Глава 7 Практические аспекты психолого-педагогического содействия нравственному развитию личности

29. Проблема допустимости психологического вмешательства в ценностно-смысловое и нравственное развитие личности

Проблема формирования готового (окончательного) «образца» и «образа» достойного человека в достойном обществе

Сложнейшая проблема практической психологии выражается в вопросе: имеет ли право психолог в работе с другими людьми (учащимися, взрослыми клиентами) воздействовать на их нравственное развитие? Ответ, казалось бы, самоочевиден. Но вот что говорит известный философ М. Мамардашвили: «Самая глупая и трагичная идея XX века — воспитание «нового человека» (цит. по: Зинченко, 1995. — С. 55). Правда, многие известные философы поначалу очень обрадовались появлению такой «знаковой» фигуры, как «новый русский»...

Если психолог, пытающийся содействовать «личностному росту» клиента, или педагог в своей «учебно-воспитательной» работе со школьниками опираются на какой-то уже готовый образец «правильной личности», то они неизбежно реализуют тоталитарный идеал воспитания и образования. Даже если этот идеал опирается на «лучшие» образцы и достижения культуры. Один из смыслов тоталитарности заключается в том, что человек лишается права быть «плохим», быть «хуже» того образца,

340

который насаждается силой или пропагандируется на уровне завораживающей манипуляции.

Главный смысл подлинно гуманного образования должен состоять в том, чтобы давать человеку простор для самоопределения и, главное, формировать у него потребность в поиске именно своего идеала, чтобы самоопределяющийся человек был в постоянном творческом и нравственном напряжении. В. Франкл видел основную задачу образования не в том, чтобы «довольствоваться передачей традиций и знаний», а в том, чтобы «совершенствовать способность, которая дает человеку возможность находить уникальные смыслы». При этом он специально отмечал, что для нахождения своих смыслов «даже в эру отсутствия ценностей» человек «должен быть наделен в полной мере способностью совести» (Франкл, 1990. — С. 295).

Но здесь возникает другая важная проблема: а все ли клиенты (или учащиеся) готовы к такому нравственному поиску и напряжению, всем ли нужна «способность совести» (по В. Франклу)? И тогда перед психологом стоит непростой выбор: 1) либо вообще (или почти) отказаться от работы по формированию ценностно-смыслового «ядра» самоопределяющейся личности, оправдывая себя тем, что «это мало кому нужно»; 2) либо, вопреки «здравому смыслу», находить любые возможности, чтобы решать эту самую сложную и самую важную психолого-педагогическую задачу. Таким образом, мы вновь приходим к идее права выбора (только уже выбора самим психологом) быть субъектом своей деятельности или ограничиваться лишь «правильным» и «вполне достаточным» выполнением своих непосредственных служебных и «производственных» обязанностей, без «всяких там высоких материй».

И слава Богу (!), что у психолога тоже есть право выбора более примитивной мировоззренческой и профессиональной позиции, ведь в противном случае более достойная позиция была бы быстро формализована и неизбежно опошлена... Именно такое право выбора позволяет самому психологу,

341

во-первых, проверять свою социальную и личностную зрелость (особенно когда ты именно сам себя можешь проверить, а можешь и не проверять — в этом тоже право выбора...), и, во-вторых, это создает возможность для подлинного личностного роста психолога (но не того «роста», который осуществляется в психотерапевтических группах под «присмотром» ведущего, а самостоятельно, в качестве настоящего субъекта своей деятельности).

Таким образом, проблема этического воздействия на личность клиента неизбежно порождает и другую проблему — возможности (или невозможности) самого психолога осуществлять такое воздействие. Ведь он тоже человек и тоже вправе отказываться от рассмотрения сложных ценностно-смысловых вопросов. Он вправе отказаться от подлинной субъектности и даже стать «рабом» своей профессиональной деятельности и профессиональных стереотипов. И формально никто его за это не осудит, если он будет добросовестно выполнять планы и программы своей работы, в которых и не может (и не должна!) быть обозначена его обязанность быть личностью. Но осудить его может только его собственная совесть (или чувство профессионального и личностного достоинства)... Но совесть — категория необязательная... В том-то и прелесть нравственного выбора, что никто формально тебя не обяжет, не накажет и не похвалит, если ты сделаешь (или не сделаешь) его самостоятельно.

Если же тебя обязывают, или заставляют, или вынуждают совершить нравственный поступок (подвиг), то это уже неинтересно, в этом нет подлинного личностного участия и говорить об этическом субъекте здесь не приходится. Достаточно резко и «образно» по этому поводу высказался В. В. Петухов: «Порождение же мнимой личности есть одноразовый поступок («подвиг») в случайно сложившихся (или нарочно подстроенных) условиях: невольный участник своего зачатия, будущая мничность совершает его под руководством и без усилий... субъект одноразового «подвига», побывавший в культуре без личностного участия, преобразует собственную природу —

342

не до конца, а искажает — необратимо. Ему, не рожденному второй раз как личность, а значит, «лишнему человеку» в обществе, природное имя — выкидыш (точнее — «выродок», а ласковей — «незавершенка»). Таков возможный удел личности, поставленной перед самостоятельным и ответственным выбором, и неизбежный — ее подобий, избегающих его» (Петухов, 1996. — С. 54—55).

Осуждая позицию отказа от нравственного поиска и защиты своего достоинства, когда человек по сути становится рабом обстоятельств и своего страха быть субъектом, другие известные мыслители высказываются еще более резко: «Нет позорнее рабства, чем рабство добровольное» (Сенека), «Самое большое рабство — не обладая свободой, считать себя свободным» (И. Гете)...

И все-таки бессмысленно осуждать слабого человека, еще не готового стать этическим субъектом, так как если у него нет совести, то он и не воспримет такого осуждения, а, услышав «нехорошие» слова, просто обидится. Но если у него появится (проснется) совесть и чувство собственного достоинства, то осуждение со стороны также бессмысленно, поскольку осудит его уже собственная совесть. Поэтому все эти разговоры о возможности или невозможности нравственного выбора могут служить для такого человека лишь «внешним» примером рассуждений какого-то другого человека (например, «озабоченного» данной проблемой автора этих строк), но самого читателя якобы никак не касающиеся.

Если же психолог сделает свой нравственный выбор и все-таки отважится проводить ценностно-смысловую работу даже с теми клиентами или учащимися, которые еще не до конца созрели для понимания важности подобных проблем (а с кем ее тогда вообще проводить?), то проводить ее надо с особой осторожностью, а также с уважением к своим клиентам и с чувством собственного достоинства. Как уже отмечалось, главный способ проведения ценностно-смысловой воспитательной работы — это не «формирование» по «заданному» образцу, а собственный пример постоянного творческого

343

поиска «нравственного идеала» и пример собственного достойного поведения.