Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || yanko_slava@yahoo.com || http://yanko.lib.ru

одежде (а не в одежде-описании); словесная природа предрасполагает их к риторике, хотя они и не могут оторваться от плана денотации, располагая означающим, которое принадлежит к вестиментарному коду. Что же касается смешанных прилагательных, это все те прилагательные, которые в системе языка обладают одновременно материальным и нематериальным смыслом, -

например, маленькое, блестящее, простое, строгое, шуршащее и т.д. ; своим материальным смыслом они принадлежат терминологическому уровню, а своим нематериальным смыслом - уровню риторическому. В маленьком (уже проанализированном в других местах)1 границу между двумя системами определить легко, потому что денотативный смысл слова непосредственно занимает место в парадигме, принадлежащей к вестиментарному коду (варианте величины); а вот такие прилагательные, как милое, доброе (добрый дорожный плащ), строгое, принадлежат к плану денотации лишь приблизительно: милое включается в смысловую область маленького,

доброе - в область толстого, а строгое - в область гладкого (без украшений).

17.4. Означаемые-означающие

Давление денотации осуществляется и в другом пункте системы. Некоторые термины могут рассматриваться одновременно как означаемые и означающие; в высказывании мужской свитер мужской является означаемым, поскольку свитер знаменует собой реальную мужественность (область внешнего мира), но это также и означающее, поскольку стертость мирского смысла позволяет термину характеризовать просто определенное состояние одежды. Здесь перед нами диахроническое явление, которое уже не раз приходилось отмечать выше: некоторые виды одежды функционируют как бывшие означаемые, «окаменевшие» до состояния означающих (спортивная рубашка, туфли Ришелье); смешанное прилагательное нередко знаменует собой исходное состояние этого процесса, тот неустойчивый миг, когда означаемое вот-вот

1 См. выше, 3, 11; 4, 3.

272

«сгустится», затвердеет и станет означающим: мужское - это означаемое до тех пор, пока мужественность является более или менее отклоняющимся качеством женского костюма; но если маскулинизация данной вещи институционализируется (хотя и не станет полной - ведь для образования смысла должна оставаться возможность выбора между мужским и женским)1, то мужское окажется столь же «непрозрачным» признаком, как и спортивное; в качестве чистого означающего оно станет особой видовой категорией одежды; между происхождением термина как означаемого и его превращением в означающее имеется своеобразное диахроническое колебание2. И вот такая «окаменелость» означаемого, его превращение в означающее с неизбежностью направлено в сторону некоторой денотации, поскольку тем самым система незаметно превращается из инертной эквивалентности (означающее = означаемое) в терминологическую номенклатуру, которая уже готова к использованию в транзитивных целях (для пошива вещи). Признавая давление денотации на вестиментарную часть своей системы (или, по крайней мере, делая возможным тесное взаимопроникновение риторического и терминологического уровней), Мода вспоминает о том, что должна помогать в пошиве вещей - хотя бы утопически. Отсюда скупость и уклончивость ее риторической системы, когда она затрагивает одежду как таковую.

II. РИТОРИЧЕСКОЕ ОЗНАЧАЕМОЕ ОДЕЖДЫ: МОДЕЛИ

17.5. Когнитивные модели: «культура»

Хотя риторическая система одежды и скудна, все же она кое-где проявляется. Каково ее означаемое?3 Посколь-

1Хотя вся модная одежда является женской в буквальном смысле, женское остается коннотативным термином (нередким в словаре Моды) -потому что между мужским и женским сохраняется напряжение; существование этой пары на уровне стилей делает возможной коннотацию одного и другого ее членов.

2Куда относить такие означающие-означаемые? Если матрица уже заполнена некоторым вариантом, смешанный термин вытесняется в область мирского (пышные, шуршащие нижние юбки); если же смешанное прилагательное непосредственно сталкивается с видовой категорией (шуршащие нижние юбки), то оно приобретает смысл варианта (в данном случае - облегания).

3Мы говорим о единственном означаемом, поскольку риторическое означаемое «туманно» (см. выше, 16, б).

