получения должником уведомления об уступке, то должник вправе привлекать цедента к ответственности за нарушение обязательств по правилам гл. 25 ГК, не стесняясь тем обстоятельством, что цеденту не принадлежит более никаких требований, которые могли бы компенсировать ему имущественные потери от исполнения.

Действительность договора как предмет судебной оценки

***Фигурирующий в деле договор цессии всегда должен оцениваться судом с точки зрения его действительности, в частности - законности, даже если этого не требует ни одна из сторон*** (Президиум ВАС, NN 7083/95 от 30 апреля 1996 г., 3375/96 от 10 декабря 1996 г., 2048/97 от 22 июля 1997 г.)

Подобно проверке всякого фигурирующего в деле договора (в т.ч. - договора сингулярной сукцессии) на его предметность, суд обязан оценить всякий договор и с точки зрения его действительности, безотносительно к тому, заявлялось ли об этом требование какой-либо стороной. Если договор соответствует признакам сделки, квалифицируемой как ничтожная, суд обязан исходить именно из ничтожности данного договора, поскольку иное его поведение должно считаться нарушающим публичные интересы.

Запрет уступки; его влияние на ее действительность

***Запрет уступки прав заемщика по кредитному договору не означает также и автоматического запрета уступки заемщиком прав из иных договоров и оснований и не означает недействительности таких уступок, в т.ч. и таких прав, которые, по условиям кредитного договора, должны быть переданы заемщиком кредитору в случае нарушения первым обязательств из кредитного договора*** (Президиум ВАС, N 5197/96 от 18 марта 1997 г.)

Совершение уступки заемщиком тех требований, которые служили обеспечением исполнения его обязательств перед определенным лицом, не является основанием для признания такой сделки недействительной и "отобрания" прав у добросовестно приобретших их цессионариев. Максимум, что может сделать в такой ситуации кредитор - потребовать либо досрочного исполнения обязательств в связи с отпадением (утратой) обеспечения, либо замены обеспечения, либо возмещения убытков (при невыполнении ни одного из требований).

Недоимщик; влияние факта его участия в договоре на его действительность

***Договор цессии требований, заключенный цедентом, являющимся должником по налоговым платежам (недоимщиком), в пользу обслуживающего цедента банка - лица, знающего о том, что цедент является недоимщиком - ничтожен, как не соответствующий требованиям закона (норме ст. 15 Закона РФ "Об основах налоговой системы в РФ" о первоочередном исполнении поручений на перечисление налогов в бюджет)*** (Президиум ВАС, NN 1512/96 от 20 августа 1996 г., 131/96 от 29 апреля 1997 г., 2186/96 от 25 ноября 1997 г.)

Предостерегаем читателей от неосновательного расширительного толкования данного правила в том смысле, что всякий договор сингулярной сукцессии, совершенный цедентом-недоимщиком является ничтожным. Данное правило применимо только в случаях, когда контрагентом по такому договору (цессионарием) выступает лицо, которому известно или должно быть известно о том, что цедент является недоимщиком, т.е. недобросовестный цессионарий, преследующий целью удовлетворение своих требований с необоснованным преимуществом в очередности. Естественно, что таким лицом всегда является банк, ведущий счет недоимщика, отсюда и приведенное правило. Все остальные цессионарии должны предполагаться лицами добросовестными, доколе заинтересованным лицом (налоговой инспекцией) не будет доказано противоположное.

