4. Содержание целого текста

 

Пропозиции выполняют функции:

-    когнитивные,

-    экспрессивные,

-    аффективные,

-    назывательные,

-    указывающие на действие,

-    контактоустанавливающие.

 

Между рядом стоящими пропозициями возникают отношения:

-    причинные,

-    условные,

-    адвербиальные,

-    констативные

[Wilss 1987].

 

Вот здесь и завязываются пропозициональные отношения целого текста.

 

Пропозиции в представляющем их тексте не разобщены. Напротив, они объединены текстом, причем таким образом, что текст может также трактоваться как некоторая предикация, выросшая из индивидуальных пропозиций: в тексте есть тематическое единство, единая коммуникативная направленность, связанность, членимость, целостность и другие средства, нужные для построения текста как носителя именно содержания. По Фреге, содержание целого текста строится как синтез отношений между суждениями [Baker G.P, Hecker 1984:33], благодаря чему когнитивное понимание можно описать как "анализ отношений между суждениями". Это есть, по Фреге, "логика" текста. Совокупность этих суждений составляет массив взаимосоотносящихся содержаний.

 

В этом массиве взаимосоотносящихся содержаний пропозиции образуют в тексте определенную иерархию - "ментальную репрезентацию содержания в тексте" [Sandford, Garrod 1982:148]. Эта иерархия простирается от низших уровней целого к высшим как набор уровней пропозиций от микропропозиций к макропропозициям. При репродуцировании и при припоминании происходит начинающийся с верхнего уровня поиск, используемый для того, чтобы реконструировать каждую микропропозицию при движении от макропропозиции. Эти процессы одинаковы для слушания и для чтения, в отношении чего имеются надежные экспериментальные данные [Krems, Asenbauer 1987]. Эту иерархию можно трактовать также как:

-    темы,

-    подтемы,

-    микротемы,

-    смысловые единицы -

все эти единицы и элементы дают знание фактов, либо знание теорий [Неволин 1982:82].

 

Соответственно, стратегии процесса когнитивного понимания -

1. Определение тематики текста;

2. Выявление участников ситуации;

3. Обнаружение логических связей в тексте

[Михайлов 1990:42].

 

Построению логических связей при когнитивном понимании текста способствуют, во-первых, фразы "таким образом", "поэтому", "во-вторых" и т.п., во-вторых, маркеры каузальных связей. Такова, например, каузальная связь между словом "выбежать" как обозначением пространственного перемещения и именной группой с локативным значением. Такова же каузальная связь между глаголом "опоздать" и текстовым указанием на причину того, что является денотатом слова "опоздать" - "отклонение от нормы".

 

Подобные явления имеют место и при формировании и понимании фабулы повествовательного текста, в том числе и в художественной литературе - в той части ее чтения, которая осваивается путем когнитивного понимания. Благодаря различным способам вступления в связи фабула может [Ricoeur P. 1983:I:12]:

 

1. Расширяться. Например, это происходит с фабулой "нового романа" сравнительно с фабулой в традиционном понимании.

2. Углубляться. Пробуждается рефлексия над парадигматикой смыслов, происходит номологическая экспликация вместо "повествовательного понимания" (l'intelligence narrative): обычная фабула берется как "поверхностная структура", а в "глубине" лежат какие-то закономерности образования каузальных и иных связей. Фабула в сущности оказывается средством именования этих закономерностей.

3. Обогащаться. Таково обогащение благодаря контраcту между историческим временем и временем художественным, между способом высказывания и высказанными сведениями.

4. Открываться наружу, то есть представлять "мир произведения", его художественную реальность как реальность особую.

 

Художественное повествование богаче информацией в отношении времени - даже в плане искусства композиции - чем повествование историческое. Художественная литература допускает "игру со временем" [там же: 232]. "Нигде кроме как в художественном повествовании автор интриги, "фабулярный мастер" умножает искажения, дающие право раздваивать время на время повествования и время того, о чем повествуется. Получается раздвоение, устанавливаемое и вводимое игрой между способом высказывания и высказыванием в ходе нарративного акта" [там же: 233].

 

Говоря о содержании целого текста, принимаемого за некую макропозицию с совокупной предикацией, необходимо вернуться к тем "функциям", которые рассмотрены в отношении единичной пропозиции. Если делать такой возврат, то надо начать с референциальной функции. В целом тексте референты, в отличие от индивидуальных пропозиций, имеют не лингвистические, а металингвистические функции. Металингвистическая категоризация референтов определяет - с содержательной стороны - целые литературные направления. Референциал (то есть метасодержание) бывает зависящим от обстоятельств (реализм, натурализм) или трансцендентным (романтизм, символизм).

 

Хотя литературные направления содержат заметные различия при категоризации содержаний, все же повествование во всех направлениях имеет некоторую общность: везде есть такие схемы:

1. Схема-система персонажей во взаимодействии.

2. Схема-система стилизированных разговоров.

3. Авторская схема повествования.

[Bruce 1983].

 

Так обстоит дело с референциальностью при ее рассмотрении в целом тексте - цепочке пропозиций сравнительно с референциальностью пропозиции индивидуальной. Что же касается экзистенциальности, то она в целом тексте менее заметна, но все же вычленяется при построении таких ситуативных моделей:

-    есть протагонист Н;

-    есть наличие протагониста в Н;

-    есть действие протагониста во время Н [Morren 1987].

 

Так же реализуются и другие аспекты осмысления содержаний: предикативность, прагматическая функция, установление пресуппозиций, подведение под категорию, выбор онтологии рассмотрения, выбор предмета обсуждения, определение способа чтения, проблематизация - но уже применительно к содержанию целого текста.

 

В рамках каждого отдельно взятого жанра текстов единицы содержания приобретают характер пропозиций, побуждающих читателя рефлектировать над ситуациями, привычными для данного жанра. Например, в трагедии имеет место сюжетная пропозиция: (мифический) самоистребитель истребляет себя орудием самоистребления [Berke 1982:28]. Как мы видим, содержание можно редуцировать до одной элементарной пропозиции, чего, разумеется, нельзя сказать о смыслах, которые редукции не поддаются.