273

ку Мода отвергает «поэтику» одежды, то это не «воображение» субстанций - это комплекс социальных моделей, которые можно распределить по трем основным семантическим полям1.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || yanko_slava@yahoo.com || http://yanko.lib.ru

Первое из этих полей образовано сетью культурных, или когнитивных, моделей. Означающее этого комплекса -обычно метафорическое наименование видовой категории: платье, которое охотно написал бы Мане; этот ядовито-розовый цвет очаровал бы Тулуз-Лотрека; таким образом, ряд предметов и стилей, возведенных в достоинство культуры, дают свое имя одежде; это, если угодно, формирующие модели знака, учитывая, конечно, что аналогическая связь между эпонимным термином и его моментальным воплощением обладает сугубо риторической значимостью, - поместить платье под «знаком» Мане значит не столько наименовать некоторую форму, сколько продемонстрировать некоторую образованность (такая двойственность как раз и характерна для коннотации); культурная референция настолько эксплицитна, что в подобных случаях толкуют о вдохновении, реминисценции2. Есть четыре основных эпонимных темы: Природа (платья-цветы, платья-облака, шляпки в цвету и т.д.); География, окультуренная под знаком экзотики (блузка в русском стиле, черкесское украшение, самурайская туника, рукав-пагода, регат тореро, калифорнийская рубашка, тона греческого лета); История, предоставляющая главным образом общие модели («силуэты»), в противоположность Географии, которою вдохновляются «детали» (мода 1900 года, сладостный стиль 1916 года, силуэт в стиле ампир);

наконец, Искусство (живопись, скульптура, литература, кино), самая богатая из вдохновляющих тем, которая в риторике Моды отмечена полнейшим эклектизмом, - главное, чтобы референции были общеизвестными (новый силуэт Танагра, утренние платья в стиле Ватто, краски Пикассо)3. Разумеется, как это и свойственно коннотации, означаемым всех таких риторических означающих является, собственно, не модель,

1Напомним, что в применяемой здесь терминологии термин семантический отсылает к плану содержания, а не выражения.

2«У Моды-59 нет ничего и есть все: она живет реминисценциями то из Жижи [героиня одноименного романа Колетт. - Прим. перев.], то из Мане, то из Виньи и Жорж Санд». Бывает и еще более прямое выражение - заимствование, еще одно литературное понятие.

3Высокая Мода как таковая тоже может образовывать культурную модель, и тогда знаменитые кутюрье служат своего рода означаемыми (стиль Шанель, Шанель-look).

274

даже понимаемая в общеродовом смысле (Природа, Искусство и т.д.), - обозначить стараются самое идею культуры, причем с помощью ее же собственных категорий, эта культура всегда является «светской», то есть в конечном счете школьной: История, География, Искусство и Естествознание - именно так подразделяются знания старшеклассницы; модели, вперемешку предлагаемые Модой, заимствуются из интеллектуального багажа «скромной и модной» девицы (как выразилась бы Мода), которая слушает популярные лекции в Лувре, иногда посещает выставки, а во время поездок — музеи, и читала кое-какие знаменитые романы. Впрочем, образуемая и обозначаемая таким образом социокультурная модель может быть всецело проективной: ничто не заставляет ее совпадать с реальным статусом читательниц модных журналов; вероятно даже, что она просто изображает чуть более высокий статус, чем их собственный.

17.6. Аффективные модели: «умильность»

Вторая группа моделей, используемых в риторическом означаемом, включает в себя аффективные модели. Здесь также следует исходить из означающего. Очень быстро выясняется, что, когда письмо Моды не является сублимированно-«куль-турным», оно оказывается прямо противоположным - фамильярным, даже интимным, несколько инфантильным; используется язык домохозяйки, построенный на оппозиции двух главных терминов - добротное и маленькое (эти два слова понимаются здесь в коннотативном смысле). Добротное («добротные костюмы из грубой шерсти») несет в себе сложное представление о защищенности, тепле, прямоте, простоте, здоровье и т.д.; а маленькое (которое нам уже часто встречалось) отсылает к столь же благим ценностям (Мода всегда эвфемична), но в центре этого понятия - идея не защиты, а обольщения (в

смысловую зону маленького входят симпатичное, миленькое). Оппозицией добротное / маленькое

может разделяться терминологически однородный смысл (чем доказываются реальность и автономия риторического плана): веселое отсылает к маленькому, а радостное - к добротному; конечно, эти два полюса соответствуют двум из классических мотиваций одежды - защите и украшению, теплу и изяществу; но опирающаяся на них коннотация - иная; ею передается некая дочерняя тональность, взаимодополнительное отношение добрая-мамочка / милая-дочка; одежда оказывается то любящей,

275

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru || yanko_slava@yahoo.com || http://yanko.lib.ru

то любимой - это можно назвать ее «умильностью». Итак, означаемым является здесь приписываемая одежде роль одновременно матери и ребенка. Эта роль представлена со всеми отголосками детства: одежду любят описывать в легендарном духе (платье принцессы, чудоплатье, Король Пальто I), вестиментарная умильность смыкается здесь со сказками о королях, которые, как известно, имеют широкое хождение в современной массовой культуре под прикрытием хроникальных жанров.