Вместе с тем следует обратить внимание на то, что нормативно установленное преимущество в очередности требований налоговых органов распространяется только на строго определенные сферы или стадии деятельности налогоплательщиков. Именно: налоговые требования приоритетны перед основной массой общегражданских только в процессе ликвидации организации-недоимщика; что же касается ее текущей деятельности, то право преимущественного удовлетворения налоговых претензий распространяется лишь на денежные требования налогоплательщика-недоимщика к кредитным организациям, т.е., проще говоря, на так называемые безналичные денежные средства, числящиеся на банковских счетах. Уступка денежных требований недоимщиком приводит как раз к тому, что причитающиеся ему денежные средства на его банковские счета попросту не поступают, а значит, применить свое право преимущественного удовлетворения налоговым органам просто не к чему (на счете неплательщика как, был так и остался "ноль", как не было, так и нет, следовательно, того имущества, за счет которого налоговые органы могли бы свои требования удовлетворить). Выходит, что хотя с точки зрения принципа социальной справедливости комментируемая практика и может быть оправдана, но с точки зрения своей нормативной обоснованности она явно оставляет желать лучшего.

***К банку, приобретающему денежные требования от недоимщика к кредиторам последнего и получающему по ним денежные средства, могут быть применены такие же санкции, как и к банку, не исполняющему платежных поручений недоимщика о перечислении налоговых платежей в бюджет*** (Президиум ВАС, N 1512/96 от 20 августа 1996 г.)

Правило, не имеющее под собой каких-либо законных оснований.

Несостоятельный должник; уступка принадлежащих ему требований

***Уступка требования, принадлежащего несостоятельному должнику, лицу, которое не является кредитором первой очереди, нарушает очередность удовлетворения требований кредиторов, установленную для ликвидации юридического лица и, следовательно, является ничтожным*** (Президиум ВАС, N 1273/99 от 16 ноября 1999 г., 1362/00 от 15 августа 2000 г.)

Будучи сформулированным именно в таком (общем) виде, это правило, конечно, не может быть признано правильным. Нарушение очередности удовлетворения требований кредиторов можно было бы констатировать лишь в том случае, когда уступка требования производилась бы, во-первых, не абы кому, а именно одному из кредиторов несостоятельного должника, и, во-вторых, не за реальное встречное денежное предоставление, а в счет погашения задолженности перед этим кредитором. Именно так все и случилось в том конкретном деле, которое стало предметом разрешения первым из упомянутых постановлений Президиума.

В иных случаях уступка требований, принадлежащих несостоятельным должникам, осуществляется тем же порядком, который установлен для реализации любых вообще активов банкротов (см., например, постановление Президиума N 6676/01 от 25 января 2002 г.).

Основание возникновения цедируемых требований, его значение для действительности договора

***Для оценки фигурирующего в деле договора цессии с точки зрения его действительности необходимо дать оценку действительности основания возникновения требований, ставших предметом цессии*** (Президиум ВАС, N 1775/97 от 8 июля 1997 г.)

В отличие от случаев обязательной оценки судом предметности и действительности договора сингулярной сукцессии правило об обязательной оценке такого договора также и с позиции действительности основания возникновения требований, являющихся предметом цессии, представляется неправильным. Да, в случае совершения сделки уступки прав, которые никогда не существовали (прав из ничтожной сделки), или прав, возникших из сделки, которая впоследствии признана недействительной, происходит нарушение публичных интересов. Но нужно обратить внимание на вопрос о лицах, чьи действия приводят к такому нарушению. Такими лицами являются цедент и должник, но к ним не относится цессионарий. Следовательно, отличие ситуации цедирования несуществующих или недействительных требований от ситуаций заключения незаконного (в частности - беспредметного) договора сингулярной сукцессии состоит в том, что в ней присутствует подлежащий защите частный интерес добросовестного лица - цессионария, в то время как в двух последних ситуациях таковой интерес отсутствует. Незаконный договор сингулярной сукцессии цессионарий заключает сам, следовательно, он принимает участие в нарушении публичных интересов. А вот о юридическом статусе приобретаемых требований цессионарий может быть и не осведомлен.

Исходя из этих соображений было бы правильным признать, что суд имеет право заниматься выяснением действительности и недействительности основания возникновения цедированных прав только если требование об этом заявит заинтересованный участник процесса (должник). Собственной инициативы суда в данном вопросе быть не может. Должник, в силу ст. 386 ГК, имеет право противопоставить новому кредитору все те возражения, которые он мог бы выдвинуть против старого, в т.ч. и возражение из недействительности основания возникновения требований, после чего цессионарий получает право обратиться с регрессом к цеденту на основании ст. 390 ГК. Но если должник по какой-то причине не пытается парализовать требования цедента возражениями из недействительности самих этих требований, нельзя признать за судом право самостоятельно эти возражения выдвигать.

