2. Таксономическая функция

 

Указание на наличие содержания в субстанции понимаемого может способствовать и таксономизации понимаемого, что и составляет вторую функцию содержательных предикаций. Когда говорится, что киты относятся к классу млекопитающих, возникает своего рода "таксономическое значение". Таксономизация может иметь и совершенно другой облик: выбор в качестве "нужного здесь" какого-то значения слова из числа многих значений. Установлено [Simpson, Foster 1986], что учащиеся второго класса опознают многозначные слова в произвольном значении (с произвольной референцией), но уже с шестого класса включается Р/М-К над частотностью, и тогда начинают выдвигаться наиболее частотные значения. Очевидно, значения таксономизируются по частотности.

 

Такой же таксономизирующий характер имеют подведения содержаний под тему рассказа или статьи, выведение этого содержания из темы, сравнение содержания с тематически родственными содержаниями. Иногда реципиент старается соотнести все вообще элементарные содержания с какими-то более общими содержаниями - содержаниями как единицами когнитивной деятельности. При этом устанавливается, какое место принадлежит тем или иным актантам. В исследовательской позиции подобное делалось применительно к изобразительным искусствам. Х. Брюг [1968] разделил гравюру А. Дюрера на 4560 квадратов и получил:

 

-    Христос - 569;

-    Христос с Мечом - 11;

-    Христос с книгой - 38;

-    ...;

-    Иоанн - 532;

-    Источники света - 351;

-    Небо - 2083 и т.д.

 

Не презентируя этой работы сознанию, реципиент и в практической позиции, подобную работу все же проделывает, категоризуя, то есть превращая в более крупные единицы мыследействования те общности содержаний, которые имеют больший количественный вес. Так, содержание в повествовании бывает:

 

1. Центральное (костяк сюжета).

2. Поддерживающее (добавление деталей к (1)).

3. Отвлекающее от экспектаций, слишком стандартизированных в силу (1) [Omanson 1982].

 

Разумеется, таксономизирующая функция при введении содержаний реализуется не вполне однородно. Некоторые направления художественного производства сознательно развиваются для увеличения плюрализма усматриваемых содержаний (как, впрочем, и усматриваемых смыслов). Так, "поп-арт наделяет вещи полипредикативными смыслами и значениями от технологического до герменевтического", причем все вещи принимаются за эстетические знаки человеческого бытия [Личковах 1990:212].

 

3. Функция конкретизации предикативности

 

Пропозиции, несущие содержание, включают в себя не только предикации, но и предикативность - "свойственную предложению отнесенность сообщаемого в тот или иной временной и объективно-модальный план" [Лопатин 1990:116]. Содержание каким-то образом опредмечено в пропозициях, и одним из способов опредмечивания оказывается как раз предикативность, которую в свою очередь В.В. Виноградов [1975:227] определяет как "отнесенность высказываемого содержания к реальной действительности, грамматически выражающуюся в категориях модальности (наклонения), времени и лица".

 

В этом высказывании В.В. Виноградова представлена ситуация, состоящая из предметов ("актантов"), их отношений и признаков и пр. Актанты имеют "роли" - агентив (одушевленный активно действующий участник ситуации), элементив (неодушевленный действующий), пациентив (одушевленный объект действия), объектив (неодушевленный объект действия) [Богданов 1977]. Еще есть бенефициатив, результатив, экспериенсив, перцептив, композитив и пр. Иногда насчитывают до 50 таких "ролей". Содержания также категоризуются, образуя метасодержания типа темы, агента, цели, агентивно / пациентивных отношений, временной структуры [Jackendoff 1987].

 

Сильно расширяют сферу функционирования содержаний и дейктическая форма - указание на действительность, отнесенность к референту, а также анафорическая функция - указание на речь [Вольф 1974]. И дейктические, и анафорические средства пробуждают рефлексию, "напоминают" о некотором известном идеальном. Субстанция этого напоминания (сказанное: напоминаемое):

в рефлексивной памяти:

 

Он сказал, что не хочет мороженого.

Коля, мальчик

Художник искал новых тем.

Гоген

 

В таких текстовых ситуациях происходит интендирование того идеального, которому соответствует представление, знание, смыслообразование, решение и пр., отнесенные к представленным в тексте Коле и Гогену. Это идеальное минимально и образует ноэму как минимальную единицу идеального при образовании как содержаний, так и смыслов. Если в языке минимальной единицей значения является сема, то в высказывании минимальная единица есть ноэма [Prieto 1964:99]; она же - минимальная единица содержания [Sabsula 1985:109]. Встречаются ноэмы модальности, ноэмы отрицания, ноэмы аспектуальности, ноэмы утверждения и пр. Если это - непосредственно номинируемое в том, что предицируется, то ноэмы входят в содержание. Если же они участвуют в неноминированном смыслообразовании, то они входят в смысл. В принципе ноэматичность как момент предикативности содержания сопоставима с ноэматичностью как моментом смыслообразования. Иногда трудно отличить ноэму как участницу построения содержания и ноэму при смыслообразовании. Таково, например, "пересказывательное наклонение" ("имперцептив") - особая модальность, наблюдаемая в диалогах такого рода:

 

-    Ты таких вещей не понимаешь.

