Теории научения и игра

Главный результат воздействия теории научения и бихевиоризма на психологию игры состоит в том, что этот предмет, как таковой, больше не существует. Позиция, выраженная Шлосбергом в 1948 г., проста и заключается в том, что игра — это полностью неопределенное и научно бесполезное понятие. Игра включает в себя различные виды поведения, которые нужно исследовать раздельно. По словам Шлосберга, некоторые экспериментальные данные по проблеме научения объясняют различные виды игры. Например, на начальных этапах обучения для различения окрашенной лампочки от других, обучаемый будет нажимать на ключ, соответствующий этой лампочке, а также в ответ на включение других лампочек, сходных с ней по цвету или располагающихся рядом. Известно, что в целом дети совершают больше ошибок, чем взрослые. Они хуже различают или проявляют сверхгенерализацию. Шлосберг думал, что точно также можно объяснить и поведение в игре. Щенок, преследующий мяч, реагирует генерализованно на малый движущийся объект. Как правило, действие, которое вознаграждалось пищей, похвалой или другими известными стимулами повторяется, когда присутствуют некоторые условия, в которых происходило первоначальное научение, например, похлопывание по голове послужило для собаки сигналом, чтобы принести мяч своему хозяину. Присутствие хозяина или мяча заставляет ее искать и приносить его, даже только при виде мяча или самого хозяина.

Ребенок может карабкаться на дерево или пытаться удержать в равновесии шар на своем носу, потому что его хвалили за то же самое в прошлом. Предвкушение одобрения за умение, также как и другие выученные социальные стимулы, могут иметь прямое отношение к игре. «Посмотри на меня, мам, посмотри, что я умею делать!» — хорошо известный рефрен, сопровождающий игры маленьких детей. Шлосберг предполагал, что некоторые игры можно объяснить с точки зрения снижения порога возбуждения отдохнувших животных, причем, интенсивность стимула будет слишком слабой для того, чтобы вызвать реакцию у занятых чем-то или усталых животных. Он считал, что некоторые виды игры не входят в разряд поведения, изучаемого этологами.

Точка зрения, что игра не нуждается в специальном объяснении, сверх принятого по поводу поведения вообще, к сожалению, тоже приводит к недостатку экспериментальных данных об условиях, при которых проявляются разные виды игры. Однако возобновление интереса в последние десятилетия к любопытству и роли внимания в научении обещает внести вклад в наши знания еще об одном аспекте игры — игра как реакции на новизну и изменение.

Российская наука и ориентировочный рефлекс

Американские сторонники теории научения в 1930—1940 гг. находились под сильным влиянием двух типов предшествующих исследований: учения об условных рефлексах русских физиологов И. П. Павлова (1849—1936) и И. М. Бехтерева (1857-1927), с одной стороны, и экспериментов с «проблемным ящиком» американца Торндайка (1874—1949) — с другой. Как известно, Павлов при изучении пищеварительной системы собак обнаружил, что безусловный рефлекторный ответ на прием пищи в виде выделения слюны, с повторением ситуации проявляется и при виде пустой миски или даже при звуке шагов служителя, несущего миску. Безусловный рефлекс стал «условным» по отношению к новым раздражителям, которые сигнализируют о пище. Этот эффект, подтвержденный бессчетным числом хорошо поставленных и контролируемых экспериментов, был взят как образец любого научения, от самого простого до наиболее сложного. Если прием пищи сопровождался звуком, то собака выделяла слюну на этот сигнал. Происходила генерализации реакции. Если один звук сочетается с приемом пищи в то время как другой не будет с ней связан, собака научится различать эти звуки. Она будет реагировать только на нужный раздражитель, а новые реакции, если они больше не сопровождаются естественным безусловным раздражителем, постепенно угаснут.

Павлов обнаружил также, что каждый раз, когда появляется что-нибудь новое, сколь бы нерелевантным ситуации оно ни было, это новое будет влиять на все, что делает животное. Как правило, животное остановится, насторожится, навострит уши и повернется в сторону новых раздражителей. Павлов назвал такое поведение рефлексом «Что такое?», считая его основой ориентировки в обстановке и очень важным для укрепления условных связей (или закрепления научения). Этот ориентировочный рефлекс, как он теперь обычно называется, широко изучался в России (Соколов Е. Н., 1958). Реакция на любой новый раздражитель предполагает изменение уровня активации ЦНС при общем торможении текущей деятельности организма и повышение чувствительности к поступающему специфическому сенсорному раздражению для обеспечения максимума информации о нем. Если новый раздражитель не подкрепляется пищей, опасностью или еще чем-то значимым для животного, то реакция ослабевает. Если изменения или значимые события продолжаются, то ориентировочные реакции длятся гораздо дольше. По словам исследователей, именно от ориентировочных реакций зависит различение и выбор раздражителей, которые существенны для формирования любых новых условных связей.

Согласно этой теории, любопытство, исследование и побуждение к исследованию имеют начало в ориентировочных рефлексах как в безусловной реакции на новизну или изменение. Поскольку это означает, что животное может реагировать на стимулы, отличные от тех, которые уже связаны с вознаграждениями или опасностями, то этими «бесцельными» исследованиями среды можно объяснить и некоторые аспекты игры. Однако в то время, когда американские бихевиористы впервые познакомились с работами Павлова, понятие ориентировочного рефлекса еще не заняло должного места в науке о поведении.