In a low reverence, and began to step backward, bowing at each step. A

prolonged trumpet-blast followed, and a proclamation, 'Way for the high and

mighty, the Lord Edward, Prince of Wales!' High aloft on the palace walls a

long line of red tongues of flame leaped forth with a thunder-crash; the

massed world on the river burst into a mighty roar of welcome; and Tom

Canty, the cause and hero of it all, stepped into view, and slightly bowed his

princely head.

He was 'magnificently habited in a doublet of white satin, with a front-piece of

purple cloth-of-tissue, powdered with diamonds, and edged with ermine. Over

this he wore a mantle of white cloth-of-gold, pounced with the triple-feather

crest, lined with blue satin, set with pearls and precious stones, and fastened

with a clasp of brilliants. About his neck hung the order of the Garter, and

several princely foreign orders'; and wherever light fell upon him jewels

responded with a blinding flash. O, Tom Canty, born in a hovel, bred in the

gutters of London, familiar with rags and dirt and misery, what a spectacle is

this!

CHAPTER X (Глава десятая)

The Prince in the Toils (Мытарства принца)

WE left John Canty dragging the rightful prince (мы оставили Джона Кэнти,

когда он тащил истинного принца) into Offal Court (в Тупик отбросов), with a

noisy and delighted mob at his heels (с шумной и радостной толпой у его пят,

каблуков = смотрящей им вслед). There was but one person in it (был только

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

125

один человек в ней /толпе/) who offered a pleading word for the captive

(который вступился: «внес защищающее слово» за пленника), and he was not

heeded (и на него не обратили внимания; to heed — обращать внимание,

учитывать, слушаться); he was hardly even heard (он был едва ли даже

услышан), so great was the turmoil (так велик был шум). The prince continued to

struggle for freedom (принц продолжал бороться за свободу), and to rage

against the treatment (и восставать против обращения) he was suffering

(которое он выносил), until John Canty lost what little patience was left in him

(пока Джон Кэнти не потерял то малое терпение, которое оставалось в нем; to

lose — терять; to leave — оставлять), and raised his oaken cudgel (и поднял

свою дубовую дубину) in a sudden fury (во внезапной ярости) over the prince's

head (над головой принца). The single pleader for the lad (единственный

защитник юноши) sprang to stop the man's arm (прыгнул, чтобы остановить

его руку; to spring — прыгать), and the blow descended upon his own wrist (и

удар опустился на его собственное запястье). Canty roared out (Кэнти

прорычал):

'Thou'lt meddle, wilt thou (ты хочешь вмешаться; wilt — устар. вместо will)?

Then have thy reward (тогда получай по заслугам: «получай твое

вознаграждение»).'

His cudgel crashed down upon the meddler's head (его дубина с грохотом

рухнула на голову вмешавшегося); there was a groan (там был = раздался

стон), a dim form sank to the ground among the feet of the crowd (слабое тело

упало на землю между ног толпы; to sink — погружаться, тонуть), and the

next moment it lay there in the dark alone (и в следующее мгновение оно

лежало там в темноте одно). The mob pressed on (толпа наседала), their

enjoyment nothing disturbed by this episode (их веселье совершенно не

нарушенное этим происшествием).

Presently the prince found himself in John Canty's abode (вскоре принц нашел

себя = оказался в жилище Джона Кэнти), with the door closed against the

outsiders (с дверью, закрытой от чужаков; against — против). By the vague

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

126

light of a tallow candle (при тусклом свете сальной свечи) which was thrust into

a bottle (которая была вставлена в бутылку; to thrust — толкнуть, засунуть),

he made out the main features of the loathsome den (он рассмотрел черты

отвратительной трущобы), and also of the occupants of it (и также жителей ее).

