Рецензии

1

Отзыв

Об автореферате диссертации Александра Сергеевича Александрова

«Язык уголовного судопроизводства», представленной на соискание ученой степени доктора юридических наук (Нижний Новгород, 2003)

Появление диссертации, в которой поставлена фундаментальная теоретическая задача – построение новой междисциплинарной отрасли знаний на стыке юриспруденции и лингвистики, одновременно закономерно, ожидаемо и в то же время неожиданно. Последнее – в силу масштабов замысла и оригинальности и значимости теоретических и практических результатов. Рассмотрим их с точки зрения лингвистики.

Современная наука, взяв на вооружение тезис Г. Гадамера о том, что «…весь наш опыт о мире, о бытии лингвистичен. Мир проявляет себя в языке. Лингвистическое освоение мира абсолютно. Лингвистичность нашего понимания первична ко всему, что воспринято и понимается как существующее», обращается к языку как к феномену, обладающему объяснительной силой в отношении различных явлений социума. Видение известного предмета с новых позиций рождает новое знание, высвечивает в известном предмете такие грани, которые невозможно было бы обнаружить традиционными методами.

Юриспруденция включается в процесс познания своих явлений с помощью языка – в последние годы наблюдается активизация междисциплинарных исследований на стыке права и языка: с одной стороны, изучаются юридическая техника, значительную часть которой представляют лингвистические аспекты (В.М. Баранов), словесные технологии в правотворчестве и правоприменении (Т.В. Губаева), исследуется использование лингвистических познаний в расследовании преступлений (И.В. Заяц), усиливается внимание к лингвистической подготовке юристов (Н.Н. Ивакина), с другой – возникают такие области знаний, как юридическая лингвистика, изучающая юридический аспект языка (Н.Д. Голев), судебное речеведение, интегрирующее знания разных наук для экспертного исследования текстов, вовлеченных в сферу судопроизводства в качестве источников доказательств (Е.И. Галяшина). Новой ступенью в познании права посредством языка явилось создание целостной доктрины о сущности права, согласно которой «в основе «всего юридического» лежат язык и речь».

Связывая онтологию и гносеологию права с языком, А.С. Александров в своей работе «Язык уголовного судопроизводства» предлагает радикально новый взгляд на право и его институты. Право в работе рассматривается как текст, в котором постоянно происходит становление значения – и в процессе создания нормы права, и в процессе правоприменения. Любое правовое явление – будь то закон или судебный процесс – есть текстовое явление, явление речевой коммуникации. Придание праву не просто формы текста, но и сущности текста с его не только допустимой, но и неустранимой многозначностью, игрой, актуализацией разных значений при взгляде с разных точек зрения есть абсолютно новый взгляд на право, которое традиционно рассматривалось как нечто раз и навсегда данное, догматическое, не подлежащее интерпретации. Право (=текст) представляет собой возможность диалога общества с властью, возможность конкурирующих между собой прочтений – право (=текст) подвижно, недогматично, творимо каждый раз заново, оно живет, обрастает новыми смыслами, существует в диалоге. Особенно значимо то обстоятельство, что в диссертационном исследовании А.С. Александрова в правовую деятельность включаются рядовые носители языка – объекты законотворческой и законо-исполнительной деятельности юристов, которые в концепции автора предстают как субъекты. «Право-словие – это значит, что каждый, кто читает закон и понимает его, причастен к творению права» (с. 20). «Понимает» – здесь принципиальный предикат.

Критика традиционного инструменталистского взгляда на язык как средство существования права приводит к принципиально новой категории грамматики права, выражающей систему синтаксических отношений, производящих текст права, функционирующих независимо от его референциального значения. Валентность текста=права, заложенная в его грамматике, позволяет актуализировать потенциальные смыслы текста во время языковых игр, коими являются все формы бытия права, в том числе и судебный процесс.

Поскольку мир права – это мир слова, то и цель судебного процесса в том, чтобы «способствовать общественному миру благодаря торжеству языка над насилием». В свое время П. Рикер назвал эту цель как предел стремления, как идеал, дальнюю перспективу – в работе А.С. Александрова эта цель есть каждодневное бытие права. В суде, где происходит конструирование того, что считать реальностью, главным орудием является язык. Коммуникация, происходящая в зале судебного заседания, конструирующая реальность и интерпретирующая текст закона, позволяет легитимизировать насилие в обществе. Судебные доказательства рассматриваются как речевые события, а сам процесс – как система дискурсивных практик его участников. Ретроспективное познание в судебном процессе происходит в языковой форме, мир категоризуется в языке – создается конвенциональная судебная истина об истории преступления и легитимности наказания.

Использование новой мировоззренческой и методологической основы, возрождение языка в праве позволило А.С. Александрову создать оригинальную теорию сущности права, имеющую важные практические последствия для юриспруденции, а также открывающие для лингвистики новые области исследования.

Таким образом, теоретическая значимость исследования А.С. Александрова заключается в том, что в описание взаимодействия языка и права вводится новая методологическая презумпция. Отечественная юридическая лингвистика традиционно строится на отражательной концепции знака (язык отражает действительность, речь выражает мысли и т.п.). В этой концепции терялась мысль о немотивированности языкового знака. Эта мысль в логике диссертации занимает краеугольное положение: «Знак мотивирован только знаком. Знаки отсылаю к знакам. Право не может быть сличаемо с внешней реальностью в целях верификации…» (с. 19). Выделенное нами «только» является, на наш взгляд, диалектично и сильным, и слабым моментом в логике рецензируемого исследования. Сильным – по указанным выше причинам, слабым – потому что ограничительная частица «только» слишком категорично отрицает отражательную модель, которая имеет такую же онтологическую базу, как и «неотражательная», и обе они гносеологически связаны по принципу дополнительности.

Все сказанное позволяет нам сделать вывод о том, что в исследовании А.С. Александрова получен теоретически и практически значимый научный результат, соответствующий требованиям, которые предъявляются к докторским диссертациям.

Н.Д. Голев^

2

Отзыв