20.3. Развитие управленческой мысли второй половины 1960- начала 1970-х гг.

Во 2-й пол. 60-х – нач. 70-х гг. ХХ в. Усилились тенденции к интеграции различных подходов к изучению менеджмента. Возрождение идеи комплексного подхода, ее теоретическое обоснование в это время следует рассматривать как требование жизни и закономерный результат предшествующего развития науки управления. Благодаря работам Д. Гвишиани, А. Годунова, С. Дейнеко, С. Каменицера, О. Козловой, Д. Крука, Ю. Лаврикова, Ю. Любович, А. Омарова, Г. Попова, И. Сигова, стало ясно, что нельзя возводить теорию управления экономикой в ранг науки, лежащей вне хозяйственных проблем. Нельзя уподоблять ее тектологии Богданова или кибернетике Берга, имеющих своим предметом организацию «вообще». Нельзя строить теорию управления, складывая механически элементы, аспекты, черты, просто заимствованные из смежных с нею наук. Идея комплексной теории управления органически связана с пониманием многомерного, комплексного характера реальной управленческой деятельности. Комплексная трактовка - крупное теоретико-методологическое достижение управленческой мысли 1960-1970-х годов. Большой вклад в разработку организационно-управленческих вопросов внесли Первая (1968 г.) и Вторая (1972 г.) Всесоюзные научно-технические конференции по проблемам научной организации управления промышленностью. Участники последней были единодушны в том, что в изучении процессов управления производством заметное место должна занять комплексная теория управления, открывающая и формулирующая свои собственные законы, не входящие в предмет ни одной из существующих наук. Само управление определялось как комплексное явление, представляющее собой единство социально-политических процессов и организационно-технических факторов.

В науке возобладали представления, родственные воззрениям ученых 1930-1950-х годов. Реформаторские взгляды были подвергнуты резкой критике в работах А. Бачурина, А. Еремина, Н. Моисеенко, М. Попова и др. Суть развиваемого ими научного направления сводилась к необходимости постоянного наращивания планового централизованного начала в управлении экономикой. Именно это направление стало, по существу, парадигмой в науке управления 1970-х - первой половины 1980-х годов. Отстаивая тезис о несовместимости рынка и социализма, сторонники этой парадигмы все недостатки хозяйственной практики связывали с неразвитостью общественных отношений, с недостаточно твердо проводимым в жизнь централизмом. Вторая после НЭПа попытка демонтажа административной системы управления не удалась. Возврат административной системы повлек за собой печально известные практические последствия.: действовавшая система управления стала тормозом развития общества. С начала 1980-х годов в теории управления постепенно нарастало понимание необходимости ломки сложившейся системы. В работах экономистов той поры формулировалась знаменитая концепция «коренной перестройки» системы управления. Новая система мыслилась в рамках существующего строя, которому она должна была придать большую устойчивость и динамизм, упрочить его основы, укрепить порядок и организованность. Но все усилия, сохраняющие централизованный план, государственную форму собственности почти в прежнем объеме, и большинство других основополагающих социалистических ценностей не оздоровляли экономику страны. Стало ясно, что и третья попытка обречена на неудачу. В литературе 1986-1989 гг. был поставлен вопрос: а возможна ли в принципе новая система управления в рамках существующей модели социализма? Появляются работы Л. Абалкина, П. Бунина, И. Клямкина, О. Лациса, Л. Пияшевой, Г. Попова, В. Селюнина, А. Стреляного, А. Ципко, С. Шаталина, Н. Шмелева. Не подвергая сомнению доброкачественность социалистической идеи, они говорили о кризисе ее существующего варианта, о несовместимости рыночной системы управления и плана, о необходимости перевоплощения самой социалистической идеи. Резкой критике в этих работах подвергается практика «реального» социализма с авторитарной системой управления, пороки которой органичны и необратимы. В небольшой рецензии на роман А. Бека «Новое назначение» Г. Попов показал, что административное руководство экономикой страны из центра, основанное на «подсистеме страха», непродуктивно Эта система убила «складывавшиеся веками отвечающие природе человека стимулы к труду», уничтожила рынок и конкуренцию - важнейшее условие, «без соблюдения которого ни одна экономическая система не может быть жизнеспособной». Авторы публикаций призывали к новой модели социализма: «хозрасчетного» (Н. Шмелев), «купеческого» (А. Стреляный), «рыночного» (Л. Абалкин), «гуманного» (А.Яковлев). Разговор пошёл о социализме «с человеческим лицом». Но к концу 1980-х годов нависла серьезная опасность и над социализмом «с человеческим лицом», которая ощущалась в перманентных митингах и демонстрациях. Партийно-государственная власть во главе с М. Горбачевым предпринимала уже более радикальные попытки спасти строй посредством модернизации. Так, была признана необходимость многообразия форм собственности, плюрализма типов хозяйства (многоукладность), т.е. отказа от государственной и идеологической монополии КПСС. Но тенденции разложения системы нарастали, усиливалась борьба между ее сторонниками и противниками. События августа 1991 г. ознаменовали завершение социалистического этапа общественного развития и окончание очередного этапа эволюции отечественной управленческой мысли. С этого момента она вступает в современный этап своего развития, связанный с проведением радикальных рыночных реформ и построением принципиально новой системы хозяйственного управления.

