Авторитарная личность

Рассмотрим вопрос о той структуре характера, в которой предрассудки заложены на глубинном уровне, — то есть обсудим проблему так называемой авторитарной личности. Как мы знаем, это понятие было введено в научное обращение в 1950 году, и с тех пор отношение к нему меняется почти каждый день — вчера его принимали на ура, сегодня отрицают (8).

Рассмотрим сначала эмоциональные возражения. Авторитарная личность в том виде, как она описана своими открывателями, погружена в липкую патоку ценностных допущений. Авторитарные личности —«плохие парни», напротив, те, кто не авторитарен, — «хорошие парни». Даже название основной шкалы, измеряющей авторитарность, — F-шкала, связана с термином «фашизм», и уже одного этого достаточно; чтобы осудить каждого, кто получил по этой шкале любой балл, кроме абсолютного нуля. Утверждают, что вся эта концепция — не более чем статистический подхалимаж, который позволяют себе круглолицые либералы. Единственный ответ на это утверждение заключается в том, что научная критика должна опираться на более серьезные основания. Тот факт, что ученый предпринял исследование ценностей, и тот факт, что он сам ими обладает, сами по себе не дискредитируют его исследование.

В чем специфика структуры авторитарного характера? Полагают, что это сложный синдром черт личности, сложность описания которого кроется в отсутствии одной центральной организующей черты. Одной из составляющих этого синдрома, очевидно, будет описанный нами вид конформизма, причиной которого являются опасения по поводу статуса; этот вид конформизма, часто называют «авторитарным подчинением». Отcюда проистекает потребность равняться на сильную авторитетную фигуру и искать опору внутри собственной группы. Также имеют место отчетливый национализм, раболепство перед существующими институтами, конвенционализм, морализаторство, потребность в определенности. Все является черным или белым, правильным или неправильным, чистым или грязным; все хорошо либо все плохо. Нет ни полутонов, ни гипотетичности, ни отложенных приговоров. Авторитарная личность ищет уединен¹-ный безопасный остров, где она может противостоять запутанным обстоятельствам жизни при демократии. Центральная тема — власть. «Мы, хорошие люди, должны контролировать их, опасных людей». Нам решать, что нужно иммигрантам и неграм. Учителей не должно заботить, чего хотят дети; независимо от их детских желаний учить нужно тому, что полезно для их душ.

Если проанализировать этот синдром глубже, мы обнаружим сильную, но неосознаваемую тенденцию к подавлению. Хотя молодые люди с выраженной авторитарностью, как правило, изображают преданность и любовь по отношению к своим родителям, исследования указывают значительную подавляемую враждебность. Чрезмерный морализм поведения по сути своей — реактивное формирование, скрывающее темные импульсы. Свойственный авторитарной личности страх перед негритянской или еврейской агрессивностью — просто проекция их собственных враждебных побуждений. Обвинение других групп в аморальности - удобное замещение своего собственного чувства вины. И так далее - в соответствии с теориями Фрейда. Предполагается, что данный синдром закладывается воспитанием в раннем детстве.

Важный аспект синдрома авторитарной личности — слабость понимания самого себя, дефицит интроцептивности, вызванный беспокойством по поводу собственного благополучия в данный момент и неосведомленностью относительно чувств окружающих. Возможно, в этом вина родителей, не поощрявших любопытство ребенка, жестоко наказывавших его за нарушение приличий. Возможно, родители проявляли по отношению к ребенку только условную любовь, что привело его к постоянной боязни быть отвергнутым или оказаться хуже, чем другие. Какова бы ни была причина, эта неуверенность, недостаток понимания, неразвитая сенситивность свойственна многим людям; именно она является основной причиной того, что мы называем склонностью к предрассудкам, обусловленной характером.

Существование синдрома авторитарной личности подтверждено и зультатами множества исследований; не раз отмечалась его тесная связь с тоталитарной идеологией и со склонностью к предрассудкам (9). Это понятие, без сомнения, останется в истории одним из основных психологических открытий века.

Но, как известно, ни одно понятие не является окончательным и совершенным в своей первоначальной формулировке. Анализируя интенсивные споры прошлого десятилетия, нужно обратить особое внимание на два основных изменения (возможно, есть и другие, столь же принципиальные, однако, в рамках данной книги речь пойдет именно об этих двух).

Во-первых, как мы теперь знаем, существуют люди с выраженной авторитарностью, которые при этом не демонстрируют враждебность по отношению к этническим меньшинствам. Наоборот, они могут быть благорасположены к этим меньшинствам. Представитель этой категории может отрицать, что у негров, евреев, мексиканцев или азиатов есть какие-то недостатки. И в то же время этот человек может быть несенситивным, неуверенным и не доверять собственной интуиции — то есть демонстрировать значительную выраженность практически всех переменных, свидетельствующих об авторитарности характера. И, тем не менее, он будет проявлять склонность или пристрастие к аут-группам.