***Цессия требования из ничтожной сделки является недействительной. Цессионарий по такой цессии не имеет правовых оснований для предъявления требований к должнику*** (Президиум ВАС, NN 8215/95 и 8216/95 от 5 марта 1996 г., 6274/95 от 12 ноября 1996 г., 6276/95, 6277/95 и 6279/95 от 26 ноября 1996 г., 6277/95 и 6279/95 от 10 декабря 1996 г., 1334/97 от 19 августа 1997 г., 6437/00 от 27 февраля 2001 г.)

***Цессия требования из сделки, признанной недействительной, также является недействительной. Цессионарий по такой цессии не имеет правовых оснований для предъявления требований к должнику*** (Президиум ВАС, NN 7357/94 от 1 августа 1995 г., 1881/97 от 27 мая 1997 г.)

С учетом комментария к предыдущему правилу нужно сделать оговорку: да, но только при условии, если на соответствующее обстоятельство - ничтожность или признание недействительным - сошлется должник.

***Недействительна цессия требования, которое к моменту уступки еще не возникло*** (Президиум ВАС, NN 717/96 от 21 мая 1996 г., 552/98 и 553/98 от 26 мая 1998 г.)

Первый из рассмотренных Президиумом споров касался уступки требования из договора страхования. В ходе разбирательства было установлено, что ни страхователь, ни выгодоприобретатель не уплатили первого страхового взноса (страховой премии). В результате ни у одного из них так и не возникло права требования выплаты страхового возмещения. По этой причине Президиум признал, что уступка (цессия) такого требования не могла привести к возникновению каких-либо требований у цессионария.

В другом случае Президиум констатировал отсутствие в материалах дела документов, которые подтверждали бы факт предоставления кредита и, соответственно, факт возникновения права требования возврата кредита. Предметом же спорной цессии было именно это право. Поскольку судом не было выяснено, возникло ли и существовало ли реально уступленное право, Президиум отправил дело на новое рассмотрение.

***Положения ст. 167 ГК, согласно которой при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить все в натуре - возместить его стоимость в деньгах, свидетельствуют о наличии между сторонами недействительной сделки обязательственных отношений, содержанием которых является обязанность стороны, получившей исполнение по недействительной сделке, произвести в пользу другой стороны определенные действия (возвратить полученное) и соответствующее право требования этой последней. Признавая обязательственный характер отношений между сторонами недействительной сделки, можно сделать вывод о возможности применения к указанным отношениям норм об уступке права требования*** (Президиум ВАС, N 1066/99 от 8 февраля 2000 г.)

Все верно; трудно что-либо добавить к сказанному, за исключением, пожалуй, того, что основная трудность и достоинство этого правила лежат в области не самой цессии, а общих положений обязательственного права. Реституционное требование - в точно такой же степени обязательство, как и всякое другое, а значит, вполне может быть предметом уступки.

Последствия недействительности договора сингулярной сукцессии

***При применении последствий недействительности договора цессии после осуществления приобретенного по нему требования цессионарием, не только стороны договора цессии приводятся в первоначальное положение, но и полученные цессионарием денежные средства возвращаются должнику*** (Президиум ВАС, N 131/96 от 29 апреля 1997 г.)

Правило не имеет под собой законных оснований и, кроме того, не должно применяться. Пункт 2 ст. 167 ГК устанавливает однозначные последствия недействительности сделки. "При недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость в деньгах - если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом". Постановление Президиума ВАС к законам не относится, а значит, его правило, установившее "иные последствия", не должно применяться.

