Зависть и справедливость

В философии выделяются два основных подхода к проблеме справедливости: 1) традиционный, признающий незыблемость существующих порядков (Платон, Т. Гоббс, И. Кант); 2) более современный — релятивистский подход, предполагающий «отказ от универсальности моральных обязанностей» (Д. Дьюи, Д. Роулз, Р. Рорти) (см. Степаньянц, 1996. — С. 145).

В частности, известный философ Дж. Ролз противопоставляет классической утилитаристской концепции справедливости, предполагающей равную (среднюю) «полезность» для всех, свою концепцию «справедливости как честности», основанную на том, что конфликтующие стороны, имеющие отличные представления о справедливости, все-таки находят некоторый компромисс на взаимовыгодных условиях. Это и обеспечивает социальную стабильность и реализацию конкретным индивидом своей концепции блага. Критикуя традиционные представления о справедливости, Дж. Ролз отмечает, что в классическом утилитаристском понимании справедливости предполагается, что все люди альтруисты, что все люди как бы сходятся в одну личность (почти как Господь Бог...). Но при этом у таких людей нет проблемы (свободы) выбора и риска, а значит, и возможности самоопределяться. И лишь в подлинном понимании справедливости, в «справедливости как честности» (по Дж. Ролзу) человек вправе выбирать и рисковать, то есть вправе быть личностью (Ролз, 1995. — С. 166—168). Сам Дж. Ролз выделяет два основных принципа справедливости: 1) равные права людей в отношении основных свобод и 2) неизбежные неравенства (различия) никого не должны ущемлять в чувстве собственного достоинства (Ролз, 1995. — С. 66—71).

Интересно, Т. И. Ойзерман считает, что несправедливость — это «...фундаментальный факт общественной жизни, истории человечества», что «борьба с несправедливостью — столь же фундаментальный факт, источник наилучшего

157

в человеке» и что «окончательное преодоление всякой несправедливости — вечная перспектива» (цит. по: Фролова, 1995. — С. 25—26).

Нередко выделяют два основных «слоя справедливости» (равенства): а) равенство возможностей, равенство перед законом, равенство старта — это должно обеспечить государство; б) равенство результатов, равенство на финише (интересно, Ж.-Ж. Руссо считал, что равенство возможностей должно завершаться равенством результатов, а Дж. Локк считал, что результаты на финише зависят уже от самого человека...).

Как отмечал американский психолог Дж. Адамс, справедливость — это соотношение между вкладом человека и получаемым им благом (Психологическое самообразование, 1992. — С. 73). Это близко к ст. 23.2 «Всеобщей декларации прав человека», где сказано: «Каждому человеку, без какой-либо дискриминации, гарантируется равная оплата за равный труд»...

Интересно, что в конце сороковых годов, перед принятием «Всеобщей декларации прав человека», группа американских ученых Американской антропологической ассоциации под руководством М. Герсковица выступила с меморандумом, подвергающим сомнению универсалистскую концепцию прав человека: «...стандарты и ценности имеют особенный характер в разных культурах, из которых они происходят, поэтому всякая попытка сформулировать постулаты, вытекающие из представлений или морального кодекса одной культуры, препятствуют распространению такого рода декларации человеческих прав на человечество в целом... В основу должны быть положены общемировые стандарты свободы и справедливости, базирующиеся на принципе, согласно которому... человек свободен в том случае, если он может жить согласно тому пониманию свободы, которое принято в его обществе. И наоборот, нельзя представить себе эффективный мировой порядок, если он поощряет свободное

158

развитие личностей членов, конституирующих этот порядок сообществ» (цит. по: Ионин, 1995. — С. 35).

Таким образом, можно утверждать, что в более современной демократической общественной системе возможны разновариантные (индивидуально-уникальные) пути к лучшему, к элитному... Интересно, еще Ф. Ницше говорил устами Заратустры: «Чем благороднее, тем редкостнее» (Ницше, 1990. — С. 261).

Но тогда получается, что строгое уравнивание в правах и возможностях сильно ограничивает творческое самовыражение человека в его стремлении к лучшему. По этой причине не утихают споры вокруг идеи эгалитарности (от франц. ègalitè — равенство), проповедующей всеобщую уравнительность. Рассматривая соотношение справедливости и зависти, Дж. Ролз обнаруживает их связь с проблемой эгалитаризма и, в частности, отмечает: «Конечно, могут быть такие формы равенства, которые проистекают из зависти. Строгий эгалитаризм, доктрина, которая настаивает на равном распределении всех первичных благ, явно происходит из этой склонности. Это означает, что эта концепция равенства была бы принята в исходном положении, только если бы стороны были достаточно завистливыми... Различные концепции равенства, которые они определяют, признаются в предположении, что зависти нет» (Ролз, 1995. — С. 467).

