Хосе ортега-и-гассет «Восстание масс»

Ключ к фрагменту: Ортега-и-Гассет констатирует факт наличие глубокого кризиса в западной культуре его времени. Суть этого кризиса он описывает формулой «восстание масс», которая указывает на то, что если раньше ценности культуры создавались, оберегались и служили на пользу лишь тем, кто мог их по достоинству ценить, то с 20-х годов ХХ столетия эти ценности, равно как и достижения материальной культуры и культурные, общественные и политические центры оказались во власти «толпы» ‑ массы потребительски настроенных людей, лишенных моральных и эстетических принципов.

Хорошо ли это или плохо, но в настоящее время мы наблюдаем в европейской общественной жизни явление чрезвычайного значения, а именно приход масс к неограниченной власти в обществе. Поскольку массы уже по самой своей природе не должны и не могут управлять собственным существованием и тем более управлять обществом, это означает, что Европа переживает сейчас самый тяжелый кризис, который только может затронуть народы, нации и культуры. Подобные кризисы уже случались в истории; известны их характер и последствия, известно и имя; имя их—восстание масс.

Для того чтобы понять сущность этого явления, следует сразу же оговорить, что мы не придаем словам «восстание», «массы», «общественная сила» исключительно политического значения. Общественная жизнь—это не только политика, но вместе с тем, а вернее, прежде всего, интеллектуальная, моральная, экономическая и религиозная; она включает в себя все особенности жизни в обществе, в том числе даже манеру одеваться.

Чтобы правильнее понять сущность этого исторического явления, обратимся к зрительному опыту, сосредоточив внимание на такой особенности нашего времени, которая заметна невооруженным глазом.

Явление это просто заметить, однако не так просто проанализировать. Я называю его «скоплением народа»—в городах полно народа, в домах—жильцов, в гостиницах—постояльцев, поезда наполнены пассажирами, кафе завсегдатаями, бульвары—прохожими, приемные знаменитых врачей—больными, театры, если там идут спектакли на современные темы,— зрителями, на пляжах полно загорающих. То, что раньше не было проблемой, теперь почти всегда ею становится: нет свободных мест.

Можно ли найти в нашей жизни что-либо более простое, знаменательное и столь часто встречающееся? Давайте теперь приподнимем завесу обыденности с этого явления, и нас поразит внезапно хлынувший поток, в котором, подобно тому как в водах фонтана отражаются все цвета радуги, отразится весь спектр сегодняшнего дня, все признаки современности.

Что же мы увидели и почему увиденное так поразило нас? Мы видим толпу, устремившуюся ко всем благам, которые создала цивилизация. Стоит немного подумать, и мы удивимся собственному удивлению. Как, разве это не идеал? Ведь театр предназначен для того, чтобы все места в нем были заняты, иначе говоря, чтобы зал был заполнен. То же самое можно сказать и о железной дороге, и о гостиницах. Конечно же, без всякого сомнения. Но дело в том, что раньше ни одно из этих заведений или транспортных средств не бывали заполнены до такой степени, а теперь не хватает места, образуются очереди из желающих пользоваться ими. Хотя явление это логического, естественного происхождения, нельзя не признать, что раньше такого не было; следовательно, что-то изменилось, появилось новое, этим и объясняется, по крайней мере в первый момент, наше удивление.

Удивляться, изумляться—значит начинать понимать. Это своего рода спорт, роскошь, которую может позволить себе только интеллектуал, в отличие от других, глядящих на мир глазами, полными изумления. Для раскрытых изумленных глаз все в мире необычно и чудесно. Этого удовольствия лишены футболисты, в то время как интеллектуал, зачарованный миром, постоянно пребывает в провидческом опьянении.

Его можно узнать по раскрытым глазам, полным изумления. Именно поэтому древние считали атрибутом Минервы сову, птицу с огромными блестящими глазами.

Раньше толпы не встречались на каждом шагу. Почему же это происходит сейчас?