Two frowsy girls and a middle-aged woman (две неряшливые девочки и

среднего возраста женщина) cowered against the wall in one corner (съежились

у стены в углу), with the aspect of animals habituated to harsh usage (с видом

животных, привыкших к грубому обращению), and expecting and dreading it

now (и ожидающих и страшащихся его сейчас). From another corner stole a

withered hag (из другого угла выползла дряхлая карга; to steal — красть(ся))

with streaming gray hair and malignant eyes (с развевающимися седыми

волосами и злобными глазами). John Canty said to this one (Джон Кэнти сказал

ей):

'Tarry (обожди)! There's fine mummeries here (тут чудесный балаган; mummery

— рождественская пантомима; маскарад). Mar them not till thou'st enjoyed

them (не прерывай его, пока не насладишься им; to mar — искажать,

портить; ‘st = hast — устар. вместо have); then let thy hand be heavy as thou

wilt (тогда позволь своей руке быть (такой) тяжкой, как ты захочешь). Stand

forth, lad (встань-ка тут, парень). Now say thy foolery again (теперь скажи свои

глупости снова), an thou'st not forget it (если ты не забыл их). Name thy name

(назови твое имя). Who art thou? (кто ты).

patience [`peıS(ə)ns], oaken [`əuk(ə)n], feature [`fi:tSə]

WE left John Canty dragging the rightful prince into Offal Court, with a

noisy and delighted mob at his heels. There was but one person in it who

offered a pleading word for the captive, and he was not heeded; he was hardly

even heard, so great was the turmoil. The prince continued to struggle for

freedom, and to rage against the treatment he was suffering, until John Canty

lost what little patience was left in him, and raised his oaken cudgel in a

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

127

sudden fury over the prince's head. The single pleader for the lad sprang to

stop the man's arm, and the blow descended upon his own wrist. Canty

roared out:

'Thou'lt meddle, wilt thou? Then have thy reward.'

His cudgel crashed down upon the meddler's head; there was a groan, a dim

form sank to the ground among the feet of the crowd, and the next moment it

lay there in the dark alone. The mob pressed on, their enjoyment nothing

disturbed by this episode.

Presently the prince found himself in John Canty's abode, with the door

closed against the outsiders. By the vague light of a tallow candle which was

thrust into a bottle, he made out the main features of the loathsome den, and

also of the occupants of it. Two frowsy girls and a middle-aged woman

cowered against the wall in one corner, with the aspect of animals habituated

to harsh usage, and expecting and dreading it now. From another corner stole

a withered hag with streaming gray hair and malignant eyes. John Canty said

to this one:

'Tarry! There's fine mummeries here. Mar them not till thou'st enjoyed them;

then let thy hand be heavy as thou wilt. Stand forth, lad. Now say thy foolery

again, an thou'st not forget it. Name thy name. Who art thou?'

The insulted blood mounted (оскорбленная кровь поднялась) to the little prince's

cheek once more (к щекам маленького принца снова) and he lifted a steady and

indignant gaze (и он поднял твердый и негодующий взгляд на) to the man's face

(на лицо этого человека), and said (и сказал):

''Tis but ill-breeding in such as thou (это только невоспитанность в таком, как

ты) to command me to speak (приказывать мне говорить). I tell thee now (я

говорю тебе сейчас), as I told thee before (как я сказал тебе прежде), I am

Edward, Prince of Wales (я Эдуард, принц Уэльский), and none other (и никто

другой).'

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

128

The stunning surprise of this reply (ошеломляющая удивительность этого

ответа) nailed the hag's feet to the floor (пригвоздило ноги ведьмы к полу; foot

— нога, ступня) where she stood (где она стояла; to stand — стоять), and

almost took her breath (и почти забрало дыхание = лишило ее дыхания; to take

— брать). She stared at the prince in stupid amazement (она уставилась на

принца в глупом удивлении), which so amused her ruffianly son (которое так

позабавило ее хулигана-сына; ruffianly — хулиганский) that he burst into a roar

of laughter (что он разразился смехом; roar — рев). But the effect upon Tom

Canty's mother and sisters was different (но действие на мать и сестер Тома

Кэнти был иным). Their dread of bodily injury (их страх телесного

повреждения) gave way at once to distress (дал место: «путь» сразу же печали)

of a different sort (другого рода). They ran forward with woe and dismay in their

faces (они выбежали вперед с горем и испугом на лицах; to run — бежать),

exclaiming (восклицая):

'Oh, poor Tom, poor lad (о, бедный Том, бедный мальчуган)!'

