ВАРВАРСТВО «СПЕЦИАЛИЗМА»

Б ы л о бы крайне интересно, да и намного полез­ ней, чем кажется, взглянуть на историю физики и био­ логии с точки зрения растущей специализации исследо­ вателей. Мы убедились бы, что люди науки, поколение за поколением, уменьшаются и замыкаются на все бо­ лее тесном пространстве мысли. Но существенней дру­ гое: с каждым новым поколением, сужая поле деятель­ ности, ученые теряют связь с остальной наукой, с цело­ стным истолкованием мира — единственным, что достойно называться наукой, культурой, европейской цивилизацией.

Специализация возникла именно тогда, когда ци­ вилизованным человеком называли «энциклопедиста». Девятнадцатый век выводили на дорогу специалисты, чей жизненный кругозор оставался энциклопедическим. Но от поколения к поколению центр тяжести смещался, и специализация вытесняла в людях науки целостную культуру. К 1890 году третье поколение интеллектуаль­ ных властителей Европы представлено типом ученого, беспримерным в истории. Это человек, который из всей совокупности знаний, необходимых, чтобы подняться чуть выше среднего уровня, знает одну-единственную дисциплину, и даже в этих пределах — лишь ту малую долю, в которой подвизается. И даже кичится своей не­ осведомленностью во всем, что за пределами той узкой полоски, которую он возделывает, а тягу к совокупному знанию именует дилетантизмом.

При этом, стесненный своим узким кругозором, он действительно получает новые данные и развивает науку, о которой сам едва помнит, а с ней — и ту эн­ циклопедическую мысль, которую старательно забыва­ ет. Как это получается и почему? Факт бесспорный и, надо признать, диковинный: экспериментальное зна­ ние во многом развивается стараниями людей на ред­ кость посредственных, если не хуже. Другими словами, современная наука, опора и символ нашей цивилиза­ ции, благоприятствует интеллектуальной посредствен­ ности и способствует ее успехам. <...>

Прежде люди попросту делились на сведущих и невежественных — более или менее сведущих и более

или менее невежественных. Но специалиста нельзя причислить ни к тем, ни к другим. Нельзя считать его знающим, поскольку вне своей специальности он пол­ ный невежда; нельзя счесть и невеждой, поскольку он — «человек науки» и свою порцию мироздания зна­ ет назубок. Приходится признать его сведущим невеж­ дой, а это тяжелый случай, и означает он, что данный господин к любому делу, в котором не смыслит, подой­ дет не как невежда, но с дерзкой самонадеянностью че­ ловека, знающего себе цену.

И, действительно, специалист именно так и по­ ступает. В политике, в искусстве, в общественных

идругих науках он способен выказать первобытное не­ вежество, но выкажет он его веско, самоуверенно и — самое парадоксальное — ни во что не ставя специали­ стов. Обособив, цивилизация сделала его герметичным

исамодовольным, но именно это сознание своей силы

изначимости побуждает его первенствовать и за преде­ лами своей профессии. А значит, и на этом уровне, пре­ дельно элитарном и бесконечно удаленном, казалось бы, от массового человека, сознание остается прими­ тивным и массовым.

Это не общие фразы. Достаточно приглядеться к тому скудоумию, с каким судят, решают и действуют сегодня в искусстве, в религии и во всех ключевых во­ просах жизни и мироустройства «люди науки», а вслед за ними, само собой, врачи, инженеры, финансисты, пре­ подаватели и т. д. Неумение «слушать» и считаться с ав­ торитетом, которое я постоянно подчеркивал в массовом человеке, у этих узких профессионалов достигает апогея. Они олицетворяют, и в значительной мере формируют, современную империю масс, и варварство их — самая непосредственная причина европейского упадка.

С другой стороны, они — нагляднейшая демон­ страция того, как именно в цивилизации прошлого ве­ ка, брошенной на собственный произвол, возникли ро­ стки варварства и одичания.

Непосредственным же результатом узкой и ни­ чем не восполненной специализации стало то, что сего­ дня, когда «людям науки» нет числа, людей «просве-

Раздел 2

ХРЕСТОМАТИЯ ПО КУЛЬТУРОЛОГИИ

И С К У С С Т В О И Х У Д О Ж Е С Т В Е Н Н А Я К А Р Т

Определяя искусство, полагают, что это или подражание природе (Аристотель, Н. Буало), или магический ритуал (К. Леви-Брюль); «образ­ ное мышление» (Г. Гегель, В. Белинский), или игра воображения (Ф. Шиллер, Р. Коллингвуд, Й. Хёйзинга). Возможно,— это «система чув­ ственных объектов, обладающая бесполезностью и произвольностью» (П. Валери). Но как бы ни различны были точки зрения мыслителей на оп­ ределение искусства, смысл его в том, чтобы творящий и, соответственно, воспринимающий могли обнаружить за горизонтом повседневности иные координаты — модели мира и актуализировать их в своем опыте.

