Память имеет свое

местонахождение

в мозгу и во всех

органах, которые

передают идеи

Мы только что видели, что память имеет свое местонахождение главным образом в мозгу; мне кажется, что она имеет его и во всех органах наших ощущений; ибо она должна иметь его везде, где есть окказиональная при­чина идей, которые мы вспоминаем. Если для того, чтобы дать нам идею в первый раз, нужно было, чтобы чувства воздействовали на мозг, то воспоминание об этой идее, ка­жется, никогда не будет более отчетливым, нежели тогда, когда мозг в свою очередь будет воздействовать на чувства. Значит, этот обмен действиями необходим для того, чтобы вызвать идею прошлого ощущения, так же как он необхо­дим для того, чтобы вызвать актуальное ощущение. В са­мом деле, мы, например, не можем представить себе какую-нибудь фигуру лучше, чем тогда, когда наши руки вновь принимают ту самую форму, которую их заставило принять осязание. В подобном случае память говорит с нами, так сказать, на языке действия.

Память о мелодии, исполняемой на каком-либо инстру­менте, имеет свое местонахождение в пальцах, в ухе и в мозгу: в пальцах, которые усвоили привычку совершать движения в определенной последовательности; в ухе, кото­рое судит пальцы и в случае надобности управляет ими только потому, что оно со своей стороны усвоило привычку совершать движения в другой последовательности, и в моз­гу, который усвоил привычку последовательно прини­мать формы, точно соответствующие формам пальцев и ушей.

Легко заметить привычки, приобретенные пальцами: невозможно так же наблюдать привычки ушей; еще менее доступны наблюдению привычки мозга, но аналогия дока­зывает, что они существуют.

Разве можно было бы знать язык, если бы мозг не приоб­ретал привычек, которые соответствовали бы привычкам ушей, чтобы его слышать, привычкам губ, чтобы на нем говорить, привычкам глаз, чтобы на нем читать? Память о языке не находится, следовательно, исключительно в при­вычках мозга — она находится и в привычках органов слуха, речи и зрения.

Объяснение сновидений

Следуя принципам, которые я только что изложил, было бы легко объяс­нить сновидения. Ибо идеи, которые мы имеем во сне, достаточно похожи на то, что исполняет органист, когда в момент рассеянности он предоставляет своим пальцам действовать наугад. Конечно, его пальцы делают лишь то, что они научены были делать, но они не делают этого в том же самом порядке; они соединяют различные пассажи, извлеченные из различных пьес, кото­рые они разучили.

Давайте же судить о том, что происходит в мозгу, по аналогии с тем, что мы наблюдаем в привычках руки, упражнявшейся на музыкальном инструменте, и мы при­дем к выводу, что сновидения являются результатом воздействия этого главного органа на чувства, когда во вре­мя отдыха всех частей тела он сохраняет достаточно актив­ности для того, чтобы подчиняться некоторым из своих привычек. Ведь поскольку он движется так же, как он двигался, когда мы имели ощущения, он воздействует на чувства, и тотчас же мы слышим и видим; так, например, однорукий думает, что чувствует руку, которой у него больше нет. Но в подобном случае мозг обычно изображает вещи в большом беспорядке, потому что привычки, дейст­вие которых приостановлено сном, преграждают путь боль­шому количеству идей.

Память утрачивается

Оттого, что мозг

Утрачивает свои

Привычки

Поскольку мы объяснили, как приоб­ретаются привычки, составляющие память, будет легко понять, как они утрачиваются.

Это происходит, во-первых, если они не поддерживаются или по крайней мере не обновляются достаточно часто. Такой будет судьба всех привычек, для действия которых чувства перестанут давать повод.

224

225

Во-вторых, если привычки умножаются в числе до некоторого предела, ибо тогда среди них будут такие, которые мы будем оставлять без внимания. Так же от нас ускользают знания, по мере того как мы их приобретаем.

В-третьих, недомогание в мозгу ослабляет или наруша­ет память, если оно становится препятствием для некото­рых движений, к которым выработалась привычка. Тогда были бы вещи, о которых совсем не сохранялось бы воспоминания; а если бы недомогание противодействовало всем привычкам мозга, то не оставалось бы воспоминания ни об одной вещи.

В-четвертых, паралич органов произвел бы такое же действие: привычки мозга были бы постепенно утрачены, поскольку они больше не поддерживались бы действием чувств.

Наконец, старость наносит удар памяти. В этом случае части мозга похожи на пальцы, которые уже недоста­точно гибки, чтобы двигаться, следуя всем побуждениям, которые были им свойственны. Привычки постепенно утрачиваются; остаются лишь слабые ощущения, которые вскоре ускользают; движение, которое, по-видимому, их поддерживает, само готово прекратиться.

Заключение

Физическая и окказиональная перво­причина чувствительности состоит, таким образом, исключительно в определенных направле­ниях, которые принимает движение, вызывающее прозяба­ние животного; а причина памяти заключается в этих направлениях, когда они становятся привычками. Анало­гия позволяет нам предположить, что в органах, которые мы не можем наблюдать, происходит нечто похожее на то, что мы наблюдаем в других органах. Я не знаю, благодаря какому механизму моя рука обладает достаточной гиб­костью и подвижностью, чтобы приобретать навык к опре­деленному порядку движений, но я знаю, что в ней есть гибкость, подвижность, упражнение, привычки, и полагаю, что все это находится в мозгу и в органах, которые также являются местонахождением памяти.

Таким образом, у меня, несомненно, есть лишь весьма несовершенная идея физических и окказиональных причин чувствительности и памяти; я совсем не знаю их перво­причины. Я знаю, что в нас есть движение, но не могу по­нять, какой силой оно производится. Я знаю, что это дви­жение может быть связано с различными побуждениями, но мне не под силу раскрыть механизм, который ими управ-

226

ляет. Следовательно, мое преимущество в том, что я освобо­дил от всех произвольных гипотез то скудное знание, которое мы имеем по самому неясному вопросу. Я думаю, что именно этим должны ограничиваться физики каждый раз, когда они хотят создавать системы относительно ве­щей, первые причины которых невозможно наблюдать.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