Авторы «Авторитарной личности» не обратили внимания на этот феномен; мы знаем о нем благодаря Рокичу, полагавшему, что и среди людей с «либеральными установками» немало ярко выраженных догматиков. Представителями этого типа являются коммунисты, и таким образом, мы должны принимать во внимание существование «левого авторитаризма» (10).

Профессор Стоффлер часто спрашивал, почему у нас так мало исследований «предрассудков по отношению к предрассудкам». Он имел в виду тот же самый феномен: индивидов, которые столь же иррациональны, нетерпимы и неуравновешенны, сколь и в большей степени изученные нами фанатики. Очевидно, что мы проявляем неумеренную и преувеличенную пристрастность, так же как неумеренное и преувеличенное предубеждение. Принятие этого факта помогает нам осознать то, что не все авторитарные личности — «плохие парни». Оказывается и ты можешь быть авторитарной личностью, даже если у тебя «ангельские» установки.

Второе необходимое уточнение связано с интенсивной критикой F-шкалы (теста, который используется для измерения авторитарности), точнее, с пресловутой тенденцией давать однообразные ответы — ахиллесовой пятой любой опросной методики.

Затруднения вызывает тот факт, что каждый раз, когда вы соглашаетесь с утверждением в F-шкале, вы увеличиваете свою авторитарность. Если вы соглашаетесь с тем, что «подчинение и уважение к авторитетам — самые важные добродетели, которые нужно привить ребенку», вы зарабатываете балл! Если вы соглашаетесь с тем, что «наша жизнь зависит от закулисных интриг политиков больше, чем мы это осознаем», вы зарабатываете еще один балл авторитарности. Иными словами, все утверждения сформулированы таким образом, что согласие с ними всегда означает авторитарность. Только если вы не согласны ни с одним утверждением, у вас есть шанс получить абсолютно «демократический» балл.

Но предположим, что вы вовсе не авторитарны по натуре, а просто дружелюбны и любезны, любите соглашаться с людьми; возможно, вы отвечаете «да» на каждый вопрос, руководствуясь желанием угодить экспериментатору. Возможно, вы и внушаемы, но это отнюдь не означает, что вы авторитарны.

Эта особенность опросника подвергается суровой критике, и в данном контексте следует упомянуть о работе Коча и Кенистона (11). Эти ученые предприняли обширное исследование, в результате которого было выявлено, что некоторые люди имеют устойчивую тенденцию соглашаться почти с любым утверждением, не только в данной шкале, но и в любой другой, независимо от ее содержания. Другие, напротив, имеют обратную установку. Они отрицают каждое утверждение, независимо от его смысла. Коч и Кенистон нарекли эти типы «респондент — вечное Да» и «респондент — вечное Нет».

Оказалось, что «респонденты — вечное Да»» обладают отчетливо выраженной личностной спецификой. Их отличает слабый самоконтроль, стремление к быстрому вознаграждению, тенденция действовать импульсивно, искать изменений, новизны, движения. Также им свойственна некоторая тревожность и подозрительность. «Респондентов — вечное Нет» напротив, отличает чрезмерная сдержанность, сильный и ригидный самоконтроль. Для наших целей важен следующий момент: шкала склонности к ответам «да» — «нет» не коррелирует со шкалой авторитарности. Иными словами, существующая F-шкала, возможно, измеряет различные черты. Одна — «чистая» авторитарность, другая — важная, но не имеющая отношения к нашей проблеме, установка отвечать определенным образом на любой вопрос, независимо от его содержания. Будет ли «да»-тенденция, оцениваемая по многим независимым шкалам (и это было сделано Кочем и Кенистоном), непосредственно коррелировать со склонностью к предрассудкам, мы пока не знаем. На эту тему еще не было проведено ни одного исследования. Если будут обнаружены такого рода корреляции, я думаю, мы откроем четвертый тип конформизма, ведущего к предрассудкам. Мы уже определили поверхностный тип, пpeдставители которого просто предпочитают то, что знакомо; тип, представители которого демонстрируют приверженность к определенному o6разу жизни, исторически сложившимся аспектом которого является дискриминация; и, наконец, тип конформизма, обусловленный беспокойством по поводу статуса, часто говорящий о наличии у человека авторитарного синдрома. Если моя гипотеза верна, то к этим трем типам можно добавить четвертый — «да»-тенденцию. Взятые вместе, они предоставили бы нам адекватные психологические основания для объяснения того, как социальные силы, преломляясь через индивидуальную психику, поддерживают в обществе дискриминационные паттерны.