Люди, составляющие толпу, не возникли из ничего. Это примерно то же количество людей, которое существовало и пятнадцать лет назад. Было бы естественным, если бы после войны количество их уменьшилось. И вот здесь следует сделать первое важное замечание. Индивидуумы, составляющие эту толпу, существовали и раньше, но они не были толпой. Каждый был сам по себе, или же они объединялись в небольшие сообщества, они вели свою жизнь, не завися от других, вдали от всех. Каждый из них—будь то индивид или небольшая группа—занимал свое место в поле, в деревне, в маленьком городке или в квартале большого города.

А теперь вдруг они появляются как толпа. Куда бы мы ни бросили взгляд, везде видим толпы. Везде? Нет, не везде, а именно в лучших местах, именно там, где сконцентрированы самые утонченные достижения человеческой культуры, предназначенные ранее для небольших групп, иначе говоря—для меньшинства.

Ключ к фрагменту: Человек-массы – это не обязательно представитель рабочего класса. Главное отличие человека-массы от непохожего на него человека меньшинства (элиты) не в социальном происхождении, а в том, что человек-массы – это «средний человек», он хочет быть «как все», ему уютно с «толпой», тогда как представитель элиты дорожит своим индивидуальным отношением к мру и культуре и всячески сторонится духа посредственности, культивируемого толпой.

Толпа вдруг стала всюду бросаться в глаза, толпа заполнила самые лучшие места. Раньше если она и существовала, то это было незаметно, она находилась в тени, у задников общественной сцены; а теперь она вышла на свет рампы—стала основным действующим лицом. Уже нет солистов—остался только хор.

Понятие «толпа»—понятие визуальное и качественное. Давайте, не меняя сущности, переведем его на язык социологии. И тогда мы придем к понятию общественной массы. Общество всегда является динамическим единством двух факторов: меньшинства и масс. Меньшинство—это индивидуум или группа индивидуумов, качественно отличающаяся от толпы. Масса—это толпа людей, не имеющих особых отличающих их качеств. Не следует, однако, понимать под термином «массы» только «рабочие массы». Масса—это «средний человек». Таким образом можно перейти от чисто количественного определения—«масса, скопление людей»—к качественному ее определению. Общее качество толпы—это масса, иначе говоря, груз, который тянет общество вниз; это человек постольку, поскольку он не отличается от других, поскольку он повторяет себя в видовом типе людей. Что мы выиграем в данном случае, превратив количество в качество? Очень просто: введя понятие качества, мы поймем, откуда берется количество. Общеизвестно, что обычно толпы формируются из людей, имеющих исходные желания, идеи, образ жизни. Можно сказать, что это происходит в любой общественной группе, с какой бы тщательностью ни подбирались в нее люди. Все это так, однако есть существенная разница, отличающая толпу от избранного меньшинства.

В тех группах, которые не являются толпой или массой, желания, идея, идеал, которые движут составляющими ее индивидуумами, совпадают, что само по себе исключает большое количество людей. Прежде чем образуется небольшая группа, какова бы ни была ее деятельность, необходимо, чтобы каждый из этих людей отделился от толпы по каким-либо особым причинам, в достаточной степени индивидуального характера. Совпадение его идеалов и устремлений с устремлениями и идеалами других людей, образующих эту небольшую группу, является вторичным, поскольку каждый из этих людей имеет на то свои собственные причины. Поэтому можно сказать, что в определенной степени это—совпадение несовпадений. Бывают случаи, когда индивидуалистический характер группы очевиден; таковы, например, группы англичан, называющих самих себя «нонконформистами» и объединившихся лишь для того, чтобы противопоставить себя толпе. Любая миноритарная группа образуется потому, что меньшинство людей стремится отделиться от большинства. Говоря об узком круге людей, собравшихся слушать одного изысканного музыканта, Малларме остроумно заметил, что эти слушатели своим присутствием подчеркивают отсутствие толпы.