The mother fell on her knees before the prince (мать упала на колени перед

принцем; to fall — падать), put her hands upon his shoulders (положила свои

руки на его плечи; to put — класть), and gazed yearningly into his face through

her rising tears (и взглянула тоскливо на его лицо сквозь подступающие

слезы; to rise — подниматься). Then she said (затем она сказала):

'Oh, my poor boy (о, мой бедный мальчик)! thy foolish reading hath wrought its

woeful work at last (твое глупое чтение совершило свою горестную работу

наконец; wrought — устар. вместо worked от to work — работать), and ta'en

thy wit away (и отняло у тебя твой ум; ta’en = taken от to take — брать). Ah

(ах)! why didst thou cleave to it when I so warned thee 'gainst it (почему ты

остался преданным этому /делу/, когда я так предупреждала тебя против

этого; to cleave — привязаться, хранить верность = to cling)? Thou'st broke

thy mother's heart (ты разбил мое материнское сердце; to break — ломать,

бить, портить).'

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

129

The prince looked into her face (принц взглянул на ее лицо), and said gently (и

сказал мягко):

'Thy son is well and hath not lost his wits (твой сын в порядке и не потерял

разум), good dame (добрая дама). Comfort thee (успокойся); let me to the palace

where he is (пустите меня во дворец, ге он находится), and straightway will the

king my father restore him to thee (и тут же король, мой отец, вернет его тебе).'

'The king thy father (король, твой отец)! Oh, my child (о, мое дитя)! unsay these

words (возьми назад эти слова) that be freighted with death for thee (которые

угрожают смертью тебе), and ruin for all that be near to thee (и разрушением

всему, что близко тебе). Shake off this gruesome dream (стряхни с себя это

ужасное сновидение). Call back thy poor wandering memory (призови обратно

свою бедную блуждающую память). Look upon me (взгляни на меня). Am not

I thy mother that bore thee (разве я не мать, которая родила тебя; to bear —

рождать), and loveth thee (и любит тебя)?'

The prince shook his head (принц покачал своей головой), and reluctantly said

(и неохотно сказал):

'God knoweth I am loath to grieve thy heart (ведает Бог, что я не хочу огорчать

твое сердце); but truly have I never looked upon thy face before (но воистину я

никогда не смотрел на твое лицо прежде). '

The woman sank back to a sitting posture on the floor (женщина опустилась

назад в сидячее положение на полу), and, covering her eyes with her hands (и

закрыв глаза руками), gave way to heartbroken sobs and wailings (дала дорогу

горестным рыданиям и воплям).

'Let the show go on (пусть шоу продолжается)!' shouted Canty (крикнул

Кэнти). 'What, Nan (ну как, Нэн)! what, Bet (ну как, Бет)! Mannerless wenches

(неотесанные девчонки)! will ye stand in the prince's presence (встанете ли вы в

присутствии принца)? Upon your knees (на колени), ye pauper scum (вы,

нищенское отродье), and do him reverence (и отвесьте ему поклоны)!'

He followed this with another horse-laugh (он продолжил = за этим последовал

еще один приступ лошадиного смеха = грубого хохота). The girls began to

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

130

plead timidly for their brother (девушки начали вступаться осторожно за своего

брата); and Nan said (и Нэн сказала):

'An thou wilt but let him to bed (только позволь ему /пойти/ в кровать = спать),

father (отец), rest and sleep will heal his madness (отдых и сон излечит его

безумие); prithee, do (прошу тебя, сделай /так/).'

'Do, father (сделай, отец),' said Bet (сказала Бет); 'he is more worn than is his

wont (он более измотан, чем он привык: «есть его привычка»; to wear —

носить, изнурять). To-morrow will he be himself again (завтра он будет самим

собой снова), and will beg with diligence (и будет попрошайничать с рвением),

and come not empty home again (и не придет пустой = с пустыми руками

домой снова).'

breath [breθ], wander [`wOndə], diligence [`dılıGəns]

The insulted blood mounted to the little prince's cheek once more, and he

lifted a steady and indignant gaze to the man's face, and said:

''Tis but ill-breeding in such as thou to command me to speak. I tell thee now,

as I told thee before, I am Edward, Prince of Wales, and none other.'

The stunning surprise of this reply nailed the hag's feet to the floor where she

stood, and almost took her breath. She stared at the prince in stupid

amazement, which so amused her ruffianly son that he burst into a roar of

laughter. But the effect upon Tom Canty's mother and sisters was different.

Their dread of bodily injury gave way at once to distress of a different sort.

They ran forward with woe and dismay in their faces, exclaiming:

'Oh, poor Tom, poor lad!'