Какие идеи были положены в основу радикальных преобразований, насколько продуктивными они оказались? Приступая к осуществлению преобразований, реформаторы новой волны (Е. Гайдар, Е. Ясин, А. Чубайс и др.), должны были понимать неизбежность трудностей, связанных с трансформацией социально-экономического строя России и созданием нового механизма хозяйствования. Понимая это, они должны были разработать четкую, сбалансированную программу обустройства России, чтобы свести к минимуму трудности переходного периода и быстро преодолеть их без серьёзного падения жизненного уровня населения. Но такой программы не было. Было только желание, руководствуясь лишь рекомендациями западных экономистов - сторонников принципов монетаризма, уничтожить существующую систему управления. Как справедливо замечает В. Торкановский, демократы-реформаторы, «не имея конструктивной программы, основанной на научных прогнозах, повсеместно искореняя плановое начало в народном хозяйстве, серьёзно ослабив социальную защиту бедных слоев населения, не смогли положить конец политике разрушения страны, расхищению ее богатств нуворишами, распад единого государства, сопровождавшийся разрывом традиционных, существовавших столетия между отдельными регионами экономических связей, осуществленный элитарными группами национал-сепаратистов, углубил негативные процессы и поверг страну в жесточайший социально-экономический кризис. Все это произошло в великой стране, которая по уровню развития науки, образования, литературы и искусства продолжает занимать одно из ведущих мест в мире». О концептуальной неподготовленности реформы говорит академик Д. С. Львов: «Удивительно то, как легко учёные мужи дали себя обвести вокруг пальца людям, из которых никто не был известен своими достижениями в науке... Наука теперь пожинает плоды своего многолетнего пресмыкательства перед властью. Власть, которая объявила себя наукой, в науке не нуждается и вовсе не намерена давать деньги на критику своей деятельности». В поле зрения реформаторов оказалось лишь одно из направлений западной экономической мысли - монетаризм. Они прошли мимо творческого наследия русских экономистов-эмигрантов (А. Билимович), и альтернативных течений западной мысли, таких, как кейнсианство, институционализм, эволюционизм. Они выбрали для России вариант «шоковой терапии». По замыслу их и западных советников, он должен был в кратчайшее время привести страну к капитализму с его конкурентно-рыночным механизмом хозяйствования. Предусматривалось введение свободных (мировых) цен, создание твердой валюты, снятие предприятий с бюджетного финансирования, банкротство нерентабельных предприятий с последующей их скупкой за бесценок иностранным и отечественным капиталом и проведение «обвальной» приватизации, призванной стать средством, облегчающим распродажу и скупку разоряющихся государственных предприятий. Т. о., реформаторы пытались повторить историческое развитие рынка путем немедленного разгосударствления и формирования массового рыночного производителя, массового рыночного потребителя и разветвленной банковской системы, путем утверждения примата денег в рыночном обороте. Утопизм намерений российских политиков, ринувшихся без оглядки в капитализм, заключается в их наивных представлениях, будто Россия, механически заимствовав западные образцы, навязываемые МВФ, сможет безболезненно и в кратчайшие сроки стать по уровню благосостояния населения в один ряд с развитыми странами. Утопическое восприятие западных идей и возможностей их применения в условиях России проявилось, прежде всего, в полном отказе от какой-либо критики в свой адрес. После негативных оценок западного опыта, практиковавшихся в советское время, новая власть взяла курс с «точностью до наоборот». Западные социальные системы и экономические механизмы объявлялись совершенными. А поскольку они являлись образцовыми, то и нам следовало работать и жить, как на Западе. Вырвавшись из плена одной утопии, Россия оказалась в объятиях другой, ведущей нашу страну к истощению ее ресурсов. Главным результатом внедрения в России западной модели реформ (модели МВФ) является становление самого «дикого», хищнического, «бандитского» капитализма, который в западных странах перестал существовать более 100 лет назад. Положительным можно считать только то, что в 1990-е годы наполнились товарами прилавки магазинов, исчез дефицит, очереди за продуктами, да и то условно. Россия стала страной капитализма, но капитализма нецивилизованного и грабительского, что есть величайшее зло. На смену авторитарной системе русскому народу предложена идея не ограниченного государственной властью капитализма, в котором отсутствует справедливое регулирование отношений между трудом и капиталом. Такой строй представляет давно пройденную другими странами фазу в развитии капитализма. Сегодня все большее число ученых России и Запада осознает, что для России наиболее целесообразна смешанная хозяйственная система, способная к постоянному обновлению и совершенствованию.

