Раздел 1

ПРОБЛЕМЫ ЯЗЫКА И ПРАВА

И ИХ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ИЗУЧЕНИЕ

В РАЗЛИЧНЫХ СТРАНАХ

В.И. Жельвис

БРАНЬ В ЗЕРКАЛЕ ПРАВА: ВЗГЛЯД ИЗ АМЕРИКИ

Общеизвестно, что последнее время проблема сквернословия приобретает все большую значимость в юридическом ключе. Тем не менее российские юристы располагают пока очень небольшими средствами, которые помогли бы четко определить правовые границы этого явления: что считать сквернословием, что безусловно является оскорбительным словоупотреблением, а что ограничено определенными условиями места и времени и т.д. В этом отношении мы, без сомнения, серьезно отстаем от многих стран западного мира, где эти вопросы давно обратили на себя пристальное внимание юристов, филологов, психологов, этно-, социо-, психолингвистов и медиков.

Опыт других стран может, поэтому, оказаться весьма небесполезным. Оглушительное нашествие никем не контролируемого сквернословия и порноизданий, которые легко обнаружить в любом газетном киоске, услышать в кинофильмах и в аудиозаписях заставляет задуматься о необходимости хоть какого-нибудь контроля, и единственным серьезным сдерживающим фактором остается опасение, что цензура в одном месте может легко перекинуться и на любые другие области.

Настоящая статья представляет собой сокращенное изложение части шестой главы книги американского исследователя сквернословия Тимоти Джея (Timothy Jay. Cursing in America. A psycholinguistic study of dirty language in the courts, in the movies, in the schoolyards and on the streets. John Benjamins Publishing Company: Philadelphia/Amsterdam, 1992. Chapter 6. Free Speech and Censorship. P. 195–234). Автор тщательно анализирует правовую сторону вопроса и приводит большое количество фактического материала, изучение которого российскими юристами может оказать им существенную помощь как в решении практических дел, связанных с нарушением чести и достоинства граждан, так и в принятии соответствующих законов, потребность в которых назрела уже давно¹.

***

В какой мере американцы обладают правом говорить и писать то, что им угодно? На каком этапе можно их в этом отношении ограничивать? Данный материал имеет целью показать, каким образом непристойная лексика влияет на нашу речь и какие в этом отношении существуют ограничения. Кинофильмы, аудиозаписи, телефонные разговоры, даже иные слова, которые можно услышать на улице, – все это предмет, подлежащий ограничению, цензуре и другим способам контроля².

Слово «непристойность» (obscenity) представляет собой юридический термин, который порой неправильно используется непрофессионалами для обозначения любой профанной или табуированной лексики. Более точное значение этого термина можно выяснить из текста решений Верховного Суда и постановлений по поводу подобного словоупотребления, которое не является разрешенным и не защищено первой поправкой конституции США³. Определение непристойности не дается, оно динамично, ибо закон страны – это живой организм, который растет, изменяется или развивается с течением времени в соответствии с изменениями в обществе и решениями судебных органов. Цель данной главы состоит в том, чтобы очертить природу соответствующих ограничений, налагаемых на нашу речь, которая во всех остальных случаях является свободной.

За последние 100 лет Верховный Суд вынес ряд решений, ограничивающих речевую деятельность в четырех случаях:

• непристойная речь (obscenity);

• поношение или клевета (defaming or libelous speech);

• слова, провоцирующие насильственные действия (fighting words);

• речь, представляющая непосредственную опасность (that which poses an imminent danger).

Проанализируем каждую из этих групп с точки зрения истории права. В конечном счете нам предстоит составить концепт непристойности, дать ее современную интерпретацию и определить применимость. Необходимо отметить, что обычно понятие «непристойность» ассоциируется с порнографией, поскольку секс связывается с насилием. Хотя юридические решения, касающиеся свободы слова, т.е. языка, также касаются других способов общения – порнографии, кинофильмов, журналов или спектаклей, все же речь и порнография – это разные виды «речи». Порнография per se здесь не рассматривается, и все наши аргументы ограничены языком.

Понятие непосредственной опасности. Судебный процесс «Schenck v. US», давший жизнь понятию непосредственной опасности, был проведен Верховным Судом в 1919 г. На этом процессе рассматривалась законность «Акта о шпионаже» 1917 г. в той его части, где речь шла об ограничениях, накладываемых на антиправительственные антивоенные, высказывания. Судья Холмс исходил из того, что «конгресс имеет право запрещать соответствующие слова, которые используются в таких обстоятельствах, что могут представлять ясную и непосредственную угрозу и нанести существенный ущерб». Далее Холмс продолжал: «Не подлежит защите свобода слова человека, который облыжно закричит «Пожар!» в театре и тем вызовет панику».

Так как речь представляет собой мощное и суггестивное коммуникативное средство, она не должна использоваться так, чтобы наносить ущерб и создавать опасность. За понятием «непосредственная опасность» скрывается стремление защитить невинного и ничего не подозревающего человека от влияния могущественных слов и мыслей. Первоначально это понятие применялось к изложению провокационных политических взглядов, но мнение, что слова могут быть опасными, стало распространяться и на неподобающее поведение и слова, провоцирующие насильственные действия (fighting words).