The mother fell on her knees before the prince, put her hands upon his

shoulders, and gazed yearningly into his face through her rising tears. Then

she said:

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

131

'Oh, my poor boy! thy foolish reading hath wrought its woeful work at last,

and ta'en thy wit away. Ah! why didst thou cleave to it when I so warned thee

'gainst it? Thou'st broke thy mother's heart.'

The prince looked into her face, and said gently:

'Thy son is well and hath not lost his wits, good dame. Comfort thee; let me to

the palace where he is, and straightway will the king my father restore him to

thee.'

'The king thy father! Oh, my child! unsay these words that be freighted with

death for thee, and ruin for all that be near to thee. Shake off this gruesome

dream. Call back thy poor wandering memory. Look upon me. Am not I thy

mother that bore thee, and loveth thee?'

The prince shook his head, and reluctantly said:

'God knoweth I am loath to grieve thy heart; but truly have I never looked

upon thy face before.'

The woman sank back to a sitting posture on the floor, and, covering her eyes

with her hands, gave way to heartbroken sobs and wailings.

'Let the show go on!' shouted Canty. 'What, Nan! what, Bet! Mannerless

wenches! will ye stand in the prince's presence? Upon your knees, ye pauper

scum, and do him reverence!'

He followed this with another horse-laugh. The girls began to plead timidly

for their brother; and Nan said:

'An thou wilt but let him to bed, father, rest and sleep will heal his madness;

prithee, do.'

'Do, father,' said Bet; 'he is more worn than is his wont. To-morrow will he be

himself again, and will beg with diligence, and come not empty home again.'

This remark sobered the father's joviality (это замечание отрезвило веселость

отца), and brought his mind to business (и обратило его ум к делу; to bring —

приносить). He turned angrily upon the prince (он повернулся злобно к

принцу), and said (и сказал):

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

132

'The morrow must we pay two pennies to him that owns this hole (завтра должны

мы заплатить два пенни тому, кто владеет этой дырой); two pennies mark ye

(два пенни, заметь) — all this money for a half-year's rent (все эти деньги в

качестве аренды за полгода), else out of this we go (иначе вон отсюда мы

уходим = должны будем уйти). Show what thou'st gathered with thy lazy

begging (покажи, что ты собрал своим ленивым попрошайничеством).'

The prince said (принц сказал):

'Offend me not with thy sordid matters (не оскорбляй меня своими корыстными

разговорами; matter — предмет /разговора/). I tell thee again I am the king's

son (я говорю тебе опять, что я сын короля).'

A sounding blow (звонкий удар) upon the prince's shoulder (по плечу принца)

from Canty's broad palm (от широкой ладони Кэнти) sent him staggering into

good-wife Canty's arms (отправил его катящимся в руки жены Кенти), who

clasped him to her breast (которая прижала его к груди), and sheltered him from

a pelting rain of cuffs and slaps (и укрыла его от хлещущего града пинков и

ударов) by interposing her own person (подставив саму себя).

The frightened girls retreated to their corner (испуганные девочки вернулись в

свой угол); but the grandmother stepped eagerly forward to assist her son (но

бабушка выступила нетерпеливо, чтобы помочь сыну). The prince sprang away

from Mrs. Canty (принц отпрыгнул от миссис Кенти), exclaiming

(воскликнув):

'Thou shalt not suffer for me, madam (вы не должны страдать из-за меня,

мадам). Let these swine do their will upon me alone (пусть эти свиньи

исполняют свои желания на мне одном).'

This speech infuriated the swine (эта речь взбесила свиней) to such a degree (до

такой степени) that they set about their work without waste of time (что они

принялись за работу без потери времени). Between them they belabored the boy

(между собой они отколошматили мальчика) right soundly (очень сильно), and

then gave the girls and their mother a beating (а затем задали девушкам и их

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

133

матери побоев) for showing sympathy for the victim (за проявление сочувствия

жертве).

'Now (теперь),' said Canty (скзал Кэнти), 'to bed, all of ye (в постель, все вы).

The entertainment has tired me (это развлечение утомило меня).'