«Масса» может быть охарактеризована также и как явление психологического плана. Это не всегда скопление людей. Посмотрев на одного-единственного человека, мы можем сказать, является ли он человеком-массой или нет. В силу ряда причин человек-масса—это тот, кто не может оценить самого себя, как с плохой, так и с хорошей стороны, это тот, кто чувствует себя «таким, как все» и отнюдь не переживает из-за этого. Ему нравится чувствовать себя таким, как все. Представьте себе простого человека, который пытается дать самому себе оценку в силу каких-то особых причин, например чтобы узнать, есть ли у него какой-либо талант, отличается он чем-то от других или нет. И вот он замечает, что у него нет никаких выдающихся качеств. Этот человек будет чувствовать себя посредственностью, бездарным, обычным человеком, но не будет себя чувствовать «человеком-массой».

Ключ к фрагменту: Представитель элиты, противостоящий человеку-массы, далек от того, чтобы высокомерно пренебрегать другими, возносить себя над недостойными его людьми. Человек-элиты на самом деле отличается от человека-массы большими моральными и духовными требованиями к самому себе, он выбирает в качестве жизненного пути не широкую дорогу «для всех», а свой собственный, «узкий» путь, требующий дисциплины духа. Принадлежность к привилегированным классам – еще не гарант интеллектуальной строгости: среди тех, кто мнит себя элитой, встречаются и «псевдоинтеллектуалы», а среди рабочих попадаются люди великой духовной силы.

Когда речь заходит об «избранном меньшинстве», то в быту обычно извращается значение этого выражения, считается, что человек «избранного меньшинства»—высокомерный нахал, полагающий себя выше остальных, что, однако, не так. «Избранный» требует больше, чем другие, хотя ему и не удается претворить в жизнь эти высокие требования. Нет никакого сомнения в том, что человечество самым радикальным образом делится на две части: те, кто много требуют от себя и тем самым усложняют себе жизнь и следуют долгу, и те, кто не требуют от себя никаких особых усилий. Для них жить—значит не меняться, быть постоянно тем, что они есть, им не понять тех, кто стремится к самоусовершенствованию; такой человек плывет по течению, как поплавок.

А сейчас мне хотелось бы напомнить вам, что ортодоксальный буддизм состоит из двух различных течений: первое, махаяна, «большая колесница» или «широкий путь», требует от человека гораздо больше усилий, чем второе, «узкий путь» или «малая колесница»—хинаяна. То, по какой дороге мы пойдем, будем ли мы предъявлять к себе максимальные или минимальные требования, и определяет в конечном счет нашу жизнь.

Разделение общества на массу и исключительное меньшинство не является, таким образом, делением на классы. Это деление на типы людей; оно может не совпадать с разделением на высшие и низшие классы. Естественно, что среди представителей высших классов, если они действительно таковыми являются, существует большая вероятность найти людей, которые бы следовали «широким путем», в то время как низшие классы, как правило, состоят из посредственностей. Тем не менее среди представителей каждого класса есть масса и избранное меньшинство. В наше время даже в избранных группах преобладают люди-«массы». Так, например, в среде интеллектуалов, которые по своей сущности призваны быть людьми высокого интеллектуального уровня, мы замечаем все больше и больше псевдоинтеллектуалов — непрофессиональных, некомпетентных и не обладающих ни одним из присущих интеллектуалам качеств. С тем же явлением мы встречаемся и в среде сохранившейся аристократии. С другой стороны, довольно часто сейчас можно встретить среди рабочих людей с высокой дисциплиной духа. А ведь именно рабочие раньше и составляли толпу.

Ключ к фрагменту: Массы вытесняют тех, кто ранее профессионально и на высоком уровне занимался своим делом, из всех сфер культурной, общественной и политической жизни. Массы, которым демократия открыла путь к культуре и достатку, требуют сверхдемократии, требуют, чтобы весь мир подстраивался под их посредственные вкусы, утилитарные интересы и политически небезопасные предпочтения.

В обществе существуют самые различные виды деятельности. Есть и такие, которые по своей природе имеют специфический характер и, следовательно, не могут выполняться людьми, не имеющими к ним специальной склонности, например некоторые виды искусства или же сфера управления и политических суждений об общественных делах. Раньше эти функции выполнялись так называемыми «людьми благородного происхождения», по крайней мере они делали вид, что являются «благородными». Массы не стремились к этому виду деятельности, они отдавали себе отчет в том, что если бы они хотели в нее вмешаться, то им надлежало бы приобрести специальную подготовку и иметь особые способности, а тогда они перестанут быть массой. Раньше массы знали наизусть свою роль в общественной жизни.