17.7. «Серьезность» Моды

При всей своей внешней противоположности, культурная модель и модель «умильности» имеют общую направленность, так как ситуация, в которую они помещают читательницу Моды, - одна и та же, это ситуация воспитания и детства; простейший семантический анализ позволяет совершенно точно зафиксировать психологический возраст такой идеальной читательницы: это девушка, которая учится в лицее, а дома еще играет в куклы, даже если эти куклы уже не более чем безделушки, украшающие полку над ее диваном. Вообще, вестиментарная риторика связана с глубокой двойственностью детских ролей в современном обществе: ребенок преувеличенно инфантилен дома и преувеличенно серьезен в школе; эту преувеличенность следует понимать буквально — Мода одновременно и слишком серьезна и слишком легкомысленна, и в такой игре искусно дополняющих друг друга эксцессов она находит выход из фундаментального противоречия, которое все время грозит разрушить ее ненадежные чары: в самом деле, Мода не может быть буквально серьезной, это значило бы пойти наперекор здравому смыслу (к которому она принципиально почтительна), обычно считающему деятельность Моды досужими пустяками; но она не может быть и ироничной, подвергая сомнению свою собственную суть; в ее речи одежда должна оставаться и чем-то сущностно важным (она должна переживаться) и второстепенным аксессуаром (как оценивает ее здравый смысл); в результате риторика Моды то возвышенна, опираясь на традицию номинальной культуры, то фамильярна, отбрасывая одежду в мир «пустяков»1. Впрочем, вполне вероятно, что это совме-

1 Другое развитие этого «минимизирующего» языка (но уже в ином этическом масштабе) представлено темой «потешного» (которая встречается все чаще, но только в модной фотографии - см. приложение II).

276

щение слишком серьезного и слишком легкомысленного, на котором основана риторика Моды1, просто воспроизводит в сфере одежды мифическую ситуацию Женщины в западной цивилизации - существа одновременно возвышенного и инфантильного.

17.8. Виталистския модель: «деталь»

Есть еще третья модель, присутствующая в риторике одежды и не связанная ни с возвышенностью, ни с легкомысленностью Моды, поскольку она, по-видимому, близко соответствует реальным (экономическим) условиям создания Моды. Ее означающее образуется всевозможными метафорическими вариациями термина «деталь» (который и сам представляет собой смешанный, коннотативно-денотативный термин, поскольку принадлежит также и к перечню родовых категорий)2. «Деталь» предполагает две постоянных и взаимодополнительных темы: неуловимость3 и творчество; образцовой метафорой служит здесь крупица, ничтожное зернышко, из которого вырастает урожай: «крупица» какого-нибудь «пустячка» - и вот уже весь костюм проникнут смыслом Моды: крохотный пустячок, который все меняет; эти пустячки все и создают; мелкая деталь изменит весь облик; детали гарантируют вашу личность и т.д.

Придавая большую семантическую власть пустячку, Мода, очевидно, просто следует своей системе, чьи матрицы и цепи имеют задачей именно просвечивать смыслом инертные материалы; со структурной точки зрения, модный смысл - это дистантный смысл; и в такой структуре смыслоизлучающим ядром как раз и является «пустячок», он важен не по величине, а по энергетическому потенциалу, деталь распространяется на все целое, пустячок [rien, букв. «ничто». - Прим. перев.] может означать все. Но такое виталистское воображение развивается не само по себе; судя

1 Будь это диалектикой серьезного и легкомысленного, то есть будь легкомысленность Моды непосредственно расценена как абсолютно серьезная, - то было бы одной из высших форм литературного опыта; именно так развивается диалектика Моды у Малларме («Последняя Мода»).

2Примеры: находки, дополнения, идеи, изощрения, нотка, крупица, акцент, фокус, чуточка, пустячок.

3Тему «пустячка» можно в свою очередь варьировать, истончая до полной невыразимости (что и есть метафора жизни): к платьицу какой-нибудь поясок; воротничок примерно как у Клодины [героиня цикла