The light was put out (свет был выключен), and the family retired (и семья легла

спать: «удалилась»). As soon as the snorings of the head of the house and his

mother (как только храп главы дома и его матери) showed that they were asleep

(показал, что они спали), the young girls crept (молодые девушки проползли;

to creep — ползти) to where the prince lay (туда, где лежал принц; to lie —

лежать), and covered him tenderly from the cold with straw and rags (и укрыли

его нежно от холода соломой и тряпьем); and their mother crept to him also (и

их мать подползла к нему тоже), and stroked his hair (и гладила его волосы),

and cried over him (и плакала над ним), whispering broken words of comfort and

compassion in his ear the while (шепча несвязные слова жалости и сочувствия

ему одновременно; the while — в то время как). She had saved a morsel for him

to eat also (она сберегла кусочек для него, чтобы съесть также); but the boy's

pains had swept away all appetite (но боль мальчика уничтожила весь аппетит;

to sweep — (с)мести; уничтожить) — at least for black and tasteless crusts (по

крайней мере, к черным и безвкусным коркам). He was touched (он был

тронут) by her brave and costly defense of him (ее храброй и дорого ей

обошедшейся защиты его), and by her commiseration (и ее состраданием); and

he thanked her in very noble and princely words (и он поблагодарил ее очень

благородныим и достойными принца словами), and begged her to go to sleep

and try to forget her sorrows (и попросил ее пойти спать и попытаться забыть

ее огорчения). And he added that the king his father would not let her loyal

kindness and devotion go unrewarded (и он добавил, что его отец, король, не

позволит ее верноподданной доброте и преданности остаться

невознагражденными). This return to his 'madness' (это возвращение к его

«безумству») broke her heart anew (разбило ее сердце снова), and she strained

him to her breast (и она прижимала к груди) again and again (снова и снова) and

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

134

then went back (и затем ушла обратно), drowned in tears (утонувшая в слезах),

to her bed (в свою постель).

breast [brest], compassion [kəm`pжS(ə)n], unrewarded [Anrı`wO:did]

This remark sobered the father's joviality, and brought his mind to business.

He turned angrily upon the prince, and said:

'The morrow must we pay two pennies to him that owns this hole; two pennies

mark ye — all this money for a half-year's rent, else out of this we go. Show

what thou'st gathered with thy lazy begging.'

The prince said:

'Offend me not with thy sordid matters. I tell thee again I am the king's son.'

A sounding blow upon the prince's shoulder from Canty's broad palm sent

him staggering into good-wife Canty's arms, who clasped him to her breast,

and sheltered him from a pelting rain of cuffs and slaps by interposing her

own person.

The frightened girls retreated to their corner; but the grandmother stepped

eagerly forward to assist her son. The prince sprang away from Mrs. Canty,

exclaiming:

'Thou shalt not suffer for me, madam. Let these swine do their will upon me

alone.'

This speech infuriated the swine to such a degree that they set about their

work without waste of time. Between them they belabored the boy right

soundly, and then gave the girls and their mother a beating for showing

sympathy for the victim.

'Now,' said Canty, 'to bed, all of ye. The entertainment has tired me.'

The light was put out, and the family retired. As soon as the snorings of the

head of the house and his mother showed that they were asleep, the young

girls crept to where the prince lay, and covered him tenderly from the cold

with straw and rags; and their mother crept to him also, and stroked his hair,

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

135

and cried over him, whispering broken words of comfort and compassion in

his ear the while. She had saved a morsel for him to eat also; but the boy's

pains had swept away all appetite — at least for black and tasteless crusts. He

was touched by her brave and costly defense of him, and by her

commiseration; and he thanked her in very noble and princely words, and

begged her to go to sleep and try to forget her sorrows. And he added that the

king his father would not let her loyal kindness and devotion go unrewarded.

This return to his 'madness' broke her heart anew, and she strained him to

her breast again and again and then went back, drowned in tears, to her bed.