Что вообще «согревает душу» эгалитаристу? На наш взгляд, это может быть и убежденность приверженца эгалитарных подходов в том, что именно он проповедует столь благородные идеи. Но тогда он неизбежно противопоставляет себя тем людям, которые проповедуют идеи неравенства, и становится как бы «умнее», «благороднее», «лучше» (а значит, и «элитнее») этих людей. В итоге мы опять получаем псевдоэгалитарность... Хотя, конечно, возможны и вполне искренние стремления, но, как показывает история, эти стремления живут лишь до поры до времени...

159

«Все попытки создать нестратифицированное (равное. — Н. П.) общество потерпели неудачу, — пишет М. А. Фролова. — Христианство начинало свою историю с попытки создать общество равных, но очень скоро оно имело уже сложную иерархию, огромную пирамиду с многочисленными рангами и титулами, начиная со всемогущего папы и кончая находящимся вне закона еретиком. Институт монашества был организован св. Франциском Ассизским на принципах абсолютного равенства; но прошло семь лет — и равенство испарилось. Все попытки самых ревностных уравнителей в истории человечества имели ту же судьбу. Советская история — еще один пример в длинном ряду схожих экспериментов. Громадное потенциальное стремление к неравенству у многочисленных уравнителей становится сразу заметным, как только они оказываются у власти. В таких случаях, по мнению П. Сорокина, они демонстрируют большую жестокость и презрение к массам, чем бывшие короли и правители. Это регулярно повторялось в ходе победоносных революций, когда уравнители становились диктаторами» (Фролова, 1995. — С. 13).

И все-таки эгалитарность существует в хотя бы короткие периоды свержения власти предшествующего правителя. Кроме того, эгалитарность существует как некая идея, воздействующая на умы сначала отдельных людей, стремящихся к справедливости, а затем и более многочисленных групп (масс), этими идеями вдохновленных. Но, к сожалению, окончательное торжество этой идеи невозможно. Скорее, приходится говорить об эгалитарности как о принципе (идее, образе) активизации сознания совестливого человека.

Кроме того, вполне возможно говорить об эгалитарности не «вообще», а применительно ко взаимоотношениям достаточно ограниченной группы людей. Дж. Ролз в этой связи пишет: «...именно статус моральной личности дает право на равную справедливость... равная справедливость распространяется на тех, кто имеет способность принимать участие и действовать в соответствии с публичным пониманием исходной

160

ситуации. Следует обратить внимание, что моральная личность здесь определена как некоторая возможность, которая обычно реализуется со временем. Именно эта возможность вводит в рассмотрение требование справедливости... неверно, что обоснование равенства через естественные способности несовместимо с эгалитарным подходом. Нам надо лишь выбрать некоторое ранжированное свойство (я буду так называть его) и дать равную справедливость тем, кто удовлетворяет этим условиям... Тот, кто может поступать справедливо, имеет право на справедливое к нему отношение» (Ролз, 1995. — С. 437—441).

Подытоживая различные взгляды на проблему справедливости, М. А. Фролова отмечает, что:

— существует естественное и социальное неравенство людей;

— само социальное неравенство определяется неравным доступом разных людей к таким благам, как деньги, власть, престиж;

— социальное неравенство и справедливость — это нормативные понятия морали;

— окончательное преодоление всякой несправедливости — вечная перспектива;

— понимание социальной справедливости связано с анализом социальной мобильности;

— социальная справедливость — это понятие конкретно-историческое, меняющееся на протяжении веков;

— в классовом обществе справедливость делилась на: а) распределяющую (политика) и б) уравнивающую (экономика и право);

— более современные подходы основываются на принципе равенства (по закону) и принципе пропорциональности (по заслугам).

«Сегодня социально справедливым считается то общество, — пишет далее М. А. Фролова, — в котором: а) люди имеют равные условия для реализации своих различных способностей; б) существует объективный, а не уравнительный

161

подход к оценке результатов деятельности каждого индивида. Объективный (истинный) подход подразумевает оценку результатов деятельности с точки зрения интересов общества (его нормального функционирования)» (Фролова, 1995. — С. 37—38).