Проблема вторжения в личную жизнь испытуемых

С одной стороны, нельзя понять многие проблемы клиента, не вникнув в его жизненную ситуацию, в том числе не познакомившись и с некоторыми личными секретами и даже тайнами клиента. Но, с другой стороны, своя тайна должна быть у каждого человека, когда даже самым близким людям он не раскрывает эту тайну (он часто именно этой тайной и интересен близким людям). В этой деликатной ситуации оказываются и психолог-практик, и психолог-исследователь,

41

пытающийся изучать личность во всей ее сложности и противоречивости.

Несколько успокаивает то обстоятельство, что по-настоящему понять другого человека нельзя, не вступив с ним в реальные субъект-субъектные отношения, когда только с помощью этого (исследуемого) человека только и можно понять или даже почувствовать его сложные проблемы (и некоторые тайны, которые нередко составляют основу настоящей личности). Сама тайна — это нередко вещь вынужденная, она и возникает оттого, что человек, выходя на определенный уровень своего развития, часто оказывается не понятен окружающим, что и заставляет его замыкаться, создавать для себя свой (внутренний) мир. И если психолог-практик или психолог-исследователь готовы доброжелательно понять данного человека, то, возможно, он сам добровольно и откроется исследователю. Но при этом важно помнить, что тайна должна носить анонимный характер, и в отчетах о проведенном исследовании ни в коем случае не должны упоминаться данные о доверившемся испытуемом.

Страх психолога перед исследованием острых социально-психологических проблем

С одной стороны, полноценно осознать реальные общественные проблемы можно, лишь несколько успокоившись, лишь перестав реагировать на них эмоционально, субъективно, как на личностно значимые проблемы. А для этого разумно было бы просто подождать, пока страсти улягутся, и исследовать эти проблемы непредвзято, объективно и т. п. Но, с другой стороны, определенную ценность имеет и непосредственный опыт переживания этих проблем, когда исследователь пытается понять ситуацию как бы «изнутри», сам находясь в этой ситуации. Кроме того, многие клиенты (и испытуемые) реально соприкасаются с острыми социально-психологическими проблемами данного времени, поэтому, хотя бы для благополучия этих людей, есть смысл уже

42

сейчас осмысливать истинные причины многих несчастий, которые их волнуют.

Проблема осложняется тем, что со стороны властей и многих так называемых «заказчиков» само обращение к сложным социально-психологическим темам не всегда приветствуется и далеко не всегда хорошо оплачивается. Поэтому многие психологи просто не заинтересованы исследовать эти проблемы, не хотят рисковать, портить отношения со своей администрацией и т. п. К сожалению, в профессиональной среде, в разнообразных «тусовках» самих психологов обращение к этим проблемам также не приветствуется, а те психологи, которые все-таки осмеливаются осмысливать эти проблемы, нередко подвергаются тихому (закулисному) высмеиванию или даже открытому остракизму, так как пока это считается «неприличной» темой.

Можно даже предположить, что сегодняшнее демонстративное равнодушие (так называемый псевдоинтеллигентский «пофигизм») может смениться на свою противоположность — на слишком демонстративное смакование этих острых общественных проблем, что довольно быстро может привести к опошлению самой идеи неравнодушия психологов к процессам, происходящим в современном обществе. К сожалению, в России многое делается по крайностям. С еще большим сожалением проходится отмечать, что многие реальные социально-психологические проблемы пока эффективнее и смелее исследуют социологи, педагоги, философы, даже журналисты... но не психологи...