Истоки комментируемого правила - юридически необоснованного - в отсутствии попыток лиц, формулировавших его, оценить правовую природу (юридическое значение) такого обстоятельства, как осуществление цессионарием приобретенных им у цедента требований. Чтобы дать такую оценку, сначала обратимся к ситуации признания недействительным договора сингулярной сукцессии, по которому цессионарий еще не успел осуществить приобретенных им прав. В этом случае последствия, установленные п. 2 ст. 167 ГК, вполне применимы - цессионарий возвращает цеденту требования, о чем последний уведомляет должника, а цедент цессионарию полученный эквивалент. Ситуация признания недействительным договора цессии, по которому цессионарий уже осуществил приобретенные права, отличается от рассмотренной лишь тем, что цессионарию более нечего возвращать. Необходимым условием осуществления прав является исполнение корреспондирующих им юридических обязанностей. Исполнение же этих обязанностей прекращает обязательство, а значит, лишает цессионария приобретенных прав. Но в этом случае должна применяться вторая гипотеза, заключенная в п. 2 ст. 167 - на случай невозможности возврата полученного в натуре. На цессионарии, осуществившим права по договору цессии, впоследствии признанному недействительным, лежит обязанность компенсировать цеденту стоимость полученных прав деньгами. Если в таком случае цедент получил за уступленные права деньги, естественно, нет никакого смысла обменивать деньги на деньги, любая из сторон может инициировать производство зачета требований.

Комментируемое правило является тем более несправедливым, что затрагивает интересы добросовестного лица, которое не принимало в заключении недействительного договора никакого участия, - должника. Действительно, исполнение, произведенное должником цессионарию на момент своего производства, было надлежащим; его производством должник освободился от обязательства. Вряд ли можно считать нормальной ситуацию, когда через какое-то время он узнает, что нет, ничего подобного! Обязательство все равно лежит на нем, потому что договор цессии признан недействительным. Закономерен вопрос со стороны должника: "почему, извините, я должен страдать из-за того, что кто-то неудачно составил договор цессии, к которому я никакого отношения не имею?". Как в свое время сказал Р. Иеринг, если это называется правом, то я не имею никакого отношения к юриспруденции.

***Исполнение, добросовестно произведенное должником новому кредитору (цессионарию), не может быть признано ненадлежащим в случае последующего признания договора уступки требования недействительным*** (Президиум ВАС, N 8838/00 от 22 мая 2001 г.).

Исправление прежде сложившейся незаконной и несправедливой практики (см. комментарий к предыдущему правилу).

Правоспособность; выход сделки уступки за пределы правоспособности цедента

***В соответствии со ст. 825 ГК в качестве финансового агента договоры финансирования под уступку денежного требования могут заключать банки и иные кредитные организации, а также другие коммерческие организации, имеющие разрешение (лицензию) на осуществление деятельности такого вида. Договор факторинга, совершенный с организацией, не располагающей соответствующей правоспособностью, является ничтожным как не соответствующий требованиям глав 24 и 43 ГК*** (Президиум ВАС, N 955/98 от 30 июня 1998 г.)

Как было указано выше, подобный взгляд является неправильным ибо игнорирует норму ст. 10 Вводного закона ко второй части Гражданского кодекса, устанавливающую временные пределы применения его ст. 825.

Кроме того, сделка, совершенная юридическим лицом за пределами своей правоспособности, является не ничтожной, а оспоримой (ст. 174 ГК).

***Договор об уступке чековым инвестиционным фондом прав на денежные средства третьему лицу не может быть признан инвестиционной сделкой. Поскольку, согласно п. 25 Положения о специализированных фондах приватизации, аккумулирующих приватизационные чеки граждан, утвержденного Указом Президента РФ от 7 октября 1992 г. N 1186, чековый фонд не имеет права заключать сделки, не связанные с инвестиционной деятельностью, указанный договор уступки требования должен расцениваться как ничтожный*** (Президиум ВАС, NN 6274/95 от 12 ноября 1996 г., 6276/95, 6277/95 и 6279/95 от 26 ноября 1996 г., 6277/95 и 6279/95 от 10 декабря 1996 г.)

