Храм, церковь, собор

В великих восточных цивилизациях – месопотамской и египетской, китайской и индийской – Храм получил новое и весьма существенное значение: он не только представлял собой imago mundi (образ мира), но и являлся земной репродукцией одной из моделей высшего мира. Иудейство заимствовало эту древневосточную концепцию Храма как копии небесного архетипа. Эта идея, возможно, является одной из последних интерпретаций, которую религиозный человек дал первичному познанию священного пространства, противопоставленного мирскому. Необходимо несколько подробнее остановиться на перспективах, открываемых этой новой религиозной концепцией.

Напомним основное содержание проблемы: Храм составляет «образ мира» именно потому, что Мир как творение Богов священен. Но логическая структура Храма предполагает новое религиозное значение: являясь истинно святым местом, домом богов, Храм постоянно вновь освящает Мир, так как он одновременно отражает и заключает его в себе. В конечном итоге именно благодаря Храму Мир полностью освящается. Как бы ни был грязен Мир, он постоянно очищается святостью алтарей.

Из этого онтологического различия, проявляющегося все с большей очевидностью между Космосом и Храмом как его священным подобием, рождается новая идея: святость Храма защищена от всякой земной порчи именно потому, что архитектурный план Храма есть творение богов, а следовательно, он расположен рядом с богами, на Небе. Высшие модели существуют в духовном, неподверженном порче небесном мире. Милостью божией человеку дано увидеть на миг эти модели, и он старается затем воспроизвести их на Земле. Вавилонский царь Гудеа увидел во сне богиню Нидабу. Та показывала ему картину, на которой были отмечены покровительствовавшие ему звезды, а какой-то бог открывал ему план Храма. Сеннахериб построил Ниневию по «проекту, составленному много-много лет назад по очертаниям увиденным на небе». Это говорит не только о том, что «небесная геометрия» сделала возможными первые сооружения, но в большей степени о том, что архитектонические модели, располагаясь на небе, принадлежат священности Неба.

Для народа Израиля модели ковчега, всей священной утвари и Храма были созданы в незапамятные времена богом Яхве. Именно Яхве передал их через своих избранников для воспроизведения на Земле. Он обратился к Моисею с такими словами: «И устроят они мне святилище, и буду обитать посреди них. Все, как я показываю тебе, и образец скинии и образец всех сосудов ее так и сделайте» ( Исход, 25, 8-9). «Смотри, сделай их по тому образцу, какой показан тебе на горе» (там же, 40). Когда Давид дает своему сыну Соломону план сооружений Храма, ковчега и всей посуды, он заверяет его, что «все сие в письмени от Господа… он вразумил меня на все дела постройки» (1-я книга Паралипоменон, гл. 28, 19). То есть он увидел небесную модель, созданную Яхве у истоков времен. Именно так и провозглашал Соломон: «Ты повелел мне построить Храм во Святейшее Твое Имя и алтарь в городе, где Ты обитаешь, по образцу святейшей скинии, который Ты приготовил от начала» (Премудрость Соломона, IX, 8).

Небесный Иерусалим был создан Богом в то же время, что и Рай, то есть в вечности. А город Иерусалим был не более чем примерной копией небесной модели: он мог быть замаран человеком, но его модель была не подвержена порче, так как оставалась неподвластной времени. «Строение, что теперь среди вас, ‑ не то, что открылось во Мне, что было готово с тех времен, когда я решил сотворить Рай, и что я показывал Адаму до его грехопадения» (Книга Баруха, II, 42, 2-7).

Христианская базилика, а позднее Собор подхватывают и продолжают тот же символизм. С одной стороны, церковь проектируется как имитация небесного Иерусалима. Так было всегда начиная с древнего периода христианства. С другой стороны, она воспроизводит Рай и звездный Мир. Но космологическая схема священного здания сохраняется еще в сознании христианства: она, например, очевидна в византийской церкви. «Четыре части внутреннего помещения церкви символизируют четыре стороны света. Внутреннее помещение – это Вселенная. Алтарь – Рай, находящийся на востоке. Царские врата собственно алтаря назывались также «Вратами Рая». В течение пасхальной недели эта дверь оставалась открытой во время всей службы. Смысл этого обычая объясняется в пасхальном Каноне: Христос восстал из могилы и открыл нам врата в Рай. Запад, напротив, это область мрака, скорби, смерти, это вечное пристанище умерших, которые ожидают воскресения тел и последнего суда. Центр здания символизирует Землю.

Согласно концепции Козьмы Индикоплавта, Земля – это прямоугольник, ограниченный четырьмя стенами, над которыми возвышается купол. Четыре стороны внутреннего помещения символизируют четыре стороны света. В качестве образа Космоса византийская церковь олицетворяет и одновременно освящает Мир. (С. 43-45)

Источник: Элиаде М. Священное и мирское. – М., 1994.

Пауль Тиллих (Tillich Paul, 1886–1965 гг.) – немецко-американский протестантскийбогослов, представитель неоортодоксальной теологии, философкультуры. Изучал философию и богословие в университетах Берлина, Тюбингена, Галле. В 1912 стал лютеранским пастором в Берлине, во время 1-й мировой войны служил капелланом в действующей армии, в 1929-33 преподавал в Берлине, Марбурге, Дрездене и Франкфурте. За выступления против нацизма был отстранен от должности профессора, эмигрировал в США(1933). Работал в Union Theological Seminary (Нью-Йорк), в Гарвардском (1955-62) и Чикагском (1962-65) университетах. Перу Тиллиха принадлежат следующие работы: «Мужество быть» (1952), «Динамика веры», «Кайрос» (1948), Теология культуры» (1959), «Христианство и встреча мировых религий»(1963), «Систематическое богословие» (1951-63), «Значение истории религий для теолога-систематика» (1967), «Кьеркегор как экзистенциальный мыслитель»(1942) и др. В работе «Теология культуры», Тиллих выступает как «религиозный культуролог»: размышляя о религии и ее отношении к культуре, Тиллих отказывается от противопоставления первой и второй (позиция заявленная в протестантской теологии К. Бартом), пытаясь найти и находя тот угол зрения на проблему, который позволяет не противопоставлять различные формы культуры религии, а напротив, находить религиозный смысл во всех этих формах. Религия рассматривается у Тилиха как субстанция культуры, а не как одна из ее областей, как «предельный интерес» и «предельная глубина» всякой деятельности человеческого духа.