Художник подобен пророку. Не случайно греческие философы бы­ ли поэтами (Платон, например), а поэты, художники всех времен ощуща­ ли свое избранничество. Сотворение художественного текста подобно мо­ литве, оно поднимает человека на внутреннюю высоту, с которой дроб­ ный мир видится как единое целое.

Существует множество художественных картин мира. Автор, живущий в определенном хронотопе (мифологическом, религиозном или рациональном), выстраивает свой смысловой мир, в котором эти хроното­ пы причудливо пересекаются и совмещаются. Художественная картина мира оживает в тот момент, когда «другой» (терминология Мих. Бахтина) принимает авторское видение мира как свое и распоряжается им по собст­ венному усмотрению, то есть домысливает, перестраивает и, наконец, присваивает его. Именно так можно понимать выражение М. Цветаевой: «мой Пушкин».

Художественная картина мира не может быть навязана. Насилие со стороны искусства ведет к обоюдному отчуждению: авторский текст не поддается восприятию «другого», а «другой» — избегает общения с ис­ кусством.

Искусство как вид духовной деятельности человека связано с со­ творением личности, с движением от «Я» повседневного к «Я» высше­ му — своей истинной сущности (см., например, работу А. Мелик-Пашаева). Как писал Б. Пастернак, «искусство в объятия первого желающего не па­ дает». Условно можно представить искусство в виде вавилонской башни

(этот образ использует А. Генис в разговоре о современном искусстве) или пирамиды. При этом основание пирамиды будет являть собой «массо­ вое искусство», которое строится вокруг зрителя — потребителя, а вер­ шина — элитарное, «высокое искусство», строящееся вокруг художни­ ка — творца. Не случайно живший еще в V веке Августин Блаженный по­ лагал, что «единственным признаком благородства скоро станет знание литературы». Человек, сознательно идущий путем духовного развития и имеющий желание подняться к вершинам собственного «Я», должен ов­ ладеть базовыми знаниями об искусстве, включающими следующие представления:

•Стиль в искусстве — совокупность главных художественных особенностей в творчестве автора, проявляющихся в выборе те­

мы, идеи, а также изобразительно-выразительных средствах,

висполнении. Например, можно говорить о поэтическом стиле И. Бродского или художественном стиле Леонардо да Винчи. Стилевое единство существует и в культуре определенной эпохи. Например, в культуре XVII века складывается Классицизм как единый большой стиль.

•Язык искусства — совокупность средств и приемов создания художественного образа, опирающаяся на традицию и связанная с определенными видами искусства. Например, язык архитекту­ ры или поэтический язык.

Образ — субъективное видение объективного мира. Воспользу­ емся тезисом М. Бахтина: «Образ должен быть понят как то, что он есть, и как то, что он обозначает». Образная природа искусст­ ва для многих исследователей этой формы культуры выступает

вкачестве ключевого понятия.

Символ — есть знак, через частное представляющий всеобщее. Это своеобразное знаковое замещение определенного культурного порядка. В религиозном искусстве и в искусстве начала XX века (символизм) символ выступает в качестве языка для посвященных.

Искусство постоянно изменяется: изменяются его виды и жанры, обновляются языки и авторские стили. Бесконечно видоизменяются тек­ сты, попадая в новый культурный контекст. «У каждого смысла будет свой праздник возрождения»,— писал М. Бахтин. На удивление совре­ менно звучат сегодня и многие размышления об искусстве, имеющие от­ ношение к иным векам и культурным эпохам. Благодаря этой тенденции искусства к движению у человека сохраняется ощущение мира как вечно

нового и молодого, а оригинальность восприятия побеждает банальность и стандартность.

Тексты, представленные в Хрестоматии, освещают основные про­ блемы искусства и художественной деятельности, такие как: сущность ис­ кусства (см. работы Р. Коллингвуда и П. Валери); традиции и новаторство в искусстве (см. работы Т. Адорно и И. Бродского). Вопрос о таланте и ге­ ниальности разрабатывается в трудах И. Канта, Т. Адорно и современного исследователя А. Мелик-Пашаева. Особый интерес представляют тексты таких авторов, как Ж. П. Сартр, О. Хаксли, Г. Гессе, в которых анализиру­ ется процесс восприятия и выстраиваются типологии «читателя». Худо­ жественные поиски XX века представлены работами В. Брюсова, В. Кан­ динского и других мастеров искусства.

Подбор текстов для Хрестоматии определяется читаемым курсом культурологии для студентов гуманитарных и технических специально­ стей и далеко не полно охватывает весь спектр изучаемых проблем.