Глава 4. Динамика социального происхождения и становления... Элиты 205

имел тенденцию к увеличению. Несмотря на официальное декларирова­ние КПСС как партии «всего советского народа», а советской власти как народной власти, доступ даже к начальным ступеням властной пирами­ды был для «простых» людей резко ограничен.

Проблема здесь заключается не только в вопросе, могут ли рабочие и колхозники управлять. Эпоха раннего революционного романтизма давно миновала, иллюзии в способностях «кухарок» управлять государ­ством развеялись. Проблема в другом: можно ли решать вопросы государственного управления в эпоху все более усложняющегося произ­водства и расширяющихся социальных взаимосвязей с помощью только «классового сознания» или же требуется масса квалифицированных специалистов? Как видим, вопрос был решен однозначно и окончатель­но в пользу второго варианта. Это не означало, что рабочие и колхозни­ки не могли рекрутироваться во властные структуры, просто им для этого нужно было перестать быть рабочими и колхозниками, приобрес­ти дополнительные знания и навыки.

Происходило несколько странное явление: удельный вес профессий рабочих и колхозников на первой работе будущих представителей политической элиты расширялся от поколения к поколению, а удельный вес профессий рабочих и колхозников, с которых происходил переход на властную работу, оставался устойчиво низким. Только за 1980-е гг. от 33 до 40 % состава будущей элиты должны были поменять профессию, изменить свое социальное положение, перейдя в категорию служащих, а затем — либо войти в состав местной технической, производственно-управленческой элиты, либо выдвинуться из «массы» благодаря личным способностям, знакомству с «власть имущими», старым приятельским связям т. д. Таким образом, уже на «подступах» к власти происходили необратимые изменения в социальном положении претендентов на власть.

Вряд ли такого рода изменения можно оценивать с позиций оценок «плохо-хорошо». Это было неизбежно и обусловлено социальными условиями жизни. Времена раннего индустриализма закончились, и осуществлять власть сразу, непосредственно, без предварительной подготовки было уже невозможно. Местная власть уже не могла только транслировать команды, идущие из Центра. Она должна была выпол­нять и выполняла функции организатора местной жизни, что предпола­гало хотя бы минимальный квалификационный уровень организаторских способностей.

Если проанализировать, из каких профессионально-должностных групп состояли новобранцы тех или иных категорий работников власт­ных структур, то можно отметить несколько достаточно устойчивых явлений. Во-первых, элитные должности заполнялись за счет четырех основных категорий, которые вместе давали от 75 до 100% всего элитного пополнения (исключение — 1960 г., когда их доля составила около 60 %). Это директорат промышленных предприятий, главные специалисты и руководители структурных подразделений предприятий,

206

В. П. Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

руководство колхозов и совхозов (для 1960 г. также и МТС), руководство школ. Председатели исполкомов пополнялись почти исключительно за счет трех первых категорий, четверть состава секретарей райгоркомов формировали работники школ.

Структура пополнения партаппарата менее определенна, хотя и здесь отмечаются некоторые тенденции: устойчиво идет пополнение из рядов руководителей структурных подразделений предприятий и глав­ных специалистов, лидеров общественных организаций, учительства и директората школ. На долю этих групп приходилось более половины пополнения. Для поколений 1960-1975 гг. достаточно велика роль демобилизованных воинов, которые занимали второе место по значи­мости как источник пополнения партаппарата. В дальнейшем по вполне понятным причинам их роль начинает неуклонно снижаться.

Лидеры парторганизаций пополнялись руководителями небольших предприятий (или, что чаще, их заместителями), руководителями струк­турных подразделений предприятий, а также руководителями обще­ственных организаций (до 50 % пополнения). Значимым источником пополнения руководства первичных парторганизаций становятся, с од­ной стороны, инженерно-технические работники, с другой стороны, «простые» рабочие и колхозники. Это, пожалуй, единственная категория работников властных органов, на комплектование которых оказывали влияние «рядовые» трудящиеся.

Аппарат государственных органов имел три основных источника пополнения: линейные руководители предприятий и специалисты, учи­тельство, руководители общественных организаций. Обращает внима­ние резкое возрастание роли первых двух категорий и резкое падение роли демобилизованных воинов.

Можно отметить, что в 1960-1980-х гг. существовала устойчивая структура потоков, по которым шло становление будущей элиты. Она вполне соответствует (по характеру) новой эпохе: советские производ­ственные менеджеры — технократия и агрократия — составили тот костяк власти, вокруг которой формировался аппарат и его политичес­кая бутафория. Очевидно, что руководители предприятий, зарекомен­довавшие себя как руководители, справлявшиеся с планом, получали преимущественное право вхождения во власть. Во всех поколениях РПЭ мы видим группу таких лидеров власти, для которых первая работа в органах политической власти проходила сразу на элитной должности в противовес тем, кому предстоял достаточно длинный и извилистый путь аппаратного восхождения.

Просматривается общая тенденция — такой стремительный рост наблюдался, главным образом, в городах, где, казалось бы, выбор кандидатов на любую властную должность широк, в том числе из аппарата власти. Тем не менее предпочтение при выборе на элитные должности часто отдавалось новобранцам. Можно полагать, что это был своего рода защитный механизм политической системы, не позволяю­щий ей окончательно забюрокрачиваться. «Свежая кровь», вливавшаяся