Правило, не имеющее под собой законных оснований. Продолжая его, мы придем к выводам о том, что сделки инвестиционного фонда по приобретению мебели и оргтехники для собственного обзаведения должны квалифицироваться как ничтожные, ибо они явно не относятся к числу сделок инвестиционных. С распространительным толкованием этого правила можно зайти вообще очень далеко: так, например, кредитные организации не должны иметь права на заказ строительных и ремонтных работ, хотя бы и для собственных помещений, ибо договор подряда не есть банковская сделка. Совершенно очевидно, что, руководствуясь таким правилом, можно смело закрывать все организации со специальной правоспособностью, ибо окажется, что они не могут совершить ни одной общехозяйственной сделки.

Подобно тому, как всякую вещь можно использовать двояко, воспользовавшись либо ее потребительной, либо ее меновой стоимостью, точно также и всякое (по общему правилу - всякое) субъективное право можно либо (а) осуществить, либо (б) уступить. Про подобные сделки нельзя говорить, что они выходят за пределы некоей специальной правоспособности, ибо возможность их совершения составляет одно из общих необходимых условий существования всякого физического и юридического лица. Специальная правоспособность начинается там, где имеет место профессиональное совершение однотипных экономических операций (не юридических сделок, а именно экономических операций), приводящее к получению основного дохода на протяжении отчетного периода деятельности. При этом специальная правоспособность не исключает общей - она лишь дополняет ее, исключая при этом превращение (перемещение) элементов из общей правоспособности в правоспособность специальную. Если бы чековый инвестиционный фонд занимался бы тем, что регулярно заключал сделки уступки требований с целью оформления операций, приносящих ему основную массу дохода, да, вероятно, могла бы вестись речь о внеуставной деятельности. Но из материалов дел видно, что такие сделки были единичными и не приносили вообще никаких доходов, с их помощью погашались долги. В подобных ситуациях договор сингулярной сукцессии следует считать сделкой, заключенной в процессе ведения обычной хозяйственной деятельности, а рассуждать о ее соответствии или несоответствии уставной (специальной) правоспособности цедента просто некорректно.

***Возможность уступки требования выплаты страхового возмещения составляет элемент правоспособности страхователя (кредитора), а не выгодоприобретателя. Уступка права требования выплаты страхового возмещения выгодоприобретателем нарушает ст. 382 ГК и потому является недействительной*** (Президиум ВАС, NN 717/96 от 21 мая 1996 г., 1386/96 от 6 января 1998 г.)

Данный вывод основывается на чисто словесном противопоставлении страхователя, являющегося участником договора страхования и оттого именуемого кредитором выгодоприобретателю, который не участвует в заключении договора страхования и оттого называется третьим лицом. Выше уже говорилось о том, что подобное наименование выгодоприобретателя означает то, что он является лицом, посторонним договору, но не возникшему из него обязательству. Выгодоприобретатель, с момента выражения им намерения воспользоваться установленным для него правом, становится полноценным активным участником обязательства - кредитором, в ничуть не меньшей степени, чем кредитор-участник договора. Отсюда само собою ясно, что сделанный Президиумом вывод неверен.

Продолжение отношений между цедентом и должником; их значение для действительности договора сингулярной сукцессии (уступка требований из длящихся правоотношений)

***Вывод о наличии договора цессии поставлен под сомнение Президиумом ВАС в связи с тем, что после заключения договора цессии цедент и должник продолжали руководствоваться обязательствами, содержанием которых являлись уступленные требования*** (Президиум ВАС, NN 3593/96-3604/96 от 9 января 1997 г.)

Самый краткий комментарий к такому правилу выражается одним словом - напрасно. Отношения цедента и должника, тем более, имеющие место после заключения договора сингулярной сукцессии, не могут оказывать на правовое положение цессионария никакого влияния, ибо он в этих отношениях не участвует и зачастую о них даже не осведомлен. То, что цедент и должник (цессионар) продолжают чего-то считать и чем-то руководствоваться, это их проблемы, которые никак не должны мешать цессионарию спокойно жить, в т.ч. без каких бы то ни было возражений осуществлять приобретенные им требования.

