Вопрос 5

П. 8 ст. 339 УПК РФ гласит, что вопросы должны ставиться в понятных присяжным заседателям формулировках. Это означает, что юридические познания представителей обвинения, защиты и суда должны быть облечены в столь доступную для рядового гражданина форму, которая могла бы обеспечить адекватное восприятие и осмысление присяжными заседателями всего того, что происходит в судебном заседании и относится к деянию, в совершении которого обвиняется подсудимый. В отношении вопроса 1 можно сказать, что его текст чересчур объемен (60 строк) и, будучи при этом одним предложением, может быть воспринят только с приложением значительных умственных усилий. Текст перегружен перечислениями похищенных вещей с указаниями марок изделий и стоимости каждой из них. Возможно, это необходимо с юридической точки зрения, об этом мы не имеем возможности судить, но рядовому носителю русского языка, каковым является присяжный заседатель, трудно понять суть рассматриваемого дела, выделить для себя главное, понять вопрос, на который ему предстоит ответить: сказуемые, отражающие суть совершенных деяний, с трудом обнаруживаются среди многочленных рядов однородных дополнений. Вопрос 2.1 вопросного листа, как уже отмечается при ответе на предыдущий пункт запроса, в целом сформулирован с нарушением как языковых норм, так и логических отношений между компонентами содержания, следовательно, не может удовлетворять требованию точности и понятности для читающего. Ответить адекватно на столь неудовлетворительно сформулированный вопрос мог не каждый из присяжных заседателей, различающихся по психологическим установкам и уровню языковой компетенции, к тому же вопрос объединяет в себе несколько фактов, и у кого-то из присяжных могли быть в отношении них разные ответы. Обращает на себя внимание в тексте вопроса №2.1 и слово «забрать», отвечающее на первый взгляд требованию представить юридическое содержание в языковой форме, понятной присяжным заседателям. Однако с точки зрения значения данного слова в общенародном языке, оно не дает присяжным четкого представления о сути совершенного действия: «забрать» определяется толковым словарем как «взять кого-либо, что-либо откуда-либо с собой, к себе» или «присвоить, отнять у кого-либо что-либо против желания» (Словарь русского языка в 4 томах), причем контекстное окружение в данном случае работает на акцентуализацию первого из указанных значений, а не второго, возможно, подразумевавшегося составителями вопросного листа, поскольку глагол «забрать» управляет здесь существительным с предлогом «из» (забрать из дома), в то время как второе значение требует предлога «у» (забрать у кого-либо). Поскольку подсудимый Лобас к тому же не «забрал» сам, а лишь «предложил забрать» что-то, суть совершенных им действий становится для присяжных заседателей еще более расплывчатой. По сути формулировка вопроса не противоречит показаниям самого Лобаса на слушаниях в суде, в соответствии с которыми он собирался попросить сварочный аппарат в доме №8 на время, а к Косюку и Кахцрикяну обратился, чтобы они помогли ему «забрать» из указанного дома эту тяжелую вещь. Получается, что первая часть предложенного присяжным вопроса не вменяет однозначно подсудимому Лобасу ничего противозаконного. То же самое можно сказать и о третьей части вопроса (предоставил информацию о них и месте расположения дома). В контексте показаний Лобаса предоставление данной информации его знакомым, которое он сам и не отрицает, ничего однозначно криминального не содержит: показал дом, в котором есть сварочный аппарат людям, которых намеревался попросить помочь в доставке этого аппарата к месту ремонта его автомобиля. Таким образом, единственным однозначно противоправным действием, упомянутым в тексте вопроса №2.1, оказывается причинение вреда здоровью потерпевших, которое, как показано в ответе на п. 2 запроса, не связано с двумя другими действиями и не относится к подсудимому Лобасу, но без упоминания об этом присяжные могли не понять, почему они вообще должны рассматривать вопрос о виновности Лобаса. Можно прийти к выводу, что формулировка вопроса №2.1 могла воспрепятствовать пониманию присяжными заседателями точного смысла совершенных подсудимым действий (т.е. факта, судьями которого они призваны быть, согласно Комментарию к УПК РФ) и одновременно на эмоциональном уровне сформировать у них впечатление его виновности.