As she lay thinking and mourning (пока она лежала, думая и скорбя), the

suggestion began to creep into her mind (предположение начало закрадываться

в ее ум) that there was an undefinable something (что было что-то

неопределенное) about this boy (в этом мальчике) that was lacking (чего

недоставало) in Tom Canty (в Томе Кэнти), mad or sane (сумасшедшем или

здоровом). She could not describe it (она не могла описать это), she could not

tell just what it was (она не могла сказать, что это было), and yet her sharp

mother-instinct (и все же ее острый материнский инстинкт) seemed to detect it

and perceive it (касалось, опознал и воспринял его). What if the boy were really

not her son, after all (что если мальчик действительно был не ее сын, в конце

концов)? Oh, absurd (ох, это абсурд)! She almost smiled at the idea (она почти

улыбнулась этой мысли), spite of her griefs and troubles (несмотря на тревоги и

горести). No matter (неважно), she found that it was an idea that would not

'down' (она обнаружила, что это была такая мысль, которая никак не

проходила), but persisted in haunting her (но продолжала преследовать ее). It

pursued her (она преследовала ее), it harassed her (она тревожила ее), it clung to

her (она липла к ней; to cling — липнуть, льнуть), and refused to be put away or

ignored (и отказывалась быть отложенной в сторону или игнорированной). At

last she perceived (наконец она осознала) that there was not going to be any

peace for her (что не будет ей никакого покоя) until she should devise a test

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

136

(пока она не изобретет способ проверки) that should prove (которая должна

доказать), dearly and without question (дорого и без (дальнейших) вопросов),

whether this lad was her son or not (был этот мальчик ее сыном или нет), and so

banish these wearing and worrying doubts (и таким образом отогнать эти

надоедливые и беспокоящие сомнения). Ah, yes (ах, да), this was plainly the

right way out of the difficulty (это был точно правильный путь из этой сложной

ситуации); therefore (поэтому), she set her wits to work at once (она принялась

думать сразу же) to contrive that test (чтобы придумать эту проверку). But it

was an easier thing to propose than to accomplish (но это было легче

планировать, чем достигнуть). She turned over in her mind (она прокручивала

в голове) one promising test after another (один многообещающий способ

проверки за другим; to promise — обещать), but was obliged (но была

вынуждена) to relinquish them all (отмести их все) — none of them were

absolutely sure (ни один из них не был абсолютно верным), absolutely perfect

(абсолютно совершенным); and an imperfect one could not satisfy her (а

несовершенный не мог удовлетворить ее). Evidently she was racking her head

in vain (очевидно, она ломала голову напрасно; to rack — вздергивать на

дыбу; мучить, пытать; раздирать душу) — it seemed manifest (казалось

очевидным) that she must give the matter up (что она должна бросить эту

затею; to give up — бросить привычку, затею, сдаться). While this depressing

thought (пока эта гнетущая мысль) was passing through her mind (проходила

через ее ум), her ear caught the regular breathing (ее ухо уловило равномерное

дыхание) of the boy (мальчика), and she knew he had fallen asleep (и она

поняла, что он заснул). And while she listened (и пока она слушала), the

measured breathing was broken by a soft, startled cry (мерное дыхание было

прервано мягким, испуганным криком), such as one utters in a troubled dream

(как те, как человек: «один» издает в беспокойном сне). This chance

occurrence furnished her instantly with a plan (эта случайность предоставила ей

сразу план) worth all her labored tests combined (который стоил всех ее

выдуманных проверок вместе взятых). She at once set herself feverishly, but

Мультиязыковой проект Ильи Франка www.franklang.ru

137

noiselessly, to work to relight her candle (она сразу же принялась лихорадочно,

но бесшумно вновь зажигать свечу), muttering to herself (бормоча себе под

нос: «к себе»), 'Had I but seen him then (если бы я только увидела его тогда), I

should have known (я бы сразу узнала)! Since that day (с того дня), when he was

little (когда он был маленький), that the powder burst in his face (когда порох

взорвался у него перед лицом), he hath never been startled of a sudden out of his

dreams or out of his thinkings (он никогда не просыпался ото сна или мыслей),

but he hath cast his hand before his eyes (но он всегда вскидывал руку перед

глазами = прикрывал глаза рукой), even as he did that day (точно так, как он

сделал в тот день), and not as others would do it (и не так, как другие сделали

бы), with the palm inward (ладонью внутрь), but always with the palm turned

outward (но всегда ладонью наружу) — I have seen it a hundred times (я видела

это сотню раз), and it hath never varied nor ever failed (и это никогда не

изменялось, и никогда не исчезало). Yes, I shall soon know now (да, теперь я

скоро (все) узнаю)!

refuse [rı`fju:z], feverishly [`fi:vərıSlı], furnish [`fə:nıS]

As she lay thinking and mourning, the suggestion began to creep into her

mind that there was an undefinable something about this boy that was lacking