Если сейчас мы вспомним, о чем шла речь в начале нашего повествования, то все эти явления предстанут перед нами как доказательство изменения места масс в расстановке общественных сил. Все нам указывает на то, что массы во что бы то ни стало решили выдвинуться на передний план и завладеть всем тем, что ранее принадлежало немногим. Естественно, что определенные общественные места не были предназначены для такого количества народа, да и размеры их невелики, поэтому толпа буквально выпирает из них, наглядно показывая нам специфику нового явления: масса, не переставая быть массой, вытесняет меньшинство.

Никто, я думаю, не будет сожалеть о том, что в настоящее время все больше людей и в большей степени получают удовольствие от жизни, благо у них есть для этого желание и средства. Зло в том, что решение масс заниматься теми видами деятельности, которые раньше были привилегией меньшинства, не проявляется и не может проявляться только в том, что касается получения удовольствий. В наше время эта болезнь распространилась на все сферы общественной жизни. Забегая немного вперед, скажу, что политические события самых последних лет означают не что иное, как приход масс к политической власти. Старая демократия могла существовать за счет значительной доли либерализма и восторженной веры в закон. Для того чтобы придерживаться этих принципов, индивид был вынужден воспитывать в себе твердую дисциплину духа. Под защитой либерализма и юридической нормы могли действовать и существовать миноритарные группы. Демократия и закон, юридические гарантии сосуществования, были синонимами. В настоящее время мы присутствуем при торжестве сверхдемократии, при которой массы действуют в обход законов, пуская в ход материальное давление, навязывая свои желания и вкусы. Было бы неправильно объяснять сложившееся положение вещей тем, что массы якобы устали от политики, препоручив сферу политической деятельности специально предназначенным для этого лицам. Как раз наоборот. Так происходило раньше; таково было положение дел при либеральной демократии. Массы сознавали тогда, что, в конце концов, при всех своих недостатках, меньшинство, занимающееся политикой, разбиралось в общественных проблемах все-таки получше, чем они. Теперь же, напротив, массы полагают, что они имеют право навязывать другим те банальные суждения, которые они высказывают в кафе, и придавать им силу закона. Сомневаюсь, что в истории были когда-либо времена, когда толпе удавалось так явно и неприкрыто задавать тон в общественной жизни, как в наше время. Поэтому я и говорю о сверхдемократии.

То же самое происходит во всех других областях жизни, особенно в интеллектуальной сфере. Может быть, я и ошибаюсь, но человек, взявшись за перо, чтобы написать о том, что он изучал длительное время, вынужден думать, что средний читатель, которого никогда не интересовало, о чем пишет автор, если и читает его, то не для того, чтобы чему-то научиться, а, наоборот, чтобы вынести свой приговор, особенно когда написанное не совпадает с теми банальностями, которыми забита голова читателя. Если бы индивиды, составляющие массу, полагали себя чрезвычайно талантливыми, то речь шла бы об отдельных исключениях из правила, а не попытке ниспровержения сложившегося уклада общественной жизни. Характерным для нынешнего момента является то, что посредственность, зная, что она посредственность, имеет нахальство повсюду утверждать и всем навязывать свое право на посредственность. Как говорят американцы, неприлично отличаться от других. Масса сметает со своего пути все, что не похоже на нее, она вытаптывает всякую индивидуальность, убивает все благородное, избранное и выдающееся. Тому, кто не такой, как все, тому, кто думает не так, как все, грозит опасность быть уничтоженным. Естественно, что эти «все» на самом деле не «все». Раньше «все» было сложным единством массы нетличного от нее меньшинства. А сейчас «все»—это только масса. <…> (С. 40-47)

Ключ к фрагменту: Как психологический тип, человек-массы характеризуется легкомысленностью, самоуверенностью и безапелляционностью: он считает что у него все получается, ему все в мире понятно и во всех вопросах его мнение является лучшим и высшим из возможных. Человек-массы одновременно и инфантилен и дик. Только интеллектуальная бдительность духовной элиты Европы, к которой призывает Ортега-и-Гассет, может еще спасти мировую культуру от ее захвата и уничтожения «новыми варварами», толпой посредственностей, которыми являются представители буржуазной по духу «массовой культуры».

