Проблема «маленького человека»

Само обращение к образу «маленького человека» важно для лучшего понимания того, что же является элитой. Как писал А. Менегетти, «когда возникает желание удостовериться в великой идее, надо внимательно отнестись к маленькому человеку» (Менегентти, 1996. — С. 28). Исходный вопрос: что является антиподом, то есть противоположностью, элиты? Самые простые ответы сводятся к тому, что это человек, занимающий самую последнюю иерархическую ступеньку в определенной системе, или что это человек, которого все не уважают, даже если он занимает и высокий формальный статус... Более того, возможны ситуации, когда какой-нибудь «деятель» волею судьбы оказался на самом верху общественной иерархии, но так и не сумел воспользоваться возможностью сделать что-то значительное для других людей.

«Воображать себя великим вследствие чина и богатства — это воображать, что пьедестал делает героя», — верно заметила

222

французская писательница М. Лещинская. «Не считай себя великим человеком по величине твоей тени при заходящем солнце», — предупреждал еще Пифагор (Энциклопедия афоризмов, 1998. — С. 68). Но в психологическом плане многое осложняется тем, как сам человек (субъективно) оценивает свое положение, ведь есть и такие ничтожные «маленькие люди», которые все равно считают себя полубогами...

Иногда образ «маленького человека» связывают с «масштабом» его жизни и деяний. Размышляя о «масштабах смысла жизни», В. Э. Чудновский пишет: «Проблема смысла жизни — это прежде всего проблема «качества» жизни, а не ее масштаба. Привыкший к «вселенскому» масштабу героических дел, человек нередко стремится занять место в «руководящих органах», превращаясь в технического исполнителя чужой воли, а порой отдавая этой воли собственную совесть и честь. И парадокс заключается в том, что «маленький человек» был неизмеримо выше «по качеству» своей жизни... Очень простая мысль: истинный «масштаб» смысла жизни составляют простые и вечные ценности — посадить дерево, вырастить детей, прожить жизнь порядочным человеком, внести свой, пусть небольшой, вклад в дело улучшения и обновления мира» (Чудновский, 1997. — С. 103). Однако следует согласиться с тем, что многим людям (особенно в молодости) свойственно в глубине души мечтать и о более «великом», и, видимо, если «великое» отсутствует хотя бы в мечтах, то такого человека все-таки можно назвать «маленьким»...

Но мечтать мало, необходимо хотя бы пытаться что-то изменить в своей жизни, ведь самое страшное для творческого, уважающего себя человека — это смириться с существующим положением. «Чти тех, кто хотя бы пытался совершить великое, даже если им это и не удалось», — писал Сенека (Энциклопедия афоризмов, 1998. — С. 68).

Проблема «маленького человека» имеет свои корни еще в животном мире. Этолог В. Р. Дольник пишет, что у животных унижение перед более сильным потенциальным противником часто является единственной возможностью сохранить

223

свою безопасность и жизнь: «...Маленький, согбенный, безоружный противник не страшен. Страх покидает победителя, а вместе с ним кончается и агрессивность. Многие животные падают и переворачиваются брюхом вверх — унижают себя как можно сильнее. Человек выражает разные степени покорности, опуская голову, кланяясь, падая на колени, падая ниц и, наконец, валяясь в ногах. Если проигрыш стычки ясен заранее, животное может при встрече с более сильным противником сразу принять позу подчинения...» (Дольник, 1994. — С. 139).

На основании этого можно сделать и такой вывод: «маленького человека» характеризуют не столько внешние символы элитарности (многие знают реальную «психологическую цену» этим символам!) и даже не столько ощущение «состоявшейся» жизни (как известно, это может оказаться и самообманом, и не дай Бог как-то «прозреть» такому человеку!), а именно «успокоенность», «чувство смирения» со своей судьбой и с четко отведенным для него (кем-то, но не самим человеком) местом в общественной системе. И дело даже не в том, какое именно иерархическое место занимает такой человек, а в том, что человек занял пассивную жизненную позицию как личностно приемлемую для себя и в итоге смирился с тем, что кто-то более «сильный», «умный», «могущественный» решает за него его сущностные жизненные проблемы, то есть смирился с тем, что им манипулируют.

Более того, у «маленького человека» даже могут быть определенные достоинства, но его беда (а может, и счастье, ощущение внутреннего спокойствие) в том, что он не умеет их использовать. Но, чтобы применить свои достоинства, человеку нужно еще уметь искать проблемы, которые при желании (и развитом чувстве справедливости!) можно обнаружить в жизни в великом множестве... Как писал Ж. Лабрюйер, «люди маленькие часто бывают отягощены множеством бесполезных достоинств; им негде их применить» (Энциклопедия афоризмов, 1998. — С. 145).

224

Нередко «маленький человек» внешне все-таки проявляет некоторую активность по «приближению» к более элитным и благополучным социальным группам. Это выражается в стремлении хоть в чем-то им подражать, в одежде, в манерах разговора и поведения и т. п. Но это лишь внешняя «похожесть» на элиту, что уже было обозначено как «псевдоэлитарность». Это может быть обозначено и как «частичная элитарность», когда человек, не являя собой образец подлинного достоинства, лишь «частично» воспроизводит некоторые черты более «благополучных» людей и становится при этом еще более жалок и смешон...

Проблема «маленького человека» перекликается и с другими близкими проблемами — проблемой «внутреннего рабства», проблемой «холуйства», проблемой человеческого «ничтожества». «Нет рабства позорнее, чем рабство добровольное», — писал Сенека. «Ничтожный человек тот, кто нуждается в негодяях» (арабское изречение). «Никто не повинен в том, что он родился рабом; но раб, который не только чуждается стремлений к своей свободе, но оправдывает и приукрашивает свое рабство... есть внушающий законное чувство негодования, презрения и омерзения холуй и хам», — достаточно резко и очень точно подметил В. И. Ленин (см. Энциклопедия афоризмов, 1998. — С. 335, 449).

Таким образом, «маленький человек» — это человек, который смирился со своим бедственным и униженным положением и который не только не проявляет никакой активности для изменения своего положения, но еще и «эстетически» обосновывает и приукрашивает его.

Правда, здесь возникает естественный вопрос: должен ли человек обязательно стремиться сам стать «господином»? Здесь право выбора за самим человеком (даже такое стремление лучше, чем откровенное «смирение» и «рабство»), но следует помнить и о том, что «добровольный раб только потому и раб, что рано или поздно рассчитывает стать господином» (см. там же. — С. 449).

225