Поношение и клевета. Здесь речь идет о судебных решениях, принимаемых в гражданских судах, в отличие от законов и решений, касающихся нарушения договоренностей. В данном случае некое лицо требует возмещения ущерба (обычно это определенная сумма денег) с другого лица, обвиняемого в нарушении договоренностей.

О судебных процессах, связанных с клеветой, говорят, когда известное лицо или общественный деятель подвергается поношению и клевете в газете или журнале. Процесс должен возместить ущерб репутации и моральному здоровью истца.

Слова, провоцирующие насильственные действия. Понятие «слова, провоцирующие насильственные действия» возникло со времен процесса «Чаплинский против штата Нью-Гемпшир». В 1942 г. некто Чаплинский распространял литературу «Свидетелей Иеговы» в г. Рочестере, штат Нью-Гемпшир; жители города пожаловались, что он поносит религию, называя ее «рэкетом» (racket), и хотели, чтобы ему это запретили. Позже, после возникших по этому поводу волнений, полиция запретила ему распространять соответствующие листовки. Чаплинский отказался, был арестован, а при аресте заявил полицейскому: «Вы проклятый (damned) фашист, и вся администрация в Рочестере – фашисты». Он был признан виновным в соответствии с законом штата Нью-Гемпшир, где заявлялось, что «официальное обращение к любому человеку на улице или в общественном месте со словами, носящими оскорбительный, насмешливый или раздражающий (annoying) характер, является противозаконным действием». В дальнейшем суд интерпретировал эти слова и выражения как слова, провоцирующие насильственные действия. Позже это понимание ситуации было использовано при аресте протестующих против войны во Вьетнаме, которые обзывали полицейских «свиньями» (pigs).

Ниже мы еще вернемся к проблеме слов, провоцирующих насильственные действия, когда коснемся реально имевшего место процесса.

Непристойная речь. Понятие непристойной речи до последнего времени не фигурировало в судебных решениях. Правда, в масштабах государства и на местах имели место многочисленные судебные постановления. В Верховном Суде можно отметить три решающих процесса. Это «Roth», «Miller» и «Pacifica». До процесса «Roth» американские законы о непристойности были схожи с законами, существовавшими в Англии столетия и в основе своей носившими религиозный характер, в противоположность запретам на чисто сексуальные слова и действия.

Составом преступления непристойность в Америке и Англии была признана в связи с сексуальными материалами, в которых содержались нападки на религию и религиозные убеждения. Многие соответствующие судебные постановления сегодня больше подошли бы к тому, что считается богохульством (profanity or blasphemy)⁴. В американских колониях на протяжении 1700-х гг. не было общего закона, запрещающего богохульства. Единственной колонией, где был определен статус непристойности, был Массачусетс. Оскорбления религии, такие как богохульство (blasphemy) до 1697 г. наказывались смертной казнью. Другим видом наказания было протыкание языка раскаленным железом. В 1662 г. была установлена строгая цензура, но на сексуальных непристойностях она не сосредоточивалась. В Массачусетсе не сохранилось соответствующих письменных свидетельств вплоть до знаменитого процесса «Фанни Хилл» 1821 г., когда было вынесено обвинительное заключение в адрес издателя.

Первый процесс о непристойности в США состоялся в Пенсильвании в 1815 г., а первым штатом, определившим статус непристойности, был Вермонт. На протяжении почти всех 1800-х гг. ни на государственном, ни на штатном уровнях законы о непристойности почти не применялись. Однако когда Энтони Комсток⁵ начал кампанию против распространения непристойной литературы по почте, последовала реакция конгресса, и федеральные законы стали строго исполняться.

Американское понятие непристойности ведет свое начало с XIX в., со времени английского процесса, известного под названием «Regina v. Hicklin». Это определение послужило основой для федерального постановления 1873 г., за которым последовало около тридцати законов штатов. Определение непристойности по «Хиклину» было следующим:

<Нечто следует определить как непристойность>, «…если в намерения того, кто обвиняется в непристойности, входит растление и развращение тех, чей разум подвержен такому аморальному влиянию и в чьи руки соответствующее издание может попасть» (См. доклад Комиссии по непристойности и порнографии, 1970).

Большая часть современных законов, касающихся непристойности, основана на определении, изложенном на процессе «Roth v. US» 1970 г. Там была сделана попытка дать более точное определение непристойности для взрослого населения с тем, однако, чтобы при этом не войти в противоречие с конституцией.

Процесс «Roth» (в 1957 г. по нему была подана апелляция вместе с процессом «Albert») вынудил Верховный Суд впервые составить определение непристойности, которое состояло из трех частей. В дальнейшем это определение было сформулировано в 1966 г. в ходе процесса «Memoirs». Этот процесс был примечателен тем, что вначале он шел в штате Массачусетс. Автор обращает внимание на то, что большая часть недавних полевых и рейтинговых данных взяты им именно там.