-    Да? Паршивый осел. Ну, конечно, я их не понимаю!

 

[Литвинов 1986:76], т.е. имплицировано, что "я, по твоему утверждению, таких вещей не понимаю, но ты, во-первых, не прав, во-вторых, не имеешь права так говорить".

 

Это - особая модальность, дающая формы, называемые заглазными, пересказывательными, неочевидными, пудитивными, абсентивными, имперцептивными, косвеными и т.п. Здесь "субъект речи не совпадает с субъектом свидетельства" [там же: 77]. На основе имперцептива существует иногда дочерняя модальность - "адмиратив": "Ты гляди, какой у меня, оказывается, сын". Эти модальности так или иначе возможны в любом языке. Их особенность в том, что импликационность здесь сходна с импликационностью при смыслообразовании, модальная же характеристика сходна со всеми другими модальными характеристиками при реализации предикативности как функции содержания.

 

Все названное и есть понимаемое в рамках когнитивного понимания. обращенного, как правило, на построение содержания. На процессы образования содержаний влияет:

 

1. Вводится ли содержание впервые или возникает из напоминания о предшествующем тексте.

2. Мера предсказуемости появления содержания такого-то.

3. Мера известности данного содержания реципиенту. [Stati, Sorin 1987].

 

Добавим к этому:

 

-    Доказательность: как очевидность, усматриваемость.

-    Достоверность: как предполагаемость, как фанатичность, т.е. как "достоверность в рамках альтернативного мира".

-    Наличие/отсутствие "удивления" как "первой из всех страстей" [Декарт 1950:625].

-    Наличие/отсутствие сомнения как двигателя когнитивного понимания [там же: 282].

 

В. Джеймс [1911] считает, что слова типа "но", "если", "после" и пр. - стимуляторы интеллектуальных чувств, как и слова "будущее", "условный", "отрицание". Следует признать, что все же рефлексия, пробуждаемая такой лексикой, участвует в формировании содержаний - в первую очередь, а смыслов - только на базе использования содержаний. Вообще же почти все смыслы, стоящие за "понятийными категориями" (по Мещанинову, это лишь "функционально-семантические категории" [Бондарко 1967:18]. Самый термин "понятийная категория" не вполне удачен, так как он указывает лишь на сферу мышления. Для того чтобы подчеркнуть, что речь идет о категориях, принадлежащих языку, о языковых средствах выражения и языковой семантике, целесообразно использовать другой термин: "функционально-семантическая категория". Критерием выделения таких категорий является общность семантической функции взаимодействующих элементов разных языковых уровней, наличие известного семантического инварианта в дифференциальных семантических признаках этих элементов" [там же: 18]. Фактически А.В. Бондарко, подчеркивая общность семантической функции единиц, подчеркивает их экстенсиональную потенцию - потенцию инвариантных средств языка строить содержания, что и образует противоположность смыслам как субстанциальным единицам, строящимся посредством языка, но языку не принадлежащим. При смыслообразовании мы можем говорить об этих категориях как метасмысловых, при образовании содержаний - как о функционально-семантических. Среди них - полезная неопределенность, необходимость, возможность, невозможность, а также - "отнесенность": к человеку, ко времени, к пространству. При этом, например, отнесенность к пространству включает "отнесенность к пейзажу", "отнесенность к интерьеру", "место сюжетного действия". В "отнесенность ко времени" входит "поведение персонажа в рамках временной протяженности". Вообще к содержанию относятся "пространственные сообщения", "темпоральные сообщения", передающие некоторую "объективность" [Кухаренко, Томас 1988:85]. Что касается смыслообразования, то здесь категории с теми же именами обозначают лишь "переживаемую идеальность", а не объективную и квазиобъективную реальность. Смыслы, в отличие от содержаний, не предикативны, а только интенциональны, тогда как содержание может интендироваться только в пределах наборов ноэм, репрезентирующих предицируемые свойства. Смысл же не ограничивается ноэмами как наборами: он требует построения новых и новых ситуаций в отношениях между ноэмами и лишь затем интендирует топосы онтологической конструкции человека - всегда индивидуальной "сосредоточенной" (интенсиональной), а вовсе не "рассредоточенной", не всеобщей, отнюдь не открытой в равной мере всем и каждому, то есть не экстенсиональной.