Итак, мы анализируем здесь новый факт общественной жизни, а именно то, что впервые в истории человечества его судьбами вершит обычный, средний человек. Если мы переведем это же предложение из страдательного в действительный залог, то получим следующее: средний человек, которым раньше всегда управляли, теперь решил сам управлять миром. Решение выйти на авансцену общественной жизни автоматически появилось у него в тот самый момент, когда в нем созрели все признаки нового типа человека. Если мы, исходя из особенностей его деятельности в сфере общественной жизни, попытаемся определить психологический тип человека-массы, то на первый план выступят такие черты, как: 1) изначально присущее ему сущностное ощущение легкости существования и многообразия его форм, возникшее по причине отсутствия ограничений, которые придавали бы ему трагический характер. Поэтому каждого среднего человека наполняет чувство торжества и уверенности, которое 2) способствует самоутверждению его неизменного «я», а также тому, что он оценивает любую свою деятельность как положительную и полноценную и с моральной, и с интеллектуальной точки зрения. Это полное самоудовлетворение приводит к тому, что он отказывается слушать, не выносит на обсуждение свои мнения, не прислушивается к мнению других, переставая внимать каким-либо авторитетам, кроме себя самого. Ощущение внутреннего самоудовлетворения постоянно заставляет его стремиться к господству в жизни. И он действует без обиняков, так, как если бы в мире существовал он один и ему подобные, поэтому 3) со свойственной ему бесцеремонностью он вмешивается абсолютно во все, не считаясь ни с суждениями, ни с соображениями окружающих, навязывая свой банальный образ мыслей, иначе говоря, поступая по всем правилам «прямого действия».

Все перечисленные особенности поведения среднего человека свидетельствуют о том, что мы имеем дело с незрелой личностью, с так называемым «избалованным ребенком» или же «восставшим дикарем», то есть варваром. (Обыкновенный дикарь, причем в гораздо большей степени, чем это свойственно цивилизованному человеку, беспрекословно подчиняется высшим по отношению к нему авторитетам: религии, табу, традициям и обычаям своего племени.) Не следует удивляться тому, что в моем эссе встречается такое обилие отрицательных характеристик этого типа человека, ведь моя работа—это первая попытка атаки на торжествующего человека-массу, и я надеюсь, что она призовет хоть некоторых из европейцев энергично воспротивиться его претензиям утвердить свой миропорядок. <…> (C. 123-124)

Источник: Ортега–и‑Гассет Х. Восстание масс // Ортега–и‑Гассет Х. «Дегуманизация искусства» и другие работы. Эссе о литературе и искусстве. Сборник. – М., 1990.

Томас Кэндо (Thomas M. Kando, р. 1941 г.) – американский социальный психолог, социолог, культуролог, специалист по криминалистике. Профессор социологии «Колледжа общественных наук и междисциплинарных исследований» при Калифорнийском университете (Сакраменто, США).Автор большого количества публикаций по проблематике культуры постмодерна, гендера, субкультур в современном западном обществе, психологии и этнопсихологии. В работе Томаса Кэндо «Досуг и популярная культура в динамике и развитии» изложен современный взгляд на проблему взаимоотношения массовой и элитарной культур, обозначены критерии, руководствуясь которыми исследователи различают массовую и популярную культуры. Основные работы Т. Кэндо следующие: «Смена пола: развитие гендерной идентичности у феминизированных транссексуалов» (1973), «Досуг и популярная культура в динамике и развитии» (1975), «Динамика сексуального поведения и семейной жизни» (1978), «Социальное взаимодействие» (1977).