Глава 3 Региональная номенклатура и политическая элита 149

ском районе Пермской области в 1971-1975 гг. в состав районной номенклатуры были включены бригадиры лесозаготовительных комп­лексных бригад, а в следующей пятилетке они были исключены вместе с мастерами-лесозаготовителями и заведующими внештатными отдела­ми райкомов народного контроля⁴⁶. Когда возникала перенасыщен­ность номенклатуры второстепенными должностями, их исключали, что чаще всего происходило за счет должностей в мелких и малочисленных организациях, неруководящих должностей. Так, в Усольском районе (1971 г.) были исключены из номенклатуры должности пропагандистов, секретарей сельских советов, директоров восьмилетних школ ⁴⁷.

В-третьих, основой изменения номенклатуры могла стать и «мест­ная» инициатива, обусловленная своеобразным пониманием структуры номенклатуры, некомпетентностью и т, д. Такого рода изменения быстро поправлялись вышестоящим партийным комитетом.

Если регулирование отраслевой и должностной структуры можно было провести сравнительно оперативно, то изменение ее «качествен­ных» социально-демографических характеристик было делом сложным и длительным, поскольку требовалось согласование многих параметров во времени, по производствам и формальным процедурам назначения и освобождения работников.

Вспоминая о практике формирования кадрового корпуса в 1980-е гг., один из партийных функционеров отмечает: «Списки кандидатов (в выборные партийные органы.— В. М.) приходилось переделывать десят­ки раз. то количество руководителей выпрет за рамки разнарядки, то женщин не хватает, то какого-нибудь партийного работника некуда всунуть — ведь общее количество строго определено.. А сомнения по поводу того, изберут или не изберут, нам и в голову не приходили, такие варианты были исключением и расценивались как величайшее ЧП со всеми вытекающими последствиями»⁴⁸.

Всего можно выделить пять основных ориентиров в работе с номен­клатурой, которые служили для региональной элиты постоянным источ­ником головной боли: партийность, удельный вес женщин и молодежи, количество лиц с высшим образованием и специалистов народного хозяйства. Не было ни одного постановления ЦК КПСС по кадрам, не говоря о решениях пленумов ЦК КПСС или съездов партии, где бы не подтверждались установки партии на те или иные ориентиры ⁴⁹. Они выполняли многообразные функции, среди которых можно выделить две основных. Первая — структурирование социальных приоритетов при комплектовании номенклатуры. Это предполагало, что при прочих рав­ных условиях (политической преданности режиму, компетентности, деловым качествам и т. д.) предпочтение следовало отдать тем, кто обладал одним или несколькими из этих качеств.

Однако это не означало, что значимость всех кадровых ориентиров была равновелика. Часть из них определяла базовые категории работ­ников, из которых следовало пополнять состав номенклатуры; другие указывали на категории, которые ни при каких условиях не должны

150

В П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг ;

выпадать из поля зрения парткомов, например женщины-руководители. Так, молодая коммунистка с высшим техническим образованием могла бы иметь максимальные шансы на выдвижение, если бы не многочис­ленные обстоятельства, которые серьезно корректировали партийные установки, действовали независимо от воли и желания политической элиты и «обойти» которые не было никакой возможности. Это были образовательный уровень населения, наличие резерва подготовленных кадров, неизбежность креатур республиканского и регионального руко­водства, потребность в сохранении стабильности кадров и т. д. Поэтому реализация политической линии в комплектовании номенклатуры, осо­бенно если старались думать о деле, а не только об отчетности, проходила весьма сложно.

Вторая функция партийных установок заключалась в генерировании социальных механизмов рекрутирования в номенклатуру. Очевидно, что социальными ориентирами КПСС фактически предопределяла набор сфер деятельности и категорий работников, среди которых проводился отбор, а также способов и темпов рекрутирования.

Ориентиры в работе с кадрами не заменяли других требований, выполнявших функцию социально-политических фильтров, заключавшу­юся в ограничении доступа в номенклатуру определенных категорий работников или в полном отсеивании их. Фильтры можно было подраз­делить на абсолютные и относительные. Абсолютные фильтры ставили заслон на продвижение по номенклатурной лестнице определенных категорий населения, причем, чем более ранний исторический период будем рассматривать, тем более жестким будет их действие. Таким фильтром были, например, «неискренность перед партией» (заключав­шаяся в сокрытии компрометирующих фактов из биографии), участие в оппозициях, «связь с врагами народа», выступление против партийного курса в любой форме, серьезное правонарушение и др. К числу относи­тельных фильтров можно отнести возрастные характеристики, результа­ты работы на предыдущей должности, национальность, наличие про­блем в личной жизни и др. К числу важнейших фильтров следует отнести уровень конформности личности, ее умение «играть по правилам», уважение неписаных правил и существующей субординации.

Среди всех параметров, характеризующих номенклатуру, такой по­казатель, как партийность, выдержать было, казалось бы, проще всего. Но здесь существовало немало подводных камней. Для областного центра, крупных городов, промышленных центров решать эту проблему было действительно несложно. Однако для территорий с большим удельным весом малочисленных предприятий и организаций, с низким удельным весом рабочих или высоким удельным весом ИТР, служащих в составе работающих возникали определенные сложности: политика регулирования социального состава КПСС зачастую «мешала» опера­тивному регулированию состава номенклатуры.