Трехчастное определение непристойности, появившееся после процесса «Roth», состояло в следующем. Для определения некого произведения как непристойного необходимо, чтобы:

1) основной темой данного материала было разжигание похоти (prurient interest in sex);

2) он оскорблял современную установку на то, как следует описывать сексуальные действия;

3) он был абсолютно лишен какой бы то ни было общественной значимости.

Вслед за процессом «Roth» состоялось несколько крупных процессов по вопросам непристойности, одним из которых был вышеупомянутый процесс «Memoirs». На этих процессах было отмечено, что определения непристойности, основанные на таких понятиях, как «разжигание похоти», «безусловно непристойный» или «современная установка» слишком расплывчаты и неточны, чтобы ими можно было пользоваться при принятии правовых решений. Тем, кто производит, распространяет или покупает определенные материалы, непонятно, являются ли они непристойными.

В 1969 г. в ходе процесса «Staley v. Georgia» суд выразил сомнение относительно решения в процессе «Roth», где исходили из того, будто ценности, лежащие в основе Первой поправки к Конституции США, препятствуют распространению «непристойных» материалов. В ходе процесса «Stanley» суд постановил, что первая и четырнадцатая⁶ поправки запрещают считать преступлением изготовление и простое владение непристойными материалами. Он пришел к решению, что даже если некий материал отвечает всем требованиям, изложенным в «Roth», обладание этим материалом частным лицом не запрещается конституцией. Другими словами, отдельный гражданин вправе читать или разглядывать, что ему угодно, и это – его право удовлетворять собственные потребности, эмоциональные или интеллектуальные, в пределах своего собственного жилища, даже если материал не имеет общественной значимости или является «непристойным». Постановление, выпущенное весной 1990 г., исключило в данном случае порнографические произведения, в которые вовлечены дети.

В 1973 г. в ходе процесса «Miller» Верховный Суд попытался выработать более практичное и единообразное определение того, что есть непристойное. Трехчастное определение из процесса «Roth» подверглось изменению, потому что оно и в самом деле не работало. Конечным результатом было утверждение, что общественные оценки того, что считать «разжиганием похоти», необязательно должны исходить из общегосударственных оценок; скорее они должны основываться на дефинициях, принятых в данном штате или даже на данной территории. Специфические действия, которые следует считать потенциально непристойными, должны быть определены штатной или федеральной легислатурой, а выражение «абсолютно лишенный какой бы то ни было общественной значимости» заменен на «без серьезной литературной, художественной, политической или научной значимости». В результате решения, принятого в ходе процесса «Miller», теперь следовало учитывать три критерия. Произведение носит непристойный характер в следующих случаях:

1) обычный средний гражданин, руководствующийся современными общественными нормами, найдет, что данное произведение, взятое в целом, взывает к разжиганию похоти;

2) данное произведение описывает или изображает в неоспоримо оскорбительном виде сексуальное поведение, именно таким образом определенное соответствующим штатным или федеральным законом;

3) произведение, взятое в целом, не имеет никакой серьезной литературной, художественной, политической или научной значимости.

Далее, в ходе процесса «Smith» (1977) было решено, что пункт 3 во всех случаях должен носить национально-специфический характер. Другими словами, суд отказался учитывать определения, введенные штатами относительно того, что такое общественные нормы, при принятии решений о непристойности на федеральном уровне. Суд склонялся к мнению, что хотя общественные нормы и могли применяться в соответствии с доктриной иерархии, законы штата могут не учитываться, если они противоречат законам федеральным.

Самым последним процессом, посвященным тому, что можно передавать с помощью электронных информационных средств, был процесс «FCC v. Pacifica». На этом процессе шла речь о радиостанции WBAI в Нью-Йорке, одной из станций компании «Pacifica», которая в дневные часы регулярно передавала песню «Семь грязных слов» Джорджа Карлина. В данном случае суд подтвердил право FCC цензурировать выходящую в эфир речь. «Pacifica таким образом подтвердила тот факт, что СМИ обладают большой силой и оказывают влияние на молодежь. Обратите внимание: постановление «Pacifica» направлено не на непристойность, а на стандарты FCC касательно непристойности радиопередач. Поддержав судебное решение относительно «неприличных» (indecent)⁷, а не непристойных (obscene) программ, суд распространил государственное цензурирование за пределы, установленные в ходе процесса «Miller v. California».

Что можно сказать в заключение о праве американцев на свободу слова? Они действительно в большой степени имеют право выражения любых мыслей. Однако они не имеют права использовать речь для того, чтобы призывать других к насильственным действиям. Они не имеют права на ложные утверждения о других людях с целью нанесения ущерба их репутации (клевета). Они не свободны сообщать слушателям мысли, которые способны создать немедленную угрозу жизни других людей, особенно такие мысли, которые угрожают миру и безопасности, обеспечиваемые государством. И наконец, они не имеют права употреблять сексуально откровенные выражения, т.е. непристойности⁸. Далее. Речь, производимая для нужд общественных электронных или иных коммуникативных каналов, не абсолютно свободна. Необходимо принимать во внимание возраст потенциальных слушателей и время дня. Там, где речь идет о развлекательных программах, киноиндустрия, промышленность, производящая аудиозаписи, телевидение, музыкальные и другие компании, как правило, сами разработали свои методы контроля.