Глубокое падение производства в постсоветской России, резкое снижение качества жизни ее населения - это результат слабости государства, его самоустранения из социально-экономической жизни. Но не только. Известный венгерский экономист Я. Корнаи усмотрел в падении производства закономерность, неизбежную для перехода от тоталитарного хозяйства к рыночной экономике «трансформационную рецессию», свойственную всем постсоциалистическим странам, а не только России, и объясняющуюся многими факторами. К числу главных он относит: 1. переход от дефицитной плановой экономики к экономике, в которой спрос диктует рыночные условия и ограничивает объемы производства; 2. глубокие изменения в структуре народного хозяйства, свертывание одних видов производства и возвышение других; 3. нарушение общеэкономической координации; 4. неразвитость финансовой системы. Все эти трансформационные проблемы приводят, по мнению Я. Корнаи, к резкому и взаимосвязанному сокращению личного потребления, капиталовложений и внешней торговли. Эти проблемы усиливают необходимость государственного участия в хозяйственной жизни страны в период трансформации. Их обострение доказывает пагубность ослабления государственного контроля над экономическими процессами. Действительно, оставив штурвал российской экономики, полностью передоверив ее движение «рыночным ветрам», современные реформаторы способствовали возникновению феномена, имя которому - неуправляемость народного хозяйства, включая даже государственный сектор. Отмечается низкий профессиональный уровень, недостаточная компетентность аппарата управления. Руководствуясь рекомендациями МВФ, реформаторы, не убедившись в их пригодности для России, сосредоточили свое внимание лишь на одном звене в цепи - на укреплении национальной валюты, на финансовой стабилизации, не брезгуя при этом такими недозволенными методами, как невыплата заработанных денег, невыполнение финансовых обязательств государства перед бюджетной сферой. Это отбросило около 50 миллионов россиян далеко за черту бедности.

Вера реформаторов в чудесные целительные свойства неоклассических рецептов повергает в изумление даже западных ученых. Так, А. Ноув отметил: «Быть может, будущие поколения будут удивляться, что именно в России в труднейший для страны переходный период была принята "чикагская" доктрина, тогда как на Западе уже начался отход от этой идеологии, в том числе и в самой Америке». Действительно, сегодня эта идеология утрачивает влияние в западных странах. Причина тому - падение нравов. Господство «чистого» либерализма расшатывает морально-этические принципы поведения людей. Их заботит только стремление максимального увеличения собственного дохода. Причём всех - не только предпринимателей, - но адвокатов и учителей, полицейских и врачей и др. Но «клятва Гиппократа и максимизация прибыли - понятия несовместимые. Высокая смертность, эпидемии - это зло, и борьба с таким злом требует нерыночного или внерыночного подхода»,- справедливо говорит А.Ноув. Государство обязано своевременно уловить сигналы, предупреждающие об опасности деморализации общества. Безраздельное господство свободного рынка неизбежно приводит к обострению опасной для здоровья нации проблемы безработицы. Никто не хочет вкладывать деньги в «высокие технологии», в научные исследования, в экологию, в инфраструктуру. При переходе к рынку необходимо государственное присутствие в экономике. Резкое падение инвестиций поставило российское машиностроение и другие наукоёмкие производства в катастрофическое положение. Частному капиталу они не нужны - быстрой прибыли не приносят. «Если следовать рецептам "чистой" шоковой терапии, - восклицает А. Ноув, - их следует закрыть. Но тогда как можно ожидать, что модернизация и структурная перестройка российской промышленности, сельского хозяйства, транспорта могут вообще осуществиться?»

Комплексный подход к преобразованиям должен включать в себя и социальные аспекты хозяйствования. Реформаторы этого не учли. В результате, люди оказались в новых социальных условиях, выживать в которых, они не были подготовлены ни сложившейся системой воспитания, ни всем прошлым укладом жизни. Доходы людей, их уровень и качество жизни поставлены в зависимость от факторов, которые они не способны контролировать. Все это неизбежно порождает отталкивание людей от реформ, причем число недовольных происходящими «обвальными» преобразованиями увеличивается. Возрастает опасность новых социальных катаклизмов.

Как отмечает академик Д. Львов, основной принцип преобразований должен состоять в том, «что качества дореформенной системы, которые разные группы населения считают важными и ценными элементами образа жизни, не должны подвергаться быстрому разрушению. При обвальном, шоковом характере перемен улучшения, получаемые одними группами населения, далеко не покрывают потерь, выпадающих на долю других групп, социальная жизнь которых с ухудшением материальных условий и потерей социального статуса сводится к выживанию. Они становятся жертвой, а их лишения - ценой, которой общество платит за осуществляемые перемены. Эти группы автоматически становятся питательной средой для тоталитарных движений». И если борьба за существование на глазах уничтожает наш творческий потенциал, если наука, образование, культура неуклонно угасают, а интеллектуальная элита переселяется за границу, ни о каких надеждах на будущую цивилизованную Россию можно не говорить. К осознанию пагубности курса реформаторов первой волны и необходимости его серьезной коррекции сегодня приходит все большее число экономистов и государственных деятелей. Коррекция уже началась. Но это уже современная эволюция отечественной организационно-управленческой мысли.