Регулирование социального состава партии со второй половины 1930-х гг. претерпело существенные изменения. КПСС все больше

IT ^r*"~

Глава З Региональная номенклатура и политическая элита 151

превращалась в партию служащих. Вступление в кандидаты, в члены КПСС шло преимущественно из рядов служащих. В итоге на 1 января 1953 г. в КПСС насчитывалось (по роду занятий): рабочих —19,5%; крестьян —13,4%; служащих, учащихся и всех остальных — 67,1 %^so. Это не было случайным стечением обстоятельств, это нельзя было объяс­нить только последствиями войны⁵¹, в ходе и после которой многие члены КПСС из рабочих и крестьян изменили свой статус. Это была определенная политическая линия, начало которой было положено в середине 1930-х гг. Тогда всего за три года (1933-1936 гг.) удельный вес рабочих в партии понизился с 40,9 % до 26,4 %, крестьян — с 18,4 % до 12,6%⁵². Руководству КПСС пришлось прилагать значительные усилия, для того чтобы выправить ситуацию. Разрыв между комму­нистами, как правило, служащими, «начальниками», и беспартийной массой становился угрожающим самому существованию советской системы.

Поэтому Н. Хрущев, а еще более Л. Брежнев, проводили жесткую социальную политику при приеме в ряды партии. Ориентация на прием в ряды КПСС рабочих и колхозников помогла на определенный период времени решить проблему отрыва партии от масс. Удалось временно отсрочить раскол общества по социально-политическому признаку (ру­ководители-коммунисты и беспартийная масса), сохранить пополнение элиты за счет «низов» общества.

Однако одновременно были порождены другие проблемы, разре­шить которые в дальнейшем так и не удалось. Дело в том, что рецепты Хрущева - Брежнева по регулированию социального состава партии были рецептами прошедшей эпохи. Они были актуальны для периода ранней индустриализации. В эпоху развертывания научно-технической революции ориентация на прием в партию работников физического труда ослабляла позиции партии в сфере интеллектуального труда, в первую очередь среди инженерно-технических работников. Курс на социальное регулирование партии провоцировал недовольство работ­ников-служащих, чьи шансы на продвижение во властные структуры резко ограничивались.

Социальная база рекрутирования в элиту начинала все больше раскалываться противоречием между работниками, имевшими необхо­димую образовательную и профессиональную подготовку, но не полу­чившими необходимого политического статуса (партийности), и выдви­женцами из рабочих и крестьян, вступивших в партию, но не получивших необходимых профессиональных навыков. Если для периода 1930-1940-х гг. данное противоречие было не столь актуально, поскольку число специалистов было мало, то для 1960-1980-х гг. оно стало значимым. Так, если в 1940 г. специалисты с высшим и средним специальным образованием составляли всего 3,8 % от числа всех занятых в общественном хозяйстве страны, то в 1987 г.— уже 27,3 %⁵³.

Членство в КПСС имело не только политическое, но и социальное измерение. Уже давно было замечено, что уровень партийной прослой-

152

В. П Мохов Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.)

ки в той или иной группе населения зависел от ее квалификационного уровня. Так, поданным за 1965 и 1976/77 гг., она была среди малоквали­фицированных рабочих соответственно 3,7 и 5,8 %, среди квалифициро­ванных рабочих — 12,2 и 12,6 %, среди специалистов — 19,6 и 19,5 %, среди руководителей коллективов осталась на уровне 54,4 %⁵⁴.

Политика преимущественного пополнения КПСС за счет рабочего класса приводила к тому, что люди, которые в силу своих профессио­нальных качеств могли занять номенклатурные должности, фактически лишались этой возможности, если не входили в разнарядку по приему в КПСС. В практике партийной работы тех лет сложился определенный стереотип, согласно которому из среды служащих следовало принимать в партию тех, кто соответствовал определенным социальным парамет­рам (по возрасту, образованию, общественной работе и др.) и был «перспективным» с точки зрения выдвижения на ответственную долж­ность ⁵⁵. Поэтому приходилось мириться с тем, что в коммунистическом государстве не все номенклатурные должности были заняты коммунис­тами. Существовал целый ряд должностных позиций, по которым в состав номенклатуры неизбежно входили беспартийные: председатели сельсоветов, председатели профкомов, комсомольские работники, кад­ры народного образования, культуры.

Существование беспартийных в составе номенклатуры создавало проблему полномочий партийных комитетов в отношении беспартийных руководителей. Это, кстати, было одной из объективных причин, толкав­ших партийные комитеты к увеличению партийной прослойки и расши­рению номенклатуры. В архивных делах хранятся многочисленные ходатайства и секретарей парткомов, и руководителей производствен­ных коллективов с просьбами увеличить квоту на прием служащих в партию. Райкомам приходилось решать сложные задачи, рассчитывая, какому парткому и на сколько возможно увеличить прием служащих, где и как следует увеличить прием рабочих и крестьян.

И дело здесь было не в особой идейности желающих вступить в партию и их руководителей. Для служащих это был способ сделать карьеру, для их начальства — способ стимулирования труда в условиях, когда террор не действовал, а экономические стимулы были под фактическим запретом. Партийность становилась элементом админист­ративного принуждения, способом использования административного потенциала идеологии и идейности, превращения коммунистической идеи в разветвленную систему внеэкономического принуждения.

Проблема партийности имела и еще одну сторону: неизбежно возни­кала «очередь» в партию для лиц руководящего состава или перспектив­ных работников. Райкомы и горкомы должны были идти на разные ухищрения, чтобы обеспечить своевременное вступление в партию «нужных» людей. Однако и отказаться от практики социального регули­рования партии тоже было нельзя, поскольку иное означало бы превра­щение ее в партию интеллигенции и чиновников. А это — социальный и политический крах советской системы.