***Правила уступки требования не могут быть применены к требованиям из обязательств, имеющих длящийся характер и не прекратившихся к моменту уступки*** (Президиум ВАС, NN 1136/96 от 30 июля 1996 г.., 1617/96 от 10 сентября 1996 г., 1435/97 и 4966/96 от 29 апреля 1997 г., 584/97 от 27 мая 1997 г., 2233/97 от 25 ноября 1997 г., 955/98 от 30 июня 1998 г., 6677/97 от 18 августа 1998 г., 4735/98 от 17 ноября 1998 г., 1565/00 от 5 сентября 2000 г., 4215/00 от 9 октября 2001 г., 4625/01 от 20 ноября 2001 г.)

Правило, не имеющее под собой ни законной, ни логической основы. Законодательство не ограничивает возможность уступки требований фактором времени - течения или истечения времени существования обязательств, в содержание которых входят уступаемые права. Кроме того, буквально толкуя правило, можно получить довольно странный вывод: можно уступать только те требования, которые к моменту уступки ...уже прекратились! Вряд ли это правильно.

***Кредитор вправе уступить свои права полностью или частично (например, права, возникшие в определенный период времени, право требования определенной суммы) в случае, когда докажет, что он полностью или частично выполнил свои обязательства по договору и остается кредитором. При этом не имеет значения, длящееся это отношение или нет*** (Президиум ВАС, NN 4625/01 от 20 ноября 2001 г., 8955/00 от 18 декабря 2001 г., 2164/01 от 25 декабря 2001 г., 4554/02 от 29 октября 2002 г., 11079/04 от 14 декабря 2004 г.)

Некоторое смягчение прежде строгой и необоснованной практики (см. выше), вселяющее надежду на то, что с течением времени она войдет в нормальное русло.

*** Уступка требования, возникшего в рамках длящегося договорного обязательства, возможна в случае, если уступаемое требование является бесспорным, возникло до его уступки и не обусловлено встречным исполнением*** (Президиум ВАС, N 11079/04 от 14 декабря 2004 г.)

Совместная деятельность; условия действительности уступки требования, возникшего из договора о совместной деятельности

***Уступка требования по договору о совместной деятельности одним участником без согласия других является недействительной, как противоречащая предписанию закона, запрещающему участнику договора о совместной деятельности распоряжаться своей долей в общем имуществе без согласия остальных участников договора*** (Президиум ВАС, N 5594/96 от 15 апреля 1997 г.)

Данное правило имело законодательную основу в период действия Основ гражданского законодательства 1991 г., норма ч. 2 п. 1 ст. 124 которых устанавливала, что "участник договора о совместной деятельности не вправе распоряжаться своей долей в общем имуществе без согласия остальных участников договора, за исключением той части продукции и доходов от этой деятельности, которая поступает в распоряжение каждого из участников".

В настоящее время это правило может быть применимо лишь в случаях разрешения споров из правоотношений, возникших в период действия Основ. Действующий сегодня ГК хотя и не заменил режим общей долевой собственности на общее имущество участников договора о совместной деятельности режимом общей совместной собственности, но, тем не менее, предусмотрел иные принципы ведения общих дел товарищей (см. ст. 1043 и 1044 ГК). В соответствии с этими принципами каждый товарищ может распорядиться не только своей долей, но и всем имуществом товарищества; важно лишь, чтобы это делалось в интересах всех участников договора и в отсутствие ограничения полномочий.

***Если договор уступки требований, возникших в связи с участием лица в договоре простого товарищества, совершен после прекращения совместной деятельности, на заключение такого договора не требуется согласия всех участников простого товарищества*** (Президиум ВАС, N 2715/01